Remember me

Poets Of The Fall – Sleep Sugar   «Вампир – неудачник, жизнь всего лишь смеётся над тобой».   Это не я. Точнее я не должен быть таким. Я не умею контролировать это. Это действительно сильнее меня.   Я виноват. Во всём. Я мог остановить это, мог сделать хоть что-то, однако уже поздно. Теперь я снова зависим. На этот раз от Неё.   Огромные глаза цвета молочного шоколада с неизменным ярким блеском где-то там, за радужкой, весёлый детский смех, заставляющий тебя невольно заулыбаться, глядя на такое ангельское чудо,  этот сверкающий шарик лабрета в виде «Монро», пухлые губы, вечно растягивающиеся в улыбке при виде меня, аккуратные нос, румянец на щеках. Ангел. Само воплощение нежности и великолепия.   Лилиан Айеро. Точная копия моей Вечной Любви.   Всё как в тумане. После недолгого разговора на скамейке в парке, она упорно тянет меня за руку, ведя в только ей известное кафе. Она больше не плакала с тех пор. Никогда не плакала… от горя. Я бы не позволил. Горячий кофе и сигареты. Я, помнится, пытался ругаться на неё. Но она только фыркала и продолжала говорить, говорить… Её голос врезался в сознание острыми стрелами, пропитанными сладким мёдом, заставляя каждую клеточку тела отзываться теплотой и спокойствием. Она такая родная, такая приковывающая, такая похожая… Я рассказал ей всё, не мог больше скрывать. Она имела право знать, кто я и кем я приходился ей и её отцу. Она слушала меня, не перебивая, не говоря ни слова, даже не думая. Закончив, я опустил взгляд. Не мог смотреть в эти глаза цвета молочного шоколада. Я боялся увидеть там непонимание, страх, ненависть. Я сказал ей, кто я…   «- Дядя Джерард…»- прошептала Она, и крепко сжала мою руку, лежавшую в сантиметре от её. «- Ты вернулся ко мне…»   А после я помню листья. Много, все разного цвета. Она плела венок, сидя в позе лотоса под огромным раскидистым дубом. Венок из осеннего листопада. Я не мог оторвать от неё глаз, когда она водрузила «золотистую корону» себе на голову. Прекрасна. Я помню, что ответил ей на вопрос «Что скажешь, Джи?»   «- Ты ангел, Лили… Мой осенний ангел…»   Это был конец сентября.   Через месяц она сплела целых три венка. Один – для себя, второй – для меня, а третий – для Него…   Я не был на Его могиле со дня похорон. Здесь многое поменялось: мраморное надгробье было покрыто толстым слоем пыли, на рыхлой земле небрежно были рассыпаны опавшие листья, жухлая трава, увядшие цветы, венок из мёртвых алых роз, прислонённый к холодному камню и закрывающий своим теперешним уродством дату рождения и смерти покойного, засох и покрылся паутиной. Боже… похоже здесь НИКОГО не было со дня похорон.   - Нет… - тихонько вымолвила мой осенний Ангел, Его зеркальное отражение, будто читая мои мысли так же, как я умел это делать. – Я украсила так Его могилу. Сегодня ведь Его день рождения… Только вот я решила, что розы – это совсем не то. Должно быть что-то яркое и осеннее, как и сам…сам… Он… - запинаясь пролепетала Она, еле сдерживая подступавшие слёзы.   «Яркое и осеннее, как мой папочка» - пронеслось в её голове с такой тоской и любовью, грустью и нежностью, болью и трепетом.    «Яркое и осеннее, как мой Фрэнки» - вторил я, впервые за долгое время произнося его имя.   - Он так любил этот праздник, помнишь? – продолжала вспоминать Она. – Хэллоуин, ну что может быть круче? – лёгкая улыбка, точь-в-точь, как у Него, когда он мечтательно думал о чём-то или вспоминал что-то безумно далёкое, но такое невероятно близкое и родное.   Я тоже едва улыбнулся, вспоминая восемнадцатилетнего Виктора из «Трупа невесты», или же девятнадцатилетнего растерянного мальчика с припухшими губами, или потерянного двадцативосьмилетнего парня с двумя бутылками импортного виски и слезами на глазах… Мне становилось невыносимо больно от этих воспоминаний, но я не мог не улыбнуться, думая о Нём.   - С днём рождения, папа… -  прошептала Лили, оставляя на месте неподходящего венка из колючих и сухих роз венок из душистых и ярких осенних листьев. - С днём рождения, моя маленькая Вселенная… - едва шевеля губами, прошептал и я, прижимая к себе Его почти точную копию.   А затем был снег. Он был такой, как они оба любили: ослепительно – белоснежный, хрустящий под ногами, падавший на землю крупными мягкими хлопьями, из которого было легко лепить снежки.   