Меняя историю: Сохраняя кредо

— Ещё одну пиццу, пожалуйста! И побольше мяса! — Сок? — Уму, — пережевывая еду, лихорадочно отмахалась я рукой вместо нормального ответа. «Боже… Как я скучала!» — удовлетворённо вздыхая, я все не могла не нарадоваться, проглатывая эту божественную пищу. Не зря говорят: ценишь, когда потеряешь. Но если дадут еще шанс!.. Потирая руки в предвкушении, я уставилась на новый аппетитный кругообразный кусок теста, который манил поджаристым — о да, я уже слышала тот хруст и ощущала вкус — беконом, кусочками курицы, сыра и прочих невероятно вкусных ингредиентов, которые возбуждали меня и мой желудок. «Это просто о-бъе-де-нье!» — я орала в голове от восторга, потому что снова набила рот и не могла выразить все те эмоции вслух, что переполняли меня с головы до пят. И только по дергающейся то вверх, то вниз, как в нервном тике, ноге, будто я собиралась побить рекорд по накачке колес, можно было понять, насколько близко к нирване было мое состояние. — М-м-м, я останусь тут жить. — Не думаю. — Пофиг, пофиг на все! Я оформляю прописку в вашем заведении! — Вика, ты не можешь этого сделать. — Могу! Буду посуду мыть и убираться, только кормите! — Нет, — Альтаир как всегда был непоколебим. — Ну, пожалуйста, — как малое дите захныкала я, — проблем от меня никаких. Буду тише воды, ниже травы. — Хватит мечтать. — Ладно! А если так, — вытащив мешочек с золотом, заявила я, — тут хватит, чтобы выкупить это место! — Ты правда думаешь, что я куплюсь. Открой глаза. — Верно-верно! — произнес еще один голос, который я где-то уже слышала ранее. — Я не отстану! — Придется. — Эй! — араб все же потянулся к золотишку и забрал его. — Возьму как оплату, — кивая на гору посуды и покусанную пиццу, заявил Альтаир. — А теперь — до свидания, — выталкивая меня из-за стола, произнес человек, и я почти вспомнила, кто это. — Пап?! Я развернулась, чтобы взглянуть на толкающего меня в спину мужчину и убедиться в своих догадках, как поняла, что не вовремя решила это сделать. Меня пихнули посильнее, и я, потеряв равновесие, полетела вниз… — Осторожнее! От резкого рывка в кровати я перевалилась за край и почти упала. — Фух, — вытирая пот со лба, выдохнула я. — Мне такое приснилось… Довольно реалистичный сон поразил настолько, что муж, державший меня, показался нереальным и каким-то неправильным. В комнате было слишком жарко. Настолько, что подушка промокла от моего пота, который до сих пор заполнял весь воздух и, казалось, въелся в само помещение за пару часов сна. Я поправила волосы, садясь в кровати, и оглядела незнакомую комнату. А чуть позже вспомнила, что мы остановились тут на ночь, и я решила отдохнуть перед долгой дорогой. «Вот это меня вырубило!» Все же, несмотря на то, что в комнате было тепло и уютно, меня что-то беспокоило. Только я прикрыла глаза, как раздался пугающий крик: — Вика! Проснись! — Чего ты кричишь, я не… — догадываясь, кто меня зовет, ответила я, но замолкла, когда посмотрела, где нахожусь. — Быстрее! — ассасин рывком поднял на ноги, — надо уходить, план не сработал. — О чем ты? — Стена, — указывая на кучу камней, что до этого были частью постройки, быстро отчитывался араб, потому что оттуда уже начинали появляться люди с очень недружелюбными намерениями, — нас окружают… идем! — Альтаир, я… Выдохнула я уже снова в комнате. Муж спокойно спал рядом, упираясь лбом в мое плечо и закинув руку на живот. Похоже, его сон был более приятен, чем мой. Больше спать я не решилась, хватило сумасбродных фантазий аж до вечера — это уж точно. День только начал набирать обороты, когда я тихо выползла из кровати и, забрав одежду, ушла переодеваться. Вспоминая учеников, которые остались на попечение другого учителя, свою живность и Дарима, находящегося совсем рядом, в одном городе, и в тоже время так далеко от меня, я выбралась на улицу, оставив мужа одного. Хорошая прогулка придаст мне сил, а свежий воздух взбодрит после очередных кошмаров, что вернулись ко мне спустя пару дней после родов. Так как в Дамаске я была впервые, решила далеко не ходить и только по прямой. Заблудиться перед отъездом совсем не хотелось. «Неужели я так рано встала?» — оглядываясь по сторонам, подумалось мне, ведь в округе действительно не было людей. Туман, как завеса, все еще висел между домами, поднимаясь к крышам и исчезая в холодном воздухе. Однако, видимость была отличная, вероятно, я все же очнулась чуть раньше всех. Потому что стоило мне подойти к подобию рынка, как люди уже копошились там, словно муравьи — собирая, перенося и тихо мысленно общаясь на настроенной общей волне. Я выдохнула, выпуская пар изо рта, и шагнула под арку, где оказалось еще морознее, чем на солнце. На прошедшую девушку в костюме ассасина никто не обратил внимание, и только я пристально следила за каждым действием, наверное, уже просто по привычке. *** К каравану мы присоединились днем. Под духотой, которая, казалось, стала самим воздухом, я стояла и ждала, пока муж договорится с ведущим человеком. Они тихо и мирно беседовали, как и еще пару мужчин, похоже, собиравшихся в наш дружный путь, а я, все не зная, чем заняться, пялилась на верблюдов и ослов, потому что наши лошади мне были неинтересны. Не уверена была лишь в одном — будет ли Джеки брыкаться от груза, но выбора не было ни у нее, ни у меня. Лошади Альтаира, судя по всему, вообще было все равно. Вещей, утрамбованных в сумках, у нас было немного, не сравнить, конечно, с остальными людьми, что толпились у своих животных и напрягали их еще сильнее, заставляя поднимать в воздух в пыль. Мы, как обычно, взяли все самое необходимое и в путь, как-никак не на курорт едем, да и задерживаться не станем — слишком уж дорого время для нас на данный момент. Я глубоко вздохнула, опять представив сына, одного, с незнакомой женщиной, да еще и на недели две, если повезет. Никогда не думала, что материнство так сильно затянет меня, и будет настолько больно от этого, потому что оставляешь близкого тебе человека, даже если на совсем чуть-чуть. Меня это почти на