***
— А я больше не хочу приключений. Я устал! — фыркнул Джастик куда-то в темноту. Да, столько приключений на его голову свалилось: непонятно откуда берущиеся монстры, охотники за душами, новые друзья… В конце-концов все это чертовски надоедает. — Джастик, перестань, — спокойно ответил Тоби, крепко сжимая в руке факел, но не приближая его к лицу из-за опасности прожечь свои «волосы». — По-моему, приключения — отличная штука. — Да неужели?! — вскрикнул Джастик, перегородил другу дорогу и укоризненно взглянул в его окуляры. — По-твоему, здорово тащиться за приключениями тринадцатилетней кукле? Да и ростом я не выдался. Куда мне, такому? — стал жаловаться на себя Джек, чуть ли не порвав на своей груди мешковину. — Ты преувеличиваешь… — тем же тоном ответил Тоби и стряхнул с себя паутину. Джастик понял, что бестолку жаловаться своему другу и, махнув на него рукой, пошел дальше, шаркая ножками. Ночь была теплой, таинственной. Золотистый ломтик луны изредка поглядывал из-под сухих веток мертвых деревьев. Над городом стояла мертвая тишина, которая будто поглотила воздух и от которой уже было не сбежать. Дурно пахло тяжелым пеплом и кислой ржавчиной. Джастику уже становилось не по себе от этого. Держа руки за спиной, он боязливо обходил каждую кучу мусора, ведь не знаешь, чего от него ожидать… «Мы тоже собраны из мусора, — говорил когда-то Сейм, сидя на крыше своего дома. — Только человека, собрали божьи небеса по образу и подобию самого Бога!» Частенько маленький друг верил его рассказам. Он любил приходить к Сейму, чтобы послушать его Библейские истории, а на худой конец прижимался к нему и засыпал, когда тот вспоминал молитвы. А Франц все делал наоборот. С холодной ухмылкой он говорил, что все бред и надо склоняться к биологии! Он смеялся над бедным Сеймом, частенько давил на него. Все из-за того, что Сейм когда-то потерял сестру. В автокатастрофе. Все воспоминания перемешались, сбились между собой, растворились и исчезли после крика Тоби: — Ускоряй шаг! Песчаная буря идет! — с этими словами он побежал к маленькому другу и схватил его за запястья, уронив горящий факел. Тот зашипел и моментально потух, оставив после себя столп едкого серого дыма. — Болван! Зачем факел кинул? Темно ведь, — прокричал Джек, но Тоби, казалось, не слышал его. Паренек бежал так, что пыль из-под его стоп летела в разные стороны, покрывая окуляры Джастика. Джастик хотел противиться ему, даже притормаживал, оставляя глубокие борозды своими пятками, но его друг был сильнее и выше, безапелляционно выигрывая. — Ай, черт, — бормотал Тоби, оборачиваясь назад, словно наступала не буря, а гигантская змея. Джек еле успевал за ним, бежал быстрыми мелкими шажками, то и дело спотыкаясь. Вдруг, мальчик почувствовал, что он вместе с Тоби провалился в неосязаемую пустоту, и упал, даже не успев вскрикнуть…***
За ржавой полоской горизонта поднялось яркое солнце, и первые его лучи, словно руки, тянулись к каждому уголку мертвого города, давая ему золотистые искры. Свинцовые облака, вспыхивая в солнечном сиянии, разрывались перед светом, словно по трещинам и таяли в воздушном пространстве. — Эй! — крикнула Кнопка, стоявшая на корме неглубокого обрыва, опустив взгляд на обездвиженные тела кукол. От резкого, но в тоже время детского голоса — очнулся Тоби, ледяные песчинки скатились по его лицу, и он, встав на четвереньки, стал оглядываться и вспоминать, что же произошло, словно щенок, который только-только появился на свет. Но, к счастью (или нет), услышав знакомое бормотание решил повернуться, как