Клоун

      - Это — моя работа, Миро! Изволь смириться с этим фактом! — всё громче звенит напряжённый, надрывный голос Эрика, рассекая воздух. Я ловлю себя на мысли, что уже не разбираю слов, а лишь наслаждаюсь высокими нервными нотками в его голосе.       Дурм мотает головой, понимая, что меня не переубедить. Я стоек в своём упрямстве, но совсем не горжусь этим. Просто иногда над здравым смыслом берут верх мои сомнения. И даже сейчас я не в силах их заткнуть:       - Я теряю веру в тебя, в твои слова, Эрик. Он надменно прищуривает лазурные глаза и закидывает кожаную куртку на плечо. Бурые бретельки его штанов по-прежнему сверкают тёмными магистралями на канареечной рубашке. Эрик тяжело вздыхает и говорит с обидой, точно маленький мальчишка:       - Ненавижу, когда ты ищешь причины, чтобы оттолкнуть меня. Миро, ты же сам знаешь, что они высосаны из пальца.       Я отвожу взгляд в сторону. Слышу его отточенные, словно на марше, шаги. Дверь с треском закрывается, ставя жирную точку в нашем разговоре.

***

      Когда подходишь к концу истории, непроизвольно вспоминаешь о её начале. Наша история никогда не отличалась оригинальностью. Так получилось, что в единственный раз, когда я проявил смелость, я попался.       То был морозный январь. Вы знаете, как легко пропасть зимой? Такое чувство, что инстинкт самосохранения уходит в спячку вместе с медведями. Эти серебристые сугробы, Новый год, отмороженные носы, простуда — сплошная романтика.       Даже в нашем офисе что-то переменилось. Совсем немного. Берта, миловидная бухгалтер из соседнего отдела, стала при встрече улыбаться мне, а с Кевином, нашим аналитиком, я вообще тогда сблизился. Он был известен в отделе как заядлый тусовщик и кутила. Я же всегда был незаметен и тихо выполнял свою работу. Не то, чтобы работа офисного планктона мне не особо нравилась, просто хотелось заниматься чем-то более интересным и важным.       В тот январь Кевин открыл для меня много классных вещей, тем самым положив начало концу.       - Опять в бумажках своих зарылся? — с издёвкой спросил Кевин, облокотившись на здоровую кучу документов на моём столе. — Не желаешь развеяться?       - Кев, до кофейного автомата я уже прогуливался сегодня, спасибо, — недовольно буркнул я и вновь принялся стучать по клавишам. Гросскройц выключил мой компьютер и ехидно хихикнул:       - Теперь ты готов меня выслушать?       Подавив приступ бешенства, я повернул голову к самодовольной роже Кевина и, кисло улыбнувшись, сказал:       - Конечно, ты же удалил отчёт, который я писал весь день. Мне теперь всё равно заняться нечем, так что я весь во внимании.       Кевин проигнорировал сарказм в моём голосе.       - Отличненько! Слушай. Мой друг, владелец бара в центре города, пригласил меня на нереальную вечеринку, которую он организует. Он говорил, что она 15-го, по-моему… — Гросскройц на мгновение задумался, устремив взгляд в календарь, что висел на стене, но потом более уверенно добавил: — Точно 15-го. То бишь, сегодня! Так что составишь мне компанию, старик?       Меня раздражало это его «старик». Не такой я и старый, между прочим. Всего-то на 10 лет старше этого самодовольного пенька.       - Что за бар хоть, Кевин? Вечно ты сути не договариваешь.       - Стриптиз-бар, ясен хрен, — заявил Кев. — Девочки, выпивка — всё как полагается. Я угощаю!       Я немного замялся. Перспектива провести пятничный вечер в компании сопляков, пускающих слюни по силиконовым девицам, меня вовсе не вдохновляла. Более того, пугала.       Тут Гросскройц прервал меня, помахав рукой перед моими глазами, и сказал:       - Ну так что? Тряхни стариной, рухлядь! Всё равно если не пойдёшь, засядешь перед телевизором с бутылкой баварского на весь вечер.       - Прекращай называть меня рухлядью, — грозно прошипел я и для пущей важности стукнул кулаком по письменному столу. По ладони пронеслась неприятная, обжигающая боль.       - Что я могу поделать, если ты и есть рухлядь. Вылезай из панциря, Миро, пока не поздно.       Этот плут окончательно вывел меня из равновесия. «Неужели я и правда старик?» — закралось сомнение в моей расчётливой прежде голове.       Сейчас я понимаю, что просто повёлся на хитрюгу Кевина, да и всё. Слова его не имели никакого смысла. Но я благодарен этому засранцу за то, что он подстегнул меня в тот день. Я благодарен другу Гросскройца, который устроил свой грандиозный праздник 17-го, а не 15-го. Я благодарен Кевину за его невнимательность к чужим словам и датам в календаре.       Я благодарен ему за Эрика.