the Museum

Кто такой Корон и с чем его едят, Руки не знал и потому, когда пересек порог квартиры Рея, застыл – со звонким лаем к нему подбежал маленький пес и принялся обнюхивать концертные ботинки. Узнав в вошедшем своего хозяина, он приветственно вильнул хвостом и скрылся в другой комнате. - Он до сих пор меня не признает, - хохотнул Акира, снимая верхнюю одежду и вешая ее на крючок в прихожей. – Это ты его подговорил? Теплые руки на талии не дали возможности ответить: Таканори подавился словами, поняв, в какой близости друг от друга они находятся. Дыхание согруппника щекотало кожу шеи, его губы мягко касались пульсирующей в такт сердцебиению жилке, и глаза закрывались сами собой, погружая уставшее от пережитого шока сознание в блаженную негу. Хотелось расслабиться и поплыть по течению, пусть даже вело оно на опасную глубину. И плевать на последствия. Жалобное поскуливание выдернуло Мацумото из полубессознательного состояния, и он отпрянул, сжав губы в тонкую полоску. - Надо покормить его… – пробормотал вокалист, выворачиваясь из теплых и удивительно родных объятий, и пошел за собакой, которая привела мужчину к пустой миске для корма. – Он сегодня что-нибудь ел? Пустые разговоры, глупые фразы… нужно сделать все, чтобы отвлечься от анализа произошедшего минутой ранее действа. При малейшем воспоминании о губах, о руках бросало в жар, а лицо краснело, словно ему около тринадцати. Кончики пальцев мелко подрагивали, пока Така пытался не рассыпать собачий корм по полу кухни. - Утром миска была полной, - Сузуки бесшумно сел за обеденный стол, сцепив в замок руки. – Ты ведь сам проверял, помнишь? - А… да, - закусив губу и мысленно отругав себя за недальновидность, Таканори поставил пластмассовое изделие на пол и оперся руками о столешницу, опустив голову вниз. Долго скрывать не получится. – Конечно, помню. - Тебе надо прилечь, - тихие шаги сзади заставили напрячь спину, вслушиваться в каждый шорох, чтобы вовремя определить опасность. Руки сжались в кулаки, выдавая хозяина с головой. – Сегодня произошло много странного. Слово резнуло слух, и Така обернулся, с шоком посмотрев в карие глаза напротив. Спокойные, со смешинкой на самом дне, теплого цвета глаза. Акира осторожно поднял руку и коснулся щеки Мацумото тыльной стороной ладони, боясь напугать. Вокалист выглядел потерянным, словно выброшенный на улицу котенок, и это пробуждало желание заботиться и защищать, оберегать от пагубного влияния внешнего мира. Как мать оберегает новорожденное дитя. Прерывисто выдохнув, Таканори убрал руку Рейты и покинул кухню с четким намерением лечь спать и забыть прошедший день, как кошмарный сон. Сняв концертный костюм и оставшись в одной майке, он лег на стоящий неподалеку диван и прикрыл веки. Измотанное сознание отключилось практически сразу. - Что с ним? Скажите, что с ним?! Голос Акиры то и дело срывался на крик. Врачи «скорой помощи» не подпускали его к Таканори, объясняя это критическим состоянием пострадавшего, что лишь усиливало напряжение, повисшее среди музыкантов. Ребята прибыли сразу же, как только Рей сообщил о произошедшем Ютаке, который обзвонил остальных. - Мы сделаем все возможное, Сузуки-сан, - устало произнес врач, закатывая носилки в машину. – Прошу вас успокоиться и проехать в больницу. Неприкрытый страх в глазах басиста видели все, но никто не мог помочь – каждый испытывал те же эмоции, каждый боялся за жизнь и здоровье Мацумото Таканори. - Сенсей, остановка сердца!.. Руки резко сел, вырвав сознание из лап кошмара. Холодный пот мелкими каплями орошал спину, пальцы дрожали и крепко сжимали пододеяльник, а дыхание никак не возвращалось в норму. Легкие раздирало – наверное, он кричал во сне, переживая боль своих друзей. - Така?.. – сонный голос рядом заставил едва ли не подпрыгнуть на месте от неожиданности. – Что случилось? - Я… – Руки замялся, не зная, стоит ли доверять столь сокровенные вещи человеку, которого знаешь от силы сутки. С другой стороны, это все тот же Акира, пусть и повзрослевший. – Кошмар приснился… но это не важно. Спи. - Не