вдруг в его спину заехало нечто тяжелое. Тоби снова шлепнулся лицом и, сжав кулаки то ли от боли, то ли от ненависти, боясь получить новый удар, резко перевернулся на спину. Лучи стремительно били по его окулярам, и паренек стал усиленно прищуриваться, чтобы разглядеть силуэт: — Ага! А бомбу не могла закинуть? А? — прикрикнул тот Кнопке, приподнимаясь, — ты вообще думаешь, что творишь? — По крайне мере, это не я сейчас прохлаждаюсь в песчаной яме! — холодно ответила девчонка, вертя в руках потухший факел. — Ну вот если я вылезу отсюда как-нибудь! — Пригрозил Тоби с диким шипением, уже вставая в полный рост, — Мало не покажется. Кукла сверху коварно улыбнулась. Вот именно: «Как-нибудь!». Яма была почти в несколько метров глубиной, или выше локтя руки человека средних лет. — Ой, Тоби, расслабься, выберемся по руинам, — произнес Джастик, он уже сидел, схватившись за огромную голову. Хотя кукла не выдалась ростом, но её голова вышла намного больше, что и дало больше сообразительности и ума, чем у Тоби. Хитро посмотрев на Кнопку, Тоби поспешил к своему другу и помог ему подняться — Ты…это, как? — спросил тот, стряхиваю слой песка с его головы. — Норм, — коротко ответил тот и посмотрел на третью куклу. Та смотрела на них свысока, скрестив на груди руки. — Ну-с, вас судари, долго ждать? — протянула она с той же улыбкой, опустив голову на плечо. — Конечно, прежде, чем твой механизм не успеет заржаветь совсем, — победоносно улыбнулся Джек, подходя к куче мусора. Для лестницы она очень хорошо подходила, так что два беззаботных друга поднялись без всяких проблем. Джастик торопливо подошел к Кнопке и, хлопнув в ладошки, упер их в бок и гордо приподнял подбородок. — Мда, — скучно протянула Кнопка. — Ты наверное, сильнее головой ударился, чем твой друг, — она любопытно посмотрела через плечо Джастика и бросила взгляд на Тоби, в то время как тот, нагнувшись так, словно хотел провалиться под землю, усердно стряхивал пыль с колен. Мальчик сделал суровое лицо и только хотел открыть рот, что пацанские дела ей не понять, как та отрезала. — Пока вы тут лежали, наши уловили кое-какую информацию об Охотнике. А это, кстати, не ваше? — Деловито сказала Кнопка, протянув мальчику потухший факел. Тот только хотел взять его, но тут Тоби схватил Джека и, оттолкнув Кнопку, направился в строну родного дома — Мельницы. «Неблагодарные! Даже банальное „спасибо“ не сказали!» — горестно подумала Кнопка, пнув камешек, валявшийся на ее пути. Всю дорогу они надеялись, что их не достанет буря. По крайней мере, сильно этого желал Тоби. Старая полуразрушенная Мельница стояла за высокими деревьями, среди пустынного поля. Да… Трудно было представить, что когда-то Мельница работала среди пшеничного золотистого поля, рядом с прозрачной ледяной рекой, но все изменилось… Чтобы снова увидеть ту прекрасную картину надо поработать не один десяток лет, а может и сотню… — Дайте догадаться, мы скоро придем, — пробубнил себе Джек под окуляры, не поднимая головы. — Конечно скоро! — ответила Кнопка. Голос ее был мягок, но, как всегда, звонок. Джастик фыркнул, будто не поверил услышанному. Всю дорогу они шли не проронив ни слова. Наконец они дошли до старой Мельницы, которая уже давным-давно заглохла. Огромные щели между прогнившими досками. Горсть пепла, песок и страх. Неожиданно открылась дверь, с таким противным и отпугивающим скрипом, что кукла с номером «24» не могла не нахмуриться, ведь дверь всегда открывалась легко, ибо она впитала в себя гниль и весила не больше пуховой подушки. На порог дома