части разрывало. Альтаир вернулся как раз в тот момент, когда я, надышавшись пыльного и жгучего воздуха, собиралась отойти к лошадям, чтобы тоже спрятаться в тени. Обо всем он, естественно, договорился, и теперь нам оставалось дождаться отправления. Потому к теньку мы отправились вдвоем, посчитав, что лучше отдохнуть перед поездкой. — Ты ушла утром, — спокойно произнес муж — наверное, я его разбудила. — Мне нужно было побыть одной. — Тебя что-то беспокоит? — Я просто хочу, чтобы мы побыстрее вернулись, вот и все. — Я… — начал ассасин, но я перебила его очередные попытки оправдаться или подбодрить: — Не надо, — выпалила я и, переждав пару секунд, уже мягче добавила, — я все понимаю. Будь рядом… И я прижалась к мужу, действительно чувствуя себя как за стеной или по крайней мере с надежной опорой, потому что пусть араб долго соображал, как ответить на близость на людях и отвечать ли вообще, мне нравилось это его недоумение, и, пользуясь случаем, я взяла его руку в свою, прилипая, как до безумства втюрившийся подросток, который, наконец, прикоснулся к так дорогому ему человеку. Однако сейчас было тяжело, и, скрипя сердцем, мне пришлось признать эту тайную радость тому, что я осталась рядом с мужем, а не одна в неизвестном городе. Ассасин сжал мои пальцы и не отстранился, позволив моей причуде и той юношеской или же детской любви на секунду окружить нас. Тогда мне показалось, что я помолодела и увидела мужа не занятым и уставшим человеком, а беззаботно влюбленным подростком. — Знаешь, — улыбнулась я, — вот сейчас, несмотря на ситуацию, мне так хорошо. Я тебе никогда не говорила, но мне так спокойно, когда ты рядом. Араб улыбнулся в ответ, и пусть капюшон отбрасывал тень на его глаза, я видела в той улыбке умиротворение и больше отцовское наслаждение, как у папы, когда он обнимал меня и, видя, как по уши я люблю его, говорил «моя доченька». «Моя, и ничья больше…» Как же все хорошо начиналось. *** Долгая дорога почему-то дала мне умиротворение. Уже на первый день пути, ближе к вечеру, я совсем расслабилась и влилась в общий ритм ходьбы. Двигались мы небыстро, а когда жара спала, то и вовсе все ожили. Бурные беседы, дети, что пробегали мимо нас, и красивые женщины по правую сторону. Вот действительно, я глаз от них оторвать не смогла, когда взглянула на богато одетых девушек, которые тихо шушукались сидя в телеге. Ну, сложно назвать это телегой, больше как повозка без краев, которую тащили верблюды. А богатенький хозяин, судя по всему, это был точно он, то и дело поглядывал на девушек и совсем не как я, с какой-то небольшой завистью и восхищением, мужчина думал совсем о других прелестях. Альтаир вскоре заметил, как я потеряла интерес ко всему походу и животным, да все посматриваю на девушек, и незаметно пристроил лошадь рядом с моей. — Будешь так пристально следить, тебя неправильно поймут, — тихо шепнул он, умудрившись по ходу дела наклониться прямо к моему лицу. — Они красивые, — печально буркнула я, теперь уже просто потому, что так, правда, было. — Они должны быть такими, иначе их не возьмут в гарем. — Хорошо, что мне такое не светит. — Хм, — хитро выдохнул араб, — ты недооцениваешь себя. Я так резко развернулась к мужу лицом, что чуть не врезала ему по лбу. А тот негодяй, вовремя отстранившись, тихонько цыкнул лошади, и та отошла на пару шагов вперед. Муж так и оставил меня в недоумении и жутком смущении. До самого привала на ночь я глядела в его спину и не могла прийти в себя, слишком уж неожиданно, когда тебе говорят, что ты неплох собой, на фоне девушек на заказ. И, черт бы побрал этого загадочного араба, но у меня к нему возникло миллиард вопросов. — Так ты объяснишь, что все это значит?! — уже в сотый раз требовала я, перетаскивая вещи к лежанке, и все как маленькое дитя носясь за мужем по пятам. Тот молчал как рыба, а ехидная улыбочка все не сползала с его лица. «Засранец!» — Ладно! — взялась я за жесткие меры, — не скажешь — не стану с тобой разговаривать. — Это угроза? — уже посмеиваясь переспросил муж — его вообще не заботило мое любопытство. Я эффектно отвернулась и, привязав лошадь, ушла к вещам, одиноко подпиравшим небольшой валун. Взяв мужа на слабо, я продолжала выдерживать тишину, игнорируя все, включая любые действия в мою сторону. Даже когда тот пытался помочь. И сдаваться ни один из нас не собирался. Я уж подумала, что и заснем как два немых идиота, но араб неожиданно пропал. Вот так прямо посреди ночи, когда все расправили свои то ли шатры, то ли палатки, и готовы были уйти на покой после утомительного пути, а я так вообще уже почти спала. «Где его носит?» — нервы были на пределе, а на состояние на грани перехода из злого на беспокойное. Чтобы успокоиться, я решила сосчитать до ста, прикинув, что за это время Альтаир уж точно вернется. Только вот время все шло и шло… На четвертом заходе я плюнула на нашу мелкую ругань и выбралась из «палатки». — Куда ты? — голос Альтаира буквально остановил меня на полпути. — Я? Тебя искать. Куда ты пропал? — Разговаривал. Завтра нужно успеть добраться до развалин, поэтому подъем будет ранний. — Мог бы хоть предупредить, — пожаловалась я, — даже заснуть не смогла. — Значит, — ассасин слегка улыбнулся, — ты так волновалась, что забыла про обиду и угрозы? — Да идем уже спать, — буркнула я и, покрепче вцепившись в руку мужа, потащила его за собой. Араб, видимо, очень довольный моим провалом послушно проследовал в палатку. В любом случае, мне он нужен — ночью просто чертовски холодно! Пусть я и решила оставить все вопросы, однако интерес все не угасал, а муж вероятнее всего и не собирался мне ничего рассказывать. Потому на следующий день я просто молча ехала, не доставая араба глупыми расспросами и перестав рассматривать тех девушек. «Может, мне действительно не стоит знать их судьбу. Может, Альтаир и прав, что молчит», — я бросила короткий взгляд на тележку и снова уставилась себе под нос. Расслабленное тело, полное душевное спокойствие… Отпустила упряжь, повернула руки ладонями вверх. «Совсем не