расскажешь? – Рейта сел и пристально посмотрел на Таканори, который откинулся на подушку и зажмурился. Он еще не решил, можно ли верить взрослому Сузуки. – Станет легче. Глубоко вздохнув, Мацумото снова поднялся и запустил ладонь в спутанные от не смытого лака волосы. Моменты сна до сих пор мелькали перед глазами, и от этого становилось лишь хуже: эмоции распирали грудную клетку, желая быть выплеснутыми наружу. И он решился. Он выложил басисту все, включая мелкие подробности. Таканори говорил и говорил, слова лились из него непрерывным потоком, смывая последние остатки сомнений, но Руки все же умолчал о своем невероятном перемещении во времени, боясь быть непонятым или признанным сумасшедшим. - Тогда я и проснулся, - закончил Така рассказ, с удивлением отмечая, что легче действительно стало. Он словно отдал Акире часть груза, лежащего на плечах. Дослушав до конца, Сузуки опустил голову, а потом вовсе поднялся с кровати, прихватив с тумбочки сигареты, и подошел к окну, щелкнув зажигалкой. По комнате поплыл удушливый табачный дым. - Я думал, что ты забыл про тот случай. Таканори видел лишь напряженную спину, и это зрелище не вселяло уверенности в скором окончании тяжелой ночи. - Не понимаю, - шепот разрушил повисшую в помещении тишину, что давила на музыкантов. Руки не понимал, но отчаянно желал знать, о чем говорит Акира, и в то же время боялся услышать правду. Боялся, что правда окажется слишком острой и разрежет на мелкие кусочки. – Ничего не понимаю. - Тот случай в музее, - Рейта развернулся и посмотрел в карие глаза собеседника, в которых плескались смятение и страх. – Когда ты едва не погиб. Когда я почти позволил тебе погибнуть. Значит, этот сон – воспоминание давно прошедшего события? Така зажмурился и схватился за виски, почувствовав едва заметную, но резкую боль. Именно после похода в старый музей память отказывалась подчиняться своему хозяину. - Неужели ты не помнишь? – горько усмехнувшись, Акира выпустил струйку дыма и затушил сигарету в пепельнице. Где-то в горле пульсировал комок давнишней вины, не позволяющий вдохнуть свободно: все это время Сузуки корил себя за неосторожность. Таканори лишь покачал головой, в которой возникала темнота, как только музыкант пытался воссоздать картины прошлого. - Расскажи, - Мацумото придвинулся ближе к краю кровати и неуверенно коснулся подрагивающей руки Рейты, что до сих пор держала погашенную никотиновую палочку. – Пожалуйста. Я должен знать, Акира. Тихое шуршание постельного белья дало знать, что басист лег рядом. Таканори молча ждал, пока одногруппник соберется с мыслями и начнет рассказ, он видел, с каким трудом Рей говорил о том происшествии. Молчание затянулось, Руки заволновался, когда все же услышал приглушенные подушкой слова: - Мы собирались уходить, когда пол под тобой провалился из-за ветхости. Там же давно никого не было… – сдавленный вздох заставил вокалиста нервно сжать одеяло, внимательно прислушиваясь. – Ты сильно ударился спиной и впал в кому – травма позвоночника. Я так боялся… так боялся потерять тебя, Така. В горле пересохло. Перед глазами проносились моменты из сна, в голове раздавались крики друзей и мольбы Акиры, отчаянно борющегося с паникой. Это было на самом деле… он на самом деле едва не погиб в тот день. Мысли путались. Он был на самом краю пропасти, но устоял, выжил. Несмотря ни на что. Протянув руку в темноту, Таканори коснулся горячей кожи, неосознанно придвинувшись ближе. Словно ведомый, уткнулся носом в каштановые волосы и прикрыл глаза, вдыхая знакомый аромат и постепенно успокаиваясь. Мозг отказывался анализировать происходящее, а тело желало тепла и осторожных прикосновений человека, которому Мацумото мог бы с легкостью доверить жизнь, не опасаясь предательства. Руки Акиры легли на талию и притянули ближе – губы к губам, кожа к коже, смесь дыхания. Завтра они пожалеют об этом, но сейчас реальны лишь двое музыкантов в темной комнате, отчаянно цепляющиеся за крупинки тепла и заботы. Реальны объятия и поцелуи. А на не застеленном диване тихо посапывал Корон.