заглянули резкие солнечные зайчики, от такого чуда, «24-я» резко шмыгнула за дверь и притаилась. Кто-кто, а она еще не привыкла к такому явлению… природы! Да! — Тушканчик! — откуда не возьмись появился маленькая кукла-дьяволенок с кремневым балахоном и с длинным алым капюшоном, что можно было её перепутать со змеей. На ободке капюшона торчали полоски одинаковой длины и кукла нередко походило на Красное солнышко, с полными ртом острых зубов. А почему, собственно, дьяволенок? Это было бы секретом, если бы недавно девочка с Тушканчиком не пошла на улицу за полезными «Безделушками». Кукла с номером «24» стала усердно в них копаться, да так, что напрочь забыла обо всем окружающем. Забыв, что рядом находится Тушканчик, и увлекшись своей работёнкой, кукла стала отбрасывать в сторону ненужный хлам и нечаянно задела рукой капюшон маленького дьяволенка. Двадцать Четвертая была ошарашена тем, что на лбу у Тушканчика оказались козлиные рожки. С этого времени она боялась и не хотела попадаться ему на глаза. А кто виноват? Вот такие детские страхи у детской души… — Слушай, Тушканчик, уйди от меня… — шепотом проговорила кукла с зеленым шарфиком, боязливо обходя его, а маленький друг, без капли обиды, послушал её и выбежал на ржавеющую пустошь, где стал во всю заливаться смехом, ловя солнечные зайчики на руинах, которые отражались от осколков зеркал. Столько радости было у маленького дьяволёнка, что казалось, этот вымерший мир его вполне устраивает и дает ему новые радости. Девочка боязливо вышла наружу, укрываясь рукой от резкого солнца и плюхнулась на пыльную ступень, свешивая носочки вниз и исподлобья смотря на Мертвую Пустошь. Девочка часто представляла, что вместо этой пустоши было море… Бушующее зеленое море и шёпот его береговых волн. Между Мёртвой Пустошью и Мельницей был широкий обрыв, у которого, казалось, не было дна… Дети иногда побаивались в него заглядывать, ведь оттуда веяло холодом и ужасом, который можно было увидеть в кромешной тьме. Наконец, кукла с шарфом заметила других трёх кукол, которые шли по веревочному мосту, соединяющему острые края обрыва. Оказавшись с помощью одного прыжка на земле, они спокойно побрели домой. Кнопка, не обращая внимания на танцующего Тушканчика, забрела в дом, окинув взглядом сидящую куклу. Девочка с хвостиками спешила к своей сестре Скрепке. Что-что, а оставлять родную душонку одну ей крайне не хотелось. «- Вы, как два мозговых полушария, — усмехнулся Джастик так, словно хотел, чтобы Кнопка услышала и дала себе его возненавидеть до ниток. — Друг без друга вы наглеете и просто рвете мозг другим! — По крайне мере не твой, у тебя-то мозга нет вообще! — прошипела Кнопка, не ожидая такого от маленького головастика. — Хм, кто бы говорил, Кнопка, — ядовито процедил Джек буравя ее взглядом, словно от этого он получал удовольствие. Зрачки у Кнопки стали меньше от злости и неожиданно для Джастика, девочка кинулась на него, браня и вкладывая в кулачки всю свою обиду.» Кнопка с холодной усмешкой все это вспоминала, ругая себя, что она это еще и помнит. И зачем Сейм их тогда разнял? Тогда Джастик бы знал, кто сильнее и кто проворнее! Взяв себя за предплечье, девочка последний раз посмотрела на солнце и кинулась в комнату, где растворилась в серой мгле. Джастик все так же шел не поднимая глаз, споткнулся об ступеньку, но удержался, из его уст вышло резкое проклятие, которое к счастью, никто не услышал.