женственные», — заключила я и оглядела себя. Штаны, сапоги, жесткие наручи и оружие — сабля за спиной, клинок на руке и лук, который был привязан к лошади. «Зачем я его вообще взяла с собой? — однако этот вопрос интересовал меня сейчас в меньшей степени, — как он меня видит? Какой я кажусь им? Небось пацаном меня считают, но я же девушка». Поспорить со своими мыслями я не могла, а спросить мужа о том, не подрываю ли его статус своим видом, вряд ли бы решилась. «И что мне теперь платье напялить! Ну уж нет!» И снова сцепившись в упряжь, я гордо вздернула подбородок. Заниматься самоанализом очень весело, но если я увлекусь, то ничего хорошего из этого не выйдет. Потратила на это почти полдня и ничего кроме изъянов не нашла. «Я вообще нормальная? — пыталась понять, вспомнив несколько часовой штурм своей личности, причем спонтанный и бессмысленный, — это у всех такие дебильные мысли или только на меня нахлынывает с бухты-барахты?.. Наверное, у всех». «Ну почему? Что же черт побери не так?» — я опять сгорбилась в три погибели обессиленно опустив руки — старые бредовые мысли вернулись на круги своя и опять донимали меня. «Да, я не красавица, не спорю. Нормальная такая. Блин, да к черту эту внешность… Не-не, пусть пока лучше на второй план отойдет — все равно капюшон скрывает пол-лица, и только дома я могу ходить в чем пожелаю. Так, а что по характеру?.. Отстой. Ни дня не пройдет, чтобы мы не пособачились и, кстати, заметь, это ты психуешь по большей части. Не ну, а что, терпеть такое? У них так принято. Бла-бла-бла… Мастер игнорирования себя же», — говорят, что людям полезно разговаривать с самим собой, да и, наверное, каждый так делал, а вот я вообще не смущалась и почти всегда вела беседы с разных сторон у себя в голове, но только когда совсем делать нечего было, как, к примеру, сейчас. Незаметно для меня прошел коротенький привал на обед. Даже Альтаир не поинтересовался, почему я в облаках витаю, и молча ел, сидя со мною рядом, отчего становилось только жарче в этой бесконечно желтой пустыне. Как только привал закончился, я быстро взобралась на лошадь и снова пустилась в бредовые мысли. Муж ехал передо мною, и изредка мой взгляд падал на него, отмечая, что арабу вполне неплохо беседуется с незнакомым для меня человеком. Это одновременно бесило и нет, но поток личных размышлений быстро уносил прочь. Казалось, что пустыня убаюкивала своим теплом, а мерное покачивание в седле и вовсе добивало. В пути я расслабилась настолько, что все, чем занималась целыми днями — это думала. Песочная дорога очищения магически влияла на сознание, а мне, как не привыкшей к подобным поездкам, с каждым шагом лошади, с каждым метром пройденным караваном становилось тяжелее сопротивляться пустынному гипнозу. Вокруг стало очень тихо. Все чаще и чаще мелькали развалины, а это означало, что мы почти прибыли на место следующего отдыха и скорее всего ночлега. Я откровенно засыпала в седле, наплевав на все. Разок даже чуть не упала. Хорошо, что вовремя разлепила глаза, которые закрывались, как казалось мне, на пару секунд. Потому что после каждого такого захода в мини сон было все темнее и темнее, и Джеки, которая устало плелась за всеми, снова становилась черной, а не запыленной и какой-то грязной от тех песчинок, что поднимал редкий ветер. Я была в своем вакууме. Небольшом сонном пространстве. Даже Альтаир, который стянулся назад, чтобы поговорить, не волновал меня. — Мы почти прибыли, — негромко произнес он. Мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать бормотание араба. — Держись рядом, — давно я не слышала такого холодного приказа. — Куда я денусь. Альтаира это похоже не убедило. Он перехватил мои поводья и заставил обеих лошадей затормозить. Все еще спокойно я спросила, что он вытворяет, и настороженный взгляд мужа заставил меня проснуться. Вакуум был разрушен в долю секунды. Что-то было не так, определенно. Однако люди продолжали идти вперед, обходя нас, как поток воды обходит камни. И если бы ассасин не держал поводья и не был рядом, я бы хорошенько испугалась, как ребенок, который потерялся в толпе. Я совсем не знала, что мне делать, и потому ворочала головой то на мужа, то на народ, который понемногу продвигался мимо нас. Далеко впереди уже можно было разглядеть развалины. Они отбрасывали длинные тени, и мне казалось, что там просто какое-то черное пространство, точка, которая выглядела даже зловеще, чем безопаснее. Все дело было в песчаной насыпи, стоящей по пути к привалу. Скорее всего это ветер поспособствовал такой горе песка, просто-напросто засыпав разваленную постройку с течением времени. Наш караван стремительно двигался в том направлении. Потом мы бы просто совершили небольшой обход. Минут пять, даже меньше — не лезть же нам наверх со всем тяжелым и гигантским багажом. Все же я доверилась мужу, который словно чувствовал подвох. Да в придачу была немного сонной, и совсем не хотелось спорить. — Мы отстанем, — сказала я. — Подождем немного. Решимость Альтаира повлияла на меня еще больше, и теперь уже и я напряженно вглядывалась в начало каравана, который вот-вот должен был подойти к переходу. Ветер продолжал гнать песок с насыпи, делая ее острее и выше. Это выглядело даже странно, будто искусственно созданное препятствие, но как только первые верблюды пересекли его, мои подозрения испарились. — Прошли. Альтаир еле заметно кивнул, и пусть мы проследовали за остальными путниками, ассасин сказал быть внимательной, и тогда я просто уставилась в одну точку — песчаную гору, которая становилась все ближе и ближе. Я не заметила, сколько человек и животных успело пройти мимо насыпи. Была даже не половина каравана, может одна треть, как в воздухе появились стрелы. Как в фильме они высоко взмыли вверх и по дуге преодолели расстояние вонзаясь в людей. Кто оказался в том районе, тот и попал в самый центр адского котла. Крики людей. Плач. Визги. Вой животных. Всего одна минута и картина преобразилась, наполняясь звуками, жуткими, пугающими настолько, что волосы