Я помню небольшую ёлку в нашей с Ним квартире, помню яркие огоньки гирлянд, помню Её ребячество и растянутый бежевый свитер, помню, как Она ртом ловила снежинки и носилась по всему двору за маленьким воробышком. Я помню Её смех. Я помню горячий шоколад и неравномерное мигание разноцветных лампочек, исходящее от Рождественской ёлки, которая служила нам освещением. Я помню, как мы оба смотрели на тихо кружащиеся крупные хлопья за окном. Как Она любила. Помню, как Она жалась ко мне, хотя я был такой холодный. Гораздо холоднее мороза на улице. Но Она была упёртой, вся в отца.   -Ты не холодный! Наоборот! Ты греешь меня, как солнышко, - протестовала она, глядя мне в глаза своими огромными безднами цвета молочного шоколада. Её дыхание слишком близко, почти опаляет мою белоснежную кожу. Её дыхание должно переплестись с моим… Да?   Но разве это правильно? Разве имею я хоть малейшее право на такую предательскую замену? Я обещал Ему приглядывать за его дочкой, а не влюбляться в неё. Я не должен, я не должен… Это не правильно, не честно. Это будет выглядеть как предательство с моей стороны. Я не сдержу обещания. Я не огорожу Его малышку от самого себя. Я не позволю себе этого, нет… Только не заново… Только не она… Только не…   - Он был бы счастлив за нас, Джи… Поверь мне. Просто поверь мне, мой милый, - ласково говорит он, поглаживая меня по щеке. Я закрываю глаза от давно не испытуемого чувства, которое я успел уже почти забыть.   - Я обещал… - всё ещё пытался убежать от неизбежного. Как банально и трагично. - Я знаю. Ты сдержал обещание, - барьер сломан. Я больше не могу сопротивляться Ей, как не мог и Ему…   Её губы. Их вкус. Такой же, как у Него. Она живое его воплощение. Я боялся пошевелиться или же вздохнуть, чтобы этот момент вдруг не разрушился, как карточный домик от дуновения ветра. Вдруг это всего лишь моя иллюзия, увлекающая меня всё глубже и глубже в пучину безумия? Я боялся открыть глаза, потому что боялся увидеть серые голые стены и белую железную дверь, выцарапанные ногтями стихи и размазанную засохшую кровь, как краску для моих рисунков. Везде. Прошу, не становись моим сумасшествием. Прошу, стань моим спасением.   «Она с тобой, она рядом. Запомни её так же, как запомнил меня. Люби её и сделай самой счастливой. Я верю тебе, Джерард. Ты сдержал своё обещание. Я люблю тебя» - словно на периферии сознания и бездны, услышал я такой невообразимо знакомый голос в своей голове. Он здесь. Он со мной. Как и Она. Ничто не имеет значения сейчас, кроме Её поцелуя. Я буду любить Её, мой дорогой. Так же, как я люблю тебя.   ***     - Спи, сладкая… я берегу твой сон… - нежно шептал я, аккуратно перебирая её волосы, пока её голова покоилась на мои груди, а количество её вздохов давно перевалило за пять сотен. Я любил. Я открыл для себя новую Вселенную. И на этот раз она останется моей. Навсегда.   Но я тогда даже не подозревал о всей серьёзности этого «Навсегда».     ***   Это был май. Она позировала мне, сидя на подоконнике и смотря в окно, пока я, затаив дыхание, вырисовывал каждый её контур, каждую уже изученную частичку, каждый миллиметр. Идеальна.   - Джи? – как-то отстранённо позвала она. - Да, Лили? – не отрываясь от прорисовывания её прекрасных пышных каштановых волос, отозвался я. - Ты любишь меня так же, как любил Его, да? – спросила она, не поворачиваясь.   Я остановился и замер. Я ждал этого вопроса. Но я не был к нему готов. Её рука машинально потянулась к металлическому медиатору на шее с гравировками с двух сторон.   «Люби её, Джи» - пронеслось в голове. Я помню, мой ненаглядный, помню.   - Да, ангел, люблю, - ответил я, смотря на неё со всей той бурей эмоций, что бушевала у меня внутри. - А ты готов быть со мной вечность? – теперь она развернулась ко мне лицом, свешивая ноги вниз. - Да, - без колебаний ответил я. Но затем крупно пожалел. - Тогда обрати меня. Обрати меня в вампира, Джи, и тогда мы будем вместе навеки! – воскликнула она, спрыгивая на пол и подбегая ко мне, обвивая вокруг моей шеи руки. - Ч-что? –  меня словно ударили по голове кувалдой. Нет, хуже. Мне словно и вовсе оторвали голову. Нет, она не знает, о чём просит. Теперь в голове звучат другие Его слова:   «Я хочу, чтобы всё было так, как оно есть, понимаешь? Я хотел видеть, как я старею, а мои дети растут. Я не смог бы жить с мыслью, что когда-нибудь они умрут, а я буду продолжать жить. Это неправильно…»   Ты был прав, мой родной. Ты был прав.   - Нет! Нет, Лили! – я высвободился из её объятий и попятился назад. - Но почему? – с отчаянием в голосе почти крикнула она. - Ты не знаешь, о чём просишь меня! Я не стану прекращать твою жизнь в самом её начале! – я тоже стал срываться на крик, а перед газами стоял Его образ, а в голове прокручивались как на заезженной пластинке Его слова. Он бы возненавидел меня. Я бы возненавидел себя. - Это всё отговорки! Ты же сам хочешь, чтобы я всегда была рядом! Ты сам это сказал! – на её глазах выступили слёзы. Но я не могу допустить её слёз. Я скорее пройду все круги Ада, чем позволю ей вновь проливать свои невинные прозрачные слёзы. - Я знаю, но… - Что «но»?! Ответь мне, Джи! - Я не могу… - Ответь! - Лили, послушай… - Это всё из-за него?! Он боялся, боялся того, чтобы стать таким, как ты! Он умер! Оставил тебя! А я здесь и хочу быть здесь всегда! Я не он! Я буду с тобой! Это из-за его страха? Из-за моего отца?! - Да!!! – яростный рык вырвался из моего горла. Господи, как давно я не чувствовал этого всепоглощающего чувства ненависти за столь личные слова, которые били по самому больному и сокровенному. Она знала, куда бить. Знала, как никто другой. Она использовала это. От этого становилось ещё более невыносимо. Я боролся с желанием пригвоздить её к стене, чтобы увидеть ужас, плещущийся в её глазах. Но нет. Тогда Он чуть не умер из-за моей слабости. Я не имею права на повторную ошибку.   Я любил и ненавидел, хотел причинить боль и прижать к себе, хотел уничтожить и воссоединить.   -Ты трус… - прошептала она, и из её глаз покатились тяжёлые солёные капли.   «- Ты чёртов  трус, Джерард! Хочешь казаться таким крутым и жестоким, а на самом деле такой же слабый, как и я! - Я не трус!»   - Я не трус! Не трус! Не смей… не смей! – закричал я, закрывая уши руками и оседая на пол. - Ещё как посмею! С виду такой непрошибаемый, а на самом деле… - Ещё одно слово Айеро, и я испарюсь из твоей жизни! – рявкнул я, обнажая клыки и глядя на неё с нескрываемой ненавистью в ярко-жёлтых зрачках. - Да что ты?! Ну и проваливай! Вали отсюда, Уэй! Проваливай немедленно! – выкрикнула она и вылетела из комнаты, пихая меня плечом и закрываясь в ванной.   Что ж, будь по-твоему. Я уже действительно хотел было начать собирать вещи, как вдруг…   «Нет… Джерард, опомнись! Ты обещал мне! Очнись же! Где тот Джи, который так нежно и трепетно любил мою дочь всё это время? Куда он испарился за одно мгновение? Снова эти бесы в твоих газах… Остановись…»   Фрэнки… ***      Это не я. Точнее я не должен быть таким…   На трясущихся ногах я подхожу к двери, ведущей в ванную комнату, и едва постукиваю по ней костяшками пальцев. - Лили? Лили, прости меня… Лили, открой мне, умоляю… Нам нужно поговорить…   Молчание. Лишь шум воды. Её мысли. Я не слышу их. Её сердце прекратило биться. Нет… только не снова…   Дверь слетает с петель. Она лежит в наполненной ванной, одна её рука свешивается с бортика. На кафельный пол с глухим стуком, отдаляющимся у меня в висках, капает кровь, образовывая огромную лужу. Рука изрезана… Вдоль вен.   - ЛИЛИ!!! – взревел я не своим голосом. Нет… нет, нет, нет!!! Не смей, слышишь?! Не смей забирать её у меня! Она единственное, что осталось у меня от Тебя! – Она не уйдёт от меня! Она не умерла, не умерла! – кричу я в потолок, подлетая к ванной и вытаскивая оттуда неподвижное тело своей Вселенной.   - Лилиан, ты не умрёшь… - словно в бреду, шептал я, раскачиваясь взад и вперёд, гладя её мокрые волосы. – Я люблю тебя… я спасу тебя, слышишь…слышишь? – я знал, что нужно делать. Я пытался найти себе оправдание, что было неблагородным делом. Я не эгоист, я делаю это не для себя. Лжец, лжец, лжец!   - Прости меня, мой любимый… прости меня… - снова прошептал я, глядя в потолок. По моим щекам текли ручьи из слёз. Я снова смотрю на неё: медлить нельзя. Я обнажаю клыки и припадаю к её шее, прокусывая нежную кожу. Теперь мы будем вместе навсегда, как Ты и хотела… Как Он и просил…     «Вампир – неудачник, жизнь всего лишь смеётся над тобой».   Вдох… сердце больше не бьётся, глаза больше не цвета молочного шоколада. Багровые кровавые реки теперь плещутся за радужкой.   - Джи? Что случилось? - Ничего… ничего. Я люблю тебя. И буду любить. Ещё целую вечность…