И, мальчик, не выпуская из рук факел, зашел в Мельницу, а за ним следом шел шаркая ступнями Тоби. Ему сейчас нужно только одно: кровать, пропитанная горьким пеплом. Тишина. Кукла «24» провожала паренька пристальным взглядом, и когда тот скрылся за поворотом, грустно обняла свои колени и положила на них подбородок, бросая свой детский взор на горизонт, а Тушканчик плясал среди солнечных зайчиков, радуясь им. В голове фантазерки еще стоял шум морского прибоя. День близился к предзакатному солнцу, лучи нежно гладили почву, прятались за горизонт, словно чьи-то нежные женские руки. Джастик расхаживал по комнате не находя себе места, он хотел уйти, сбежать куда подальше, он продолжал бы снова и снова, если бы его не остановил глухой стук в дверь — Да-да? — машинально сказал Джек, но тут же потряс своей мохнатой головой и, не задерживая ни себя, ни незнакомца за дверью, поспешил открыть её. В дверной проем заглянули два глубоких окуляра. — Привет, Кнопка, — неохотно протянул мальчуган, словно был не удивлен такому гостю. — Привет, — кротко буркнула та и юркнула в комнату, — Слышала, ты от нас типа уходишь. — А тебе зачем? — как можно мягче спросил Джастик, — моё дело: хочу — ухожу, а хочу — нет. Ну и что с этого? — А ты в курсе, что здесь Охотник? Сейм и Симистор его между прочем, давно обнаружили! — А мне-то что? Какое мне дело? — пожал плечами Джек, — никакого… — Ты что, не понимаешь? Или ты стал таким смелым? Остальные ребята построили ловушку для Монстра, а ты хочешь уйти? Спятил? — Кто? Я? — прикрикнул Джек, бросив на Кнопку пристальный взгляд. — Нет, это я сижу часами в своей комнате и непонятно, что делаю. Не я боюсь выходить на улицу, чтобы просто прогуляться, а вместо этого просто даю своему мозгу проржаветь! — Молчи! — прикрикнул Джек, не выдержав столько нагрузки. Он усталым взглядом скользнул по лицу ошарашенной девочки и остановился, расслабив кулачки. — Нервы, — брякнул тот, взмахивая головой. — Я же права! — Помозолила мне мозги! — прошипел тот, — Все у тебя? — Я права! — внушительно повторила девочка, — Ты просто трус и глупец! — Ой, я трус? А сама-то! При виде дохлого таракана у тебя душа в пятки уходит, ага? — Я трусливая? Кто бы говорил, Джастик! — прикрикнула девочка, сверля взглядом головастика, но как-то странно поглядывая на Джека, медленно произнесла: — Давай устроим спор? Если рядом есть монстр, то я попытаюсь всеми силами его остановить. — Кто? Ты? — с холодной насмешкой прыснул Джастик, — Ты вон какая крохотуля, а Монстр просто гигант! — Да? А причем тут рост, если все у нас в мозгах, быть маленькой тоже хорошо! — Ну конечно, — скучно отозвался Джастик. Ему хотелось закрыть всю эту бредовую тему, если бы не следующие слова Кнопки: — И если Монстр будет, то ты можешь уходить, а если нет, то… — То? То, что? — резко перебил ее Джек. — То ты остаешься беглым трусом, и мы ждем нового Монстра, — недолго думая вставила Кнопка. — Так и послушал твои россказни, — фыркнул мальчик, — Кнопка, поверь, это безнадежно. Джастик говорил с расстановкой, он хотел, чтобы девочка, наконец, покинула его комнату. — Спор есть спор! — отрезала Кнопка и потянула ему руку, — По рукам? Почесав затылок, Джек пожал ей руку. — Идет! — сказали они хором.* * *