на затылке вставали дыбом. Тишина была разорвана. Некоторые даже не успели отреагировать, как полетела вторая волна стрел, и громкий боевой клич, который был как сирена, протяжный и с нарастающей громкостью, подобно волне накрыл нас. Уши заложило от спонтанного воя десятков людей, которые неслись на караван. Это было то, чего я так опасалась — на нас напали. — Будь здесь. Следи за лошадьми, — отдал приказ муж и спрыгнул на песок. — Альтаир, постой… — Ни с места не двигайся, поняла! — его крик я четко различила в общем шуме и, испуганно глянув на араба, снова увидела Мастера. Такой жестокий и уверенный в себе, как в храме Соломона, мой муж был невероятен в тот момент. Вся эта пыльная работенка в Братстве и мелкие миссии просто не представляли никакой угрозы, и я давно не видела ассасина таким. Каким его учили быть. Убивать ради миссии. Ради защиты. Я осознала насколько Альтаир был готов держать свое слово и обещание оберегать меня, взяв в такой опасный и непредсказуемый путь. — Альтаир, а ты? — успела спросить я, но меня уже не слышали. Я тоже слезла с лошади. Обеспокоенной происходящим, мне хотелось, по крайней мере, сражаться вместе, чем отпустить мужа одного. Передо мной был лишь песок. Ассасин уже успел исчезнуть в безумном водовороте людей, врагов и животных. Мне осталось лишь выхватить саблю и остаться с лошадьми, как и приказывали. Я просто не смогла заставить себя кинуться в то безумие, что творилось в нескольких метрах от меня. Уставшие люди не могли дать достойный отпор. Те охранники, что должны были защищать путников, и сами едва отбивались. И их количество стремительно сокращалось. Мои ноги словно провалились по колено в этот песок, настолько я не была готова к такому повороту событий. Однако беда сама пришла. Разбойники или пустынные пираты, уж и не знаю, как их назвать, стали рассредоточиваться, попутно убивая тех, кто представлял угрозу. В таком темпе они добрались и до меня. Повезло лишь в том, что наши нагруженные лошади их не заинтересовали, и я стала для них не так примечательна, как остальные. Мне пришлось действовать на свое усмотрение, раз Альтаира не было рядом, и я решилась. Эти уроды грабили самых нагруженных, срезали веревки и поводья, чтобы все барахло осталось здесь. По два, три человека на небольшой кусочек каравана — отличные цели. Я стала действовать быстро, потому что если меня заметят, сюда придут и другие разбойники. Спрятавшись за лошадьми, я дала двум мужчинам пробежать мимо, и как только они оказались у соседнего верблюда, подкралась поближе. Песок теперь играл мне на руку — бесшумно, немного пригнувшись я подбежала к грабителям, которые срубали мешки, и, используя саблю, убила одного, а затем и другого. Доспехов у несчастных не было, потому я так легко и справилась, а жажда наживы отбила у них внимание. Вытерев пот со лба, я выследила следующую группу. Все шло гладко. Как ни странно, но мне очень повезло, что нападавшие не заметили меня. А еще говорят компьютерные игры вредны. Да я так пряталась, то за животными, то за вещами или телегами, что любой стелс* бы обзавидовался. Однако это было вовсе не игра, и убивала я не с таким удовольствием, как на приставке или компе, потому что враги уже достали, и ты рад победе. Каждый раз, когда я заходила за спины и готовилась к удару, мои руки тряслись. Чудом я успевала дважды всадить саблю в тела и снова спрятаться. Я боялась, нервничала, но тело знало, что делать, оставалось лишь взять над собой контроль. Все это выглядело жутко, только желание выжить не давало впасть в панику. Наш караван был разграблен и разбит. Когда я добила четвертую группу, нападающие уже возвращались назад, забрав как животных с грузом, так и все вещи, что смогли урвать. Некоторые даже тащили женщин за собой. Мне тут же вспомнились те наложницы, и как по заказу я увидела их, сбившихся в кучку и прижавшихся друг к другу. Не было нужды их спасать, но что-то тянуло меня в ту сторону, и я уверенно шагнула вперед. Люди орали, прятались, бегали, поднимая столбы пыли в воздух. Мне почти удалось подойти к девушкам, как какой-то мужик сбил меня с ног. Еще немного и его лошадь пробила бы мне ребра, если бы я не отползла в сторону. Разбойнику было плевать на меня, его глаза горели от добычи. Так он и ушел, таща испуганное животное и довольно скалясь, как шакал. Проведя все его шествие взглядом, я просидела на песке еще пару секунд и поднялась. Только я решила, что все закончилось, как услышала очередной женский крик и, оглянувшись на звук, заметила худощавого мужчину, который пытался связать наложниц. Те дергались в истерике и вскрикивали, когда разбойник трогал их. Хозяина я не заметила поблизости и все сводилось к тому, что единственная, кто мог им помочь, была я. В этот раз мне не повезло, и враг заметил меня в самый последний момент перед атакой и отскочил. Мне пришлось отступить, чтобы сохранить безопасное расстояние, так как мужчина вытащил небольшую саблю и приготовился драться за добычу. Я очень нервничала. Конечно, этот бой не сравнится с поединками мужа, даже если он и не сражался в полную силу на тренировке. Мои способности были порядком выше обычного бандита, оттого я, пусть осторожно и немного несмело, быстро одолела соперника, подловив при очередной атаке. Кто бы мог подумать, еще года так два назад я еле держала меч в руке и понятия не имела о том, как правильно им пользоваться. Сказывается учеба Мастера. Вспомнив про мужа, я огляделась в попытках найти его. Все пустынные воры почти ушли. Караван опустел и, казалось, поредел, как будто его кусками повыдергивали. Я отметила еще пару небольших стычек, но и там уже наши охранники спешили на помощь. И в одной из таких драк я заметила ассасина. Белая одежда запылилась, но это было все, что случилось с арабом. Похоже его навыки не подвели. Как в доказательство, один из его соперников упал, пропустив атаку Альтаира. Мне жутко хотелось кинуться ему на помощь, но ведь приказ был смотреть за лошадьми. «Да вы что шутите! В жопу приказы!» Бросив