— Сейм, ты идешь? — сказал Симистор, ища взглядом в темноте своего друга. — Сейчас, — донёсся до него хриплый голос. Тьму постепенно разгонял хилый огонек от восковой свечи, стоявшей на игрушечной тележке, которая дико скрипя колесами, появилась за крутым поворотом. — Ловушка, с ней все порядке? Как думаешь, выдержит? — Да… Вроде, — устало буркнул Сейм, согнувшись в три погибели. Симистор нахмурился и пристально посмотрел на темное окно, где отражалась свеча, исполнявшая свой огненный танец среди бледных звезд. — Да? Или Вроде? — хотел уточнить механик, не глядя на товарища. — А кто его проверит? Только сам хищник, Симистор, — заулыбалась в ответ кукла исподлобья. — Что-то мне не по себе… — промолвил Симистор, оторвав свой взор от отражения. — Чего боишься, то и произойдет, — выдохнул Сейм, — Монстр где-то рядом, из-за него мы столько не спали! — кукла стала сильно кашлять, до хрипоты. Казалось, что его динамик вот-вот сломается, и Сейм больше никогда не заговорит… — Да… Наши ребятки в безопасности, — добавил тот, одновременно кашляя. Слова Сейма как-то не очень убедили, но дали маленькую искру сомнений. Он последний раз окинул взором отражение свечи и тихо промолвил — Я пойду, знаешь, к Авдосию… Наверх. — Иди, иди, — устало проговорил Сейм и, сглотнув комок, лаского улыбнулся Сейм укатил тележку за поворот, скрип в кромешной тьме растворялся и становился тише. — Авдосий, — стал шепотом подзывать к себе куклу Симистор, которая уже давным-давно устроилась на чердаке. Никто не отзывался, и механик полностью зашел внутрь и окинул взглядом комнату: холодная зола стояла горсткой у угла, с порванной тканей. Блеклые лунные лучи спокойно заходили в комнату через окно, бледно освещая повалившийся на бок книжный шкаф со старыми книгами. Некоторые книги были открыты и легкий ветер тихо шелестел страницами, как бы не нарушая эту тишину. Где-то в уголке висела паутина. Комнатой впустила в себя тьму, так что даже детали самый больших предметов было невозможно рассмотреть. — Авдосий! — как можно тише произнес Симистор, обнимая себя и осторожно ступая по скрипучему полу. — О, ты ль это? — раздался резкий голос Авдосия. Гость тут же вскрикнул, отпрыгнув назад. — Прости, — сказала кукла, уже стоящая перед Симистром, — я сразу увидел тебя и не мог слезть с окна, — Авдосий окинул взглядом подоконник. Симистор, тяжело дыша, пригляделся: с подоконника свисала ткань, заменявшая Авдосию одеяло. Симистор медленно перевел взгляд на друга. Даже при лунном свете его фиолетовый балахон, сшитый из парчи с узорами «павлиньего глаза» необычно переливался, длинные рукава висели до самого пола, жидкие волосы переливались серым оттенком, и разноцвеное жабо, как у клоунов, или у прародителя — Могучего Восьмого, ярко выделялся. Черный шов, напоминавший черную слезу под его окуляром на белоснежном личике, и золотые карманные часы, висящие на его шейке, придавали кукольному образу странное выражение. Стрелки часов показывали полночь. Голос у Авдосия был проницателен, с французским акцентом, звонким и радостным. — Ты что-то хотел? — спросила кукла, поймав пустой взгляд Симистора на себе. Симистор потряс головой, приходя в сознание. — Ты слышал про… — Монстра? — Подхватил Авдосий. — Да. — А он, что? Еще не сдох, эм-м… в смысле, не заглох? — В том-то и дело, что нет… — горестно проговорил Симистор, — Боюсь, что он делов натворит… Авдосий кивнул и молча побежал в темноту. Исчез. Но вышел из нее, держа в руках вязанный зеленый материал и накинул его на плечи друга. — На подоконнике холодно, — объяснил он и нервно забарабанил по стеклу часов. — Надеюсь, мы его поймаем, — сказал Симистор, взяв самодельную подзорную трубу: обычная труба, с проходящим насквозь толстым осколком увеличительного стекла. — Но он же к нам не проберётся? — с надеждой сказал Авдосий, выравнивая ладонями старый, пожелтевший от времени лист бумаги, вырванный из книги. — Да, это верно, но всё-таки меня не покидает чувство тревоги, — ответил Симистор, потирая подбородок. — Ну что же…- выдохнул Авдосий, укутавшись одеялом на книжном листе, — У всех нас просыпается инстинкт самосохранения, как за себя, так и за других… Ночной ветер с противным гулом проходил сквозь разбитый фонарь, легонько раскачивая дверцу. Ветер, воя, бушевал над Мертвой Пустошью, неся за собой проржавевшие склянки. Джастику всё не спалось, он вспоминал то, что произошло за этот короткий день. Вспоминал о споре с Кнопкой. «Может, зря затеяли этот спор? А вдруг Кнопка и вправду выйдет и погибнет под лапами этого… Монстра? И тогда виноватым буду я… И тогда мне точно придется уйти» — так думал мальчик до тех пор, пока не заснул. Шум под его окном нитями вытащил из сна Джастика. Он перевернулся на спину и прислушался. В душе существовала маленькая надежда, что это глюк, созданный детским подсознанием. Но шум и непонятный скрежет появлялись снова. В голову Джека ударил опьяненный страх и ужас, казалось, что душа сжалась в маленький комок. Скрежет то приближался, то отдалялся, словно нагонялся волнами ветра. Вскоре, злосчастный звук прекратился, но страх еще сильнее надавил на Джека, ибо он знал только одно. Монстр здесь. Авдосий дочитывал последние строки, и от скрежета, доносившегося до него, приподнял голову. Среди мусора он распознал, что кто-то копошился. Страшное огромное существо. Куклу перетрусило и она на четвереньках подползла к Симистру, который лежал невдалеке и спал мирным младенческим сном. — Симистор, проснись, пожалуйста, — прошептал Авдосий, тряся друга за плечо и тревожно бросая взор на Монстра, боясь, что тот услышит их. «Но он же не проберется?» — вспоминал свои слова Авдосий, которые сейчас казались бессмысленными. — Симистор, — Авдосий стал еще сильнее трясти плечо. Симистор дёрнул головой и прежде, чем смог рассмотреть лицо друга, сказал: — Что? Монстр? Авдосий многозначительно кивнул. Симистор вскочил и взял свой телескоп, который служил ему подушкой. — А что ему нужно-то? — простонал Авдосий. — Эх, не знаю, не знаю… — проговорил Симистор, вглядываясь в свой телескоп, направляя его на нежданного Гостя. Вдруг, он медленно убрал от лица прибор и замер, как бы не веря увиденному. Снова заглянул в телескоп. Далее, он, не говоря ни слова Авдосию, выронил увеличительный прибор и быстро спустился с подоконника на пол. Авдосий провожал его взглядом. От ужаса его зрачки резко увеличились. Телескоп подкатился к его ногам с тонкой трещинкой на стекле. Джастик сполз с кровати, и на четвереньках подобрался к окну. Нет. Разум не обманул. Монстр действительно здесь. Серые облака плотно закрывали тусклые звезды, и только сильные могли прорезаться и создавать некий блеск на руинах. Головастая кукла притихла и залезла на подоконник. Среди руин что-то шевелилось, словно маленький лучик. Джастик прищурился со своего третьего этажа. Живой лучик прятался за руинами, кучкой за кучкой, так он постепенно пробирался к монстру. Внутри мальчика все екнуло и перевернулось. Этим лучиком оказалась Кнопка… Мальчик спрыгнул с окна и побежал к выходу. Спускаясь по скрипучим ступеням, Джастик, к счастью, никого не встретил. На пороге мерцали лунные лучи, словно кристаллические бледные заборчики. Но, выглянув на наружу, как когти страха вцепились в его горло. Монстр стоял к нему спиной и втягивал металлический воздух грудью. Неужели Этот учуял так быстро запах его душонки? Его тяжелое дыхание переросло в рычание, и Монстр резко развернулся на Джека. Огромные бледные светящиеся глаза, казалось, смотрят сквозь мальчика и, наполнив его