последний взгляд на девушек, я притормозила с помощью. Их хозяин, который появился непонятно откуда, довольно нехорошо смотрел в мою сторону. Его меч был в крови — похоже он не только слюни от женщин пускать умел. Однако поговорить нам не удалось, потому что девушки облепили его и принялись что-то отчаянно втирать. Теперь это была не моя забота. Пока я бежала к мужу, он успел прикончить еще одного разбойника, правда, после того ассасин как-то странно прихрамывая отступил. «Почему они вообще не сваливают?!» — не понимала я. Сейчас их было трое, до этого пятеро. У меня появилось ощущение, что бандиты сговорились, или же… «Твою мать!» — я рванула изо всех сил. Расстояние было немаленькое, песок, казалось, все время отбрасывал меня на шаг назад, и сапоги все тонули и тонули как в болоте. Из-за пыли, которая висела в воздухе и мешала обзору, я не могла четко разобрать, что произошло. Но одно увидела точно — Альтаир убил разбойника с мечом, а потом странно дернулся назад. «Если он упадет…» Я запаниковала. Я бежала и проклинала чертов песок, обещая возненавидеть его, если с мужем что-то случится. Я просто не могла остаться одна посреди пустыни! Альтаир был жив, когда мне оставалось пару метров до места битвы. Однако этому не стоило радоваться, потому что он влип в неприятности. Отчетливо я не видела, но похоже его пытались задушить, и на мое удивление ассасин сдавал позиции, а ведь был еще мечник, который не спеша подходил к двум борющимся мужчинам. — Черт, черт, черт! Мне пришлось обежать их немного полукругом, чтобы не попасть под угол зрения, и это заняло еще время. Я хотела зайти со спины и убить быстро, потому что муж уже начал слабеть, и плюс ко всему его нога была вся в крови, из-за раны он не мог толком стоять. Нужно было убрать только мечника, а там дело в шляпе. И с криком, со всей ненавистью и злостью я в прыжке налетела на врага, всадив саблю в шею. Позвонки противно хрустнули, издав при этом хлюпающий звук. Мужчина был покойником, но мне было мало. Рванув саблей сначала в одну сторону, а затем в другую, я вытащила ее не так, как воткнула. Я отрубила разбойнику полголовы, и тот, стоя уже на коленях, завалился на бок из-за перевеса. Следующим в списке был тот урод, что стоял напротив. Не знаю, что тогда на меня нашло, почему так жестоко и бездушно я убила и глазом не моргнув. Мужчина принял меня всерьез, после того, как увидел, что я только что вытворила. Его взгляд был сосредоточен на мне, а Альтаира он рванул повыше, словно прикрываясь им как щитом. Это взбесило еще сильнее. Однако ассасин проиграл, и я оказалась на грани сумасшествия. Уставившись как можно спокойнее и хладнокровнее, как всегда делал муж, я шагнула к тому уроду. Еще шаг, быстрее, быстрее. Я побежала вперед, собираясь пробить голову врагу, но сделать это клинком, ради безопасности заложника, и как только мой кулак полетел точно в нос разбойнику, тот увернулся. Достаточно ловко и быстро, потому что скрытый клинок не успел коснуться его лица. А затем он толкнул тело ассасина на меня и отошел на пару шагов назад. Я запомнила этого человека. Его внешность, хорошую реакцию и то душевное состояние хладнокровного убийцы — этот мужчина был обучен. Не воровать, а убивать. Еще пару мгновений мы мерились взглядами, а затем он перехватил мимо бегущую лошадь и с ловкость циркача взлетел в седло. Мы следили друг за другом до тех пор, пока разбойник не скрылся за насыпью, оставляя за собой почти исчезнувшею дорожку из поднятого в воздух песка. — Альтаир? — я не могла долго удерживать мужа и потому пыталась растормошить его, но он не отвечал. — Альтаир! Тело араба обмякло и всем весом взвалилось на меня. Весь мой гнев тут же испарился, однако я не потеряла контроль над собой. Быстро уложив мужа на песок, я стащила, как оказалось, хлыст с шеи и скинула капюшон. Араб был настолько бледен, что мне едва удалось сдержать крик отчаяния и слезы. Нужно было срочно принять меры! Я проверила пульс и сердце — ассасин был жив, но он не дышал. — Не вздумай! — всхлипнула я и, запрокинув голову мужа, открыла ему рот. Единственное, что пришло мне в голову, так это искусственная вентиляция легких, и я даже не знала, правильно поступаю или нет, но чутье мне говорило — так надо. С виду шея была целой, не считая полосы от кнута, горло не повредили, видимо, потому, что Альтаир умело сопротивлялся. Поэтому я и решила попробовать дать ему воздух, раз сам он не мог вдохнуть. Я успела сделать примерно пять вдохов, как ассасин закашлял и открыл глаза. У меня от счастья аж слезы навернулись. — Живой, — упираясь руками в песок, прошептала я. Тем временем, пока мое сознание приходило в себя, Альтаир продолжал откашливаться и при всем этом еще пытался подняться. Понимая, что этот упрямец не успокоится, я подхватила его за подмышки и, прилагая неимоверные усилия, помогла сесть. — Сейчас-сейчас. Расстегнув ремни, которые сдавливали грудь и позволяли сабле спокойно висеть за спиной, я таким образом пыталась облегчить дыхание и, продолжая ругаться вслух, отцепила и кожаный ремень. Теперь ассасин мог спокойно отдышаться, а я, все еще придерживая его за руки, ощутила на себе весь стресс, который накопился за последние минуты. — Д-дурак, — на половине ругательств я стала заикаться, да ко всему прочему и трясти стало. — Стой с лошадьми. Идиот, вот ты кто. Ка-как вообще попался? Мастер, блин! Еще немного… Теперь воздуха не хватало и мне. Успокоившись на минутку, я спросила, как ассасин чувствует себя, и, получив хриплое «я в порядке», выпустила мужа из объятий. В целом, он не солгал. Лицо приобрело нормальный цвет, дыхание восстановилось, и только нога кровоточила. Через разорванную штанину виднелся порез, сантиметров десять. Стоило позаботиться и о нем. — Надо остановить кровь, — я уже вытащила небольшой мешочек, в котором носила воду, как Альтаир перебил меня: — Я же просил никуда не двигаться. — Что? — Почему ты опять ослушалась?! — Я не маленькая! И, между прочим, мог бы сказать спасибо, я тебя спасла! — Сам справился