душу ужасом, пригвоздили намертво так, что Джастик не мог шевельнуться. Скелет Монстра был похож на скелет Муравьеда, его морда тянулась до самой земли, позвоночник был укрыл шелковой тканью, словно кусочки черного зонта. Хищник, как бы чувствуя страх куклы, утих и перестал рычать, он выпустил из своих когтистых лап игрушку и подходя к легкой жертве, наступил на свою находку. Игрушка издала писк под тяжелыми лапами Монстра. Пару метров отделяли Джастика от его жизни. — Эй! — прокричал детский голос за спиной Хищника. Муравьед повернул голову и среди руин разглядел куклу с хвостиками. Джастик потряс головой, словно отходя от сильных чар и, придя в себя, забежал за кучу руин, как вдруг огромная лапа Муравьеда снесла верхушку мусора. Мальчик ловко увернулся от осколков и от всяких ржавых склянок. — Джастик, сюда! — крикнула Кнопка, размахивая ручками возле огромной паутины, которая была увешана разорванными тряпками. Джек еле встал и, бросая безумный взгляд то на Машину, то на девочку, делал свой непростой выбор. Но Монстр был уже совсем рядом, пожирая своим ледяным взором мальчика и лязгая челюстью. Кнопка стала дико кричать, отвлекая внимания Монстра от Джека, душа которого висит на нитке. Девочка отпустила руки и стала тяжело дышать, она выбилась из сил… Как вдруг её детский взор поднялся на крышу Мельницы, откуда стали слетать огоньки. Они целились в Хищника и прожигали ему спину. Спина покрылась ярким пламенем, искры стали разлетаться во все стороны от ударов Муравьеда об руины, который старался заглушить свою боль. Он ревел и лязгал зубами, издавая истошные крики. Джастик, хромая, поплелся подальше от Монстра, но лапа Хищника взметнулась над мальчиком, и тот упал, ударившись подбородком об землю. Краем глаза Джек увидел, что из бледных, мертвых глаз Муравьеда торчали дымящиеся стрелы. Симистор выбежал на улицу, кидая взор на Лучников, сидевших на крыше их дома и готовивших новые огненные стрелы для атаки. Механик взглядом искал свою дочь. — Кнопка! — крикнул тот, уворачиваясь от стрел, из его уст вышло проклятие, когда на пути стрела метко вонзилась в пепел. — Папа! — наконец сказала Кнопка и вылезая из руин, бросилась к отцу, — Джек! Джек! Ему надо помочь! — всхлипывала говорила девочка, тряся его за грудь. А тем временем Джек сидел за паутиной, облокотясь на руины. Его душа уходила в пятки при дыхании монстра, хоть тот был слеп, но по нюху душу мальчика он мог найти легко. Симистор стоял и прижимая к себе Кнопку, гладил её по голове, ведь, если Монстр нападет на Джастика, то столкнется с паутиной, запрограммированной, как бы, под некую «ловушку». Стрелы все летели и обстреливали Монстра. Монстр кричал ещё пуще, но из его пасти вырывался жгучий огонь, Монстр горел и был похож на горящее чучело. Не в силах стоять, он начинал терять равновесие, раскачиваясь, словно пугало в ветреную погоду. Симистор закричал и дал запрет на выпускание стрел, стал ждать секунды, когда будет все кончено и словно, читая мысли механика, Хищник повалился на паутину, оторвав её от руин. Джек резко уполз от летящего в него мусора и осколков, упав в пепел, а Монстр, ударившись об землю, повалился в обрыв, царапая края. Он не хотел так скоро прощаться со своей жизнью, но она уходила с каждой считанной секундой. Джек, немного прийдя в себя, подошел к краю обрыва и проследил за тем, как огоньки Монстра стали медленно растворяться в глухой тьме, словно сверчки, утонувшие в чёрном дыме. На обрыве остались глубокие следы когтей, возможно, это всё, что после себя оставил Монстр. — Джастик! — крикнула Кнопка, подхватывая своего друга, — ты нормально себя чувствуешь? — стала допрашивать его девочка, тряся за плечико. Весь грязный, испачканный в пепле Джастик молча смотрел на нее и слабо улыбался. — Кхе, кхе, — раздался за их спинами знакомый кашель. Дети обернулись. — Может вы объясните, что это всё значит? — мягко спросил Симистор, но его взгляд говорил совсем о другом. Джастик и Кнопка молчали, лишь изредка друг на друга поглядывая, им было стыдно за все совершенное, им было глубоко стыдно за все из-за того, что играли со словами, не осмыслив их и чуть ли не принесли в себя жертву в кости этого ужасного муравьеда. Победа была маленькой, но сладкой. Куклы возвращаясь по своим комнатам могли спокойно заснуть и не боятся, что Монстер придет за их душами. Все жители Мельницы погрузились в сон, только с третьего этажа слышались глухой топот ножек. Приближалось утро. Солнце, отбрасывая свои золотистые пряди, охотно поднималось над горизонтом, приветствуя каждый мертвый кустик да высохший до корней и оно было таким ласковым и нежным, словно разделяя свою радость над недавнешней победой. — Раз. Два. Три, — стала считать прыжки Двадцать Четвертой Кнопка. Девочка держалась за один конец шарфика её подруги, а другой был привязан на крючок, торчавший в стене. Рядом на пыльном полу сидел Тушканчик, его ужасно удивляло, как такие большие куклы делают такие маленькие прыжки. Все пары окуляров повернулись в сторону скрипа: в дверной проем заглянул Джастик, хмурясь от резкого солнца. Детская комната налилась тяжелой паузой настала, это бы продолжалось вечно, если бы мальчик не откашлялся и не произнес неуверенным, трясущимся голосом: — Я остаюсь здесь, — начал тот, переминаясь с ноги на ногу, остальные куклы молчали и взглядом вытягивали из Джека больше признательности, — И остаюсь здесь навсегда, ибо я понял, что… — тут Джек замешкался, — Господи! Да перед кем я отчитываюсь? — прокричал тот пуще прежнего, — Я просто понял, что пропаду без вас, без вашей помощи, что без друзей я бы не был жив! — У-я! — не выдержал Тушканчик и, стиснув свои пальцы в кулачки, бросился к другу в его объятья. Мешковина мальчика еще не отошла от едкого запаха дыма. — И, конечно, ты подумал, что глупо было думать об этом… побеге, — вставила Кнопка, лихорадочно улыбаясь исподлобья. Джастик твердо кивнул, искажаясь в улыбке, девочка как-то странно усмехнулась, видимо, в душе, она гордится за него. — Поиграй с нами! — предложила Двадцать Четвёртая, кивнув на свободный конец ее шарфика. Джастик что-то пробурчал, как бы думая — играть или не играть? — Не тяни нить, — весело проговорила девочка, протягивая конец шарфика, — будешь играть? — Спрашиваешь! — прыснул мальчик, все также улыбаясь. — Раз. Два. Три, — стали доноситься дружеские голоса маленьких детей с высокого окна Мельницы. Вскоре дети забыли про этот страшный случай, но иной раз они его вспоминали, когда ссорились по глупости или заводили спор, и он, к счастью, решался быстро. С тех пор куклы держались всегда вместе, делились тайнами, не таили ничего друг от друга, словом: жили душа в душу. Все давно знали, что куклятам или даже взрослым куклам никогда не побороть свой Страх… в одиночку. В кромешной тьме обрыва, на вершинах острых скал висела мертвая голова монстра, запутанная нитями. Тонкие полоски дыма, словно черные узоры, вырисовывались на его морде, а разбитые глаза, в которые впились прогоревшие стрелы, медленно теряли свой жизненный устрашающий блеск, пока навечно не угас. 27 июля 2014. На мосту.