бы. — Да-да, конечно, — я была в не себя от злости, но тем не менее порез волновал меня сильнее, потому я переключилась на него, — надо промыть… — Вика! — крикнул муж и снова закашлял, однако быстро справился с приступом, — не смей больше игнорировать мои приказы. Здесь слишком опасно, чтобы ты могла делать все, что вздумается! — Вот значит как, — я глядела на злого мужа и была готова врезать этому идиоту за его глупые слова, — значит твое спасение — это моя прихоть. Вот и отлично! — я бросила мешок прямо под ноги араба и вскочила, — буду ждать у лошадей, о ваше высочество! И отвесив наигранный поклон, я развернулась в сторону разбитого каравана и зашагала прочь. «Мудак!» Как только я его не обзывала, но все же не могла отрицать того факта, что переживаю до сих пор — руки так и не переставали дрожать. А нервозность еще и люди добивали, которые глазели на меня, как на непонятно что. Каждому, кто следил за мной, довелось услышать «чего уставился!» на русском и увидеть недовольный взгляд. Сейчас я вообще ни о чем не думала, плевала на то, какое обо мне сложится мнение. «Задолбали, блин! Все, черт бы вас побрал, задолбали!» До самого места, где стояли наши лошади, нервно озираясь по сторонам, я кипела внутри. Но больше всего было обиднее за то, что Альтаир со своей гордостью и заморочками даже спасибо не сказал. Я понимала, чего он добивался, пряча меня от бойни, но он ведь чуть не погиб! Мне хотелось плакать и орать от злости одновременно. — Вот же ж с!.. — я все же попридержалась с выражениями лишь только потому, что это не имело никакого смысла. Лошади нормально отреагировали на мой приход. Они немного спокойнее стали вести себя после того, как я потрепала каждую по шее и принялась болтать с ними. Попутно я поправила вещи, сумки, которые висели на животных. Даже ремни седла подтянула на всякий пожарный, чтобы один напыщенный болван не свалился в пути. Правда, обида сильно засела во мне, настолько, что и разговаривать с мужем не хотелось. И когда меня кто-то подергал за плечо, я даже не стала реагировать. Кто бы там ни был — он был настойчив, и мне пришлось обернуться. Это была старуха. Лицо ее было открыто, и вся буря эмоций стала доступна моему взору. Бабка что-то тараторила на непонятном языке и тыкала в мою сторону кривоватым пальцем. Казалось, меня винили в чем-то или же осуждали. Я так и не успела разобраться, что она говорила. Двое мужчин поспешили к нам и насильно увели старуху, а та все продолжала кричать на меня и, не отводя разноцветных глаз, казалось, тряслась от страха. «Гетерохромия, вроде бы», — с недоумением поглядывая на сбрендившую женщину, припомнила я название. Необычно было встретить такого человека в этом мире. Это и повлияло на мою бдительность, так как когда Альтаир, подошедший ко мне, спросил, чего она хотела, я спокойно ответила «не знаю». На этом наш разговор был закончен, а точнее, я ни слова не сказала и уж тем более не помогла мужу, который явно с усилием взобрался на лошадь. Рану он перевязал, но я была уверена, что состояние у него не ахти. «Пусть мучается, раз сам меня прогнал!» Караван понемногу стал двигаться к стоянке. Уже стало довольно темно и холодно, потому люди и засобирались в путь. Собирая остатки того, что не было разграблено, убито или уничтожено; народ торопился, совсем не желая оставаться тут еще хоть одной секундой дольше. Разбойники ведь могли вернуться. Я с мужем тоже не мешкали и в довольно быстром темпе следовали вдоль того, что еще сегодня за обедом можно было назвать караваном. Ехать нам оставалось не так уж и много, только вот ассасину становилось хуже. Отметив, как он понемногу клюет носом, я сбавила ход лошади и теперь не спеша плелась за мужем. Так все и было — арабу явно было плохо, так как спустя еще пару метров ассасина стало сильно клонить вперед, а его конь почти остановился. Я немного проследила за тупым упорством мужа и не выдержала. Когда мне удалось взобраться на лошадь, ассасин уже вырубился. Пришлось придерживать его весь путь, что нам оставался, и вести Джеки рядом. Ну хоть одна из нас отдыхала. Не знаю, как у меня получилось это сделать, но я все-таки смогла уложить Альтаира на подстилку. Уже затем пришлось ставить шатер, привязывать лошадей и перетаскивать вещи. Всю эту работу наглый араб скинул на меня! А сам продолжал валяться с температурой под моим шерстяным, самым теплым одеялом. Пределам моего недовольства тогда не было границ. Благодаря тому, что мы пристроились в развалинах городка или деревни, мне удалось быстро развести огонь, отыскав среди местного «мусора» все необходимое для небольшого костра. И пока очередь к единственному колодцу была длиннее, чем на прием к врачу, я решила заняться раной мужа. Порывшись в мешке с одеждой, я обнаружила запасную форму, оттуда пришлось конфисковать штаны, а остальное вернуть на место. Еще немного повозившись в наших вещах, я нашла ткань, что оставила на новые бинты, немного воды и иголку с нитками, которыми собиралась зашить порванный костюм мужа. Я отложила немного еды для себя, а остальные булочки и фрукты решила скормить Альтаиру сегодня — ему нужны были силы. Оставалось набрать воды, как раз за этим я и направилась к колодцу посреди ночи. Не все легли спать. Наши охранники, те что выжили, пару небольших сгруппировавшихся у костра людей и те, кто еще не закончил приготовления ко сну, продолжали переговариваться, ходить и напряженно оглядываться при каждом шорохе. Попадаться этим нервным на глаза совсем не хотелось, поэтому я быстро набрала воды в деревянное ведро и собралась вернуться к себе, как почувствовала пристальный взгляд. Я повернула голову вправо и опять увидела ту старуху. Было темно, но уверенность, что карий и серо-зеленый глаза неотрывно смотрят в мою сторону, не покидала меня. Она что-то шептала. Стояла в двух метрах от меня и шушукалась там сама себе. — Вы что-то хотели? — поинтересовалась я на английском — ответа не последовало. — Ну, ладно. Неуверенно шагнув подальше от женщины, я уже была готова рвануть к себе в палатку к пусть и спящему, но единственному знакомому в этой чертовой пустыне человеку. Путь мне перегородили. Тяжелое ведро тянуло за собой, и как бы невзначай я перекинула его в левую руку, чтобы спокойно воспользоваться клинком на правой. Идея эта сразу отпала, как только я увидела девушку — при ней, надежда, что меня не тронут, мгновенно успокоила меня. — И так? — Эта была ты, верно? — мужчина, хозяин тех девушек или же наоборот лишь поставщик, сразу заговорил на английском. — Боже, ну где я опять накосячила-то? — сказала на русском, а потом добавила для слушателей, — не могли бы вы уточнить, что именно имели в виду? «Может он заметил, как я на девушек пялилась?» — Женщина с оружием, — «они там что, мне уже и погоняло придумали», — ты, помогла нам? — Думаю, да. Это я, — поджав кольцо и немного присев, я приготовилась постоять за себя… с ведром в придачу. Человек обернулся, как мне показалось зачем-то, и, сжав кулак, я не ожидала услышать звуковую атаку. Мерзкий скрежет, как ножом по стеклу, раздался из наручня и вместо скрытого клинка мне показался только кончик лезвия. «Ебать я и его доломала!» Опустив ведро на песок, я стащила клинок и потрясла его что есть сил. После того, как песок высыпался, снова дернула за кольцо, но ничего не изменилось. — Вот и все, — заныла я, — хуже уже некуда. Еще, блять, пусть метеорит свалится! Пока я там проклинала все на свете, ночную тишину перебил настойчивый голос. Бабулька опять заголосила, продолжая пялиться на меня как баран на новые ворота. Я не имела ни малейшего понятия, что она там говорила, однако, как только мужчина прикрикнул на нее, та затихла, а после ее снова увели те охранники, что и в прошлый раз. — Я видел, вашего попутчика ранили? — Эм, — не предполагая перехода темы, затупила я и просто кивнула головой, дабы не сболтнуть ничего лишнего. — Знак благодарности, — мужчина указал рукой на сверток в руках девушки. Я глянула на ведро, потом на сверток и немного замялась. Человек напротив отметил это и сказал, что девушка меня проведет. Честно говоря, не нравились мне все эти любезности, но отказывать не стоило. Помимо нашего небольшого разговора мужчина предупредил меня насчет собрания. Сказал, что и Альтаир должен прийти. Указал у какого костра соберемся и был таков. Девушка, как только ее надзиратель скрылся, сама заговорила со мной. Быстро рассказала, что ничего отравленного и опасного в свертке нету, пояснила, как все они рады, что я тогда спасла их от разбойников и, честно исполнив свой долг, прошлась со мной к палатке. — Мне нужно иди, — откланялась она. — Спасибо. К моему приходу Альтаир очнулся. В полубредовом состоянии, стоит указать. Мне оставалось лишь надеяться, что ему просто от потери крови плохо или из-за стресса, а не потому, что самостоятельный, упертый баран плохо промыл рану и теперь у него заражение. Ловя момент, пока муж не спит, я быстро зажгла пару свечек, вытащила штаны, бинты и сушеные листья, которые, как мне поведала девушка, помогут раненому. — Я сменю повязку, — откинув покрывало, сказала я, — заодно и переоденешься. В это раз ассасин послушно и молча выполнил мои указания. Добротно промыв рану, я приложила листья к ней и несильно перетянула бинтами, чтобы повязка не спала и не сдавливала ногу. Как закончила, помогла мужу сменить штаны и снять порванную часть формы. Шитьем я решила заняться позже, после того, как Альтаир заснет. Оставив ему еду и воду, я подхватила грязную одежду и направилась на выход. — Вика, — голос у мужа был таким хриплым, что я чуть не повернулась к нему от жалости. — Молчи. У тебя жар, — сухо пояснила я, — отлежись, а завтра делай, что хочешь. — Ты злишься? — уже во второй раз меня остановили. — Нет. Мне обидно, — и после своих слов я выскочила из палатки. «Соберись! У тебя еще куча дел!» — совсем забыв про сон, холод и голод, наставляла себя. Сев поближе к огню, я отстирала как смогла кровь на штанине. Руки совсем закоченели от ледяной воды, да и ночи в пустыне холоднее некуда. Мокрую одежду я прицепила к седлу, так и не придумав, куда ее деть, пока не высохнет. Под ярким светом луны я снова быстро отыскала колодец и вернула ведро на место. Там уже давно кто-то его ждал, судя по недовольным лицам. После всего этого меня ждало собрание — ближайшее из планов. Альтаир не сможет прийти, да и не сказала я ему, потому и придумала отмазку — мол я за него, потом все передам. Как глупо было на это надеяться — наверное, с двадцать пар удивленных и нахмуренных глаз уставилось на меня. Мне стало жутко неловко, но назад пути не было, вот я и решила остаться, хотя бы ради того, что просто передам то, что пойму. Знакомый мне мужчина тоже был тут, к нему я и подсела. — Э, я… — откашлялась, — мой муж отдыхает, я передам ему все. — Женщина? — послышалось из толпы, — тебе здесь не место. — Иди поучись уважению! Кто она? Это та? — так и сыпались вопросы то на английском, то на арабском. Все катилось к чертям, причем с бешеной скоростью. — Вы же собрались из-за разбойников, верно? — найдя главаря каравана по его спокойному и размышляющему выражению на лице, обратилась я, — раз уж важен любой, кто может сражаться, то почему бы мне просто не послушать? — Сражаться? Женщина, да что ты можешь, кроме как служить своему хозяину и ублажать его? И этот урод громко заржал, будто представил себе все это. Часть его поддержала, часть нет. Но оттого, что люди смеялись в разных точках, казалось, что надо мной потешаются все присутствующие. «Спакуха, Вика! Думай, а потом говори, как он и учил». — Я… — Она может. Я видел, — заговорил знакомый мне мужчина. — Где доказательства твоим словам? — выкрикнул кто-то, я не успела отследить, кто именно это спросил. — Голова одного из главарей ее работа, — наконец в разговор включился и вожак каравана, хотя я смутно понимала, о чем он. — Это было жестоко. У тебя есть дети? — Да, — ответила я. — Здесь? — Нет. — Вот как… — Да проваливай уже! — снова гневный приказ в мою сторону, — нечего тебе здесь слушать! Тот неизвестный и дальше бы распинался, если бы его не остановили простым жестом. Наш проводник через эту бескрайнюю пустыню поднял руку с открытой ладонью, как типично прерывают любые препирания арабы. Затем он сказал, что я могу остаться, но предупредил, что переводить мне никто не будет. Я согласилась. И молчала до тех пор, пока все не задумались над тем, как расставить охрану, чтобы сразу отреагировать на нападение без таких масштабных потерь. Как по мне, так все было просто, конечно, если это не касалось математики, потому что там, как по закону: если все решается легко, значит что-то не так. Набравшись смелости, я заговорила: — Может использовать звук. Нас не так уж и много, пусть каждому… — Тебе слова не давали! — рявкнул мужик, сидевший немного впереди меня и, вытащив свою саблю, вытянул ее в мою сторону, — еще слово и я сам отрежу твой язык! Я оторопела от такой ненависти. «И чего они так взъелись на меня?» Терпеть подобное приходилось конечно, но сейчас, я потеряла контроль. Не стоило ему тыкать в меня своим ржавым оружием. Нервный мужчина даже не сообразил, что я отбила его саблю рукой, на которую, на мое везение, я нацепила кожаный наруч, ведь клинок накрылся медным тазом, и раз уж оружия не было, то подскочила к человеку, угрожавшему мне. Надавливая на глаза двумя пальцами, я проконтролировала дальнейшие выскочки мужчины и, таким образом, обещая лишить его зрения, заставила лечь на песок. Теперь он не так яростно сопротивлялся, когда его же сабля была у горла. — Что ты там обещал? — мужик вскрикнул и зажмурился еще сильнее. Мое счастье, что никто не кинулся на меня. — Мне нет дела, что вы там обо мне думаете. Женщина, мужчина? Вы просто еще не знаете, что будет. Вы не знаете, кто я, откуда. Вы нихрена не знаете! И ты! Не смей больше раскрывать свою вонючую пасть на меня! — тяжелый вечер добил меня окончательно, но ярость все еще требовала высвобождения, и она ее получила, — когда я пытаюсь помочь, а ты как дебил сидишь и страдаешь херней, не смей упрекать меня! Если мозгов хватает только на то, чтобы определить пол у человека, тогда и дальше жуй сопли. Нашел себе оружие и теперь крутого строишь?! Небось в штаны нагадил, когда на нас напали! Скольких ты убил, смельчак, а? — я нажала на глаза, чтобы разговорить мужика побыстрее. — Двоих. — Поздравляю, блять! Ты разблокировал достижение — убийца года! — все начинало заходить слишком далеко. Явно, что никто не понимал меня, не на уровне языка, а на уровне слов, которые все яростней выкрикивала я. И уж не знаю, от шока или просто потому, что было интересно, но останавливать все это никто не собирался, уж тем более я, которая невыносимо недовольна правилами жизни арабов. Еще бы пару минут, и, чтобы полностью удовлетворить себя, я бы врезала мужику по роже, так, напоследок, как холодный голос четко прорезал нависшую напряженную тишину: — Оставь его. Нехотя, но пришлось это сделать. Громко выдохнув, я отошла от хныкающего мужика и повернулась к Альтаиру. Его взгляд сулил мне большие неприятности, однако он тоже провинился сегодня, потому я смело подошла к нему. — Ты все еще не оправился, — видя, как пот стекает по скуле мужа, тихо произнесла я, — иди… — Что здесь происходит? — Решали, как выстроить охрану. — Меня не это волнует, — строго сказал муж. — Я подумала, что схожу вместо тебя. Альтаир, откровенно говоря, чуть не уничтожил меня своим взглядом. Правда, он так ничего и ответил после этого, а лишь подсел ко всем. Я быстро вклинилась сбоку, согнав при этом соседнего человека. — Вернись к нашему шатру, — шепнул муж, но даже в его тихом голосе я чувствовала приказ мастера ассасинов. — Нет. Я буду молчать. На этом араб оставил меня и переключился на разговор мужчин, которые воспользовались моей идеей и теперь беспалевно решали, как все устроить. Вожак каравана умело перевел внимание присутствующих на общую проблему, и вскоре на меня перестали кидать косые взгляды. Уже через несколько минут все получили небольшие задания. Для себя полезного я вынесла лишь то, что у нас есть день передышки и сборов. Еще одну ночь мы проведем на этом месте, учитывая, что есть, где укрыться, и доступ к воде. Когда мужчины стали расходиться, мне почему-то стало неспокойно. Следя за тем, как Альтаир медленно вставал, опираясь на здоровую ногу и немного пошатываясь, я и вовсе разнервничалась, ведь назревала еще одна разборка. Предел моим нравоучениям не был виден, и сегодня опять ждал нагоняй. Ассасин все же обернулся ко мне — хороший знак, меня не игнорируют — и кивком головы указал вперед. Я последовала за ним, тихонько плелась позади, внимательно следя за каждым шагом мужа, так как он начинал все сильнее прихрамывать. Идти было недалеко, но даже этот путь обратно к палатке араб не осилил. Его заметно качнуло вперед, затем он будто споткнулся, и я даже отреагировать не успела, как Альтаир рухнул на колени. «Ну вот, надо было ему подниматься?» — я подбежала к мужу, успев подхватить его до того, как он упал. «Да что это с ним? Такой слабый». — Альтаир, слышишь меня? Ассасин попытался что-то произнести, но я разобрала только мычание. «Ему нужен отдых, вот и все», — успокаивала я себя и, собравшись с силами, принялась понемногу, придерживая мужа, двигаться к шатру. Араб еле двигался, но мы дошли, уставшие и вымотанные по всем пунктам. Мужа я быстро уложила спать, вернее сказать, помогла ему устроиться поудобнее. Затем накрыла всем, что нашла, и вышла наружу. По крайней мере, я увидела, что он поел — это уже хорошо. На ночь огонь не следовало оставлять — я засыпала его песком. Воздух был такой свежий и ледяной, когда я наконец отвлеклась от всей суеты и глубоко вдохнула. А небо было просто прекрасно — звезды как на ладони, ни облачка. Я бы и дальше простояла в пустынной тиши, но было жутко холодно, и мне пришлось вернуться в шатер. Свернувшись калачиком, я, даже не переодеваясь, просто хотела отдохнуть. Сон в этот раз пришел незаметно и быстро. *** Меня разбудил шум. Судя по звукам, люди уже очнулись и на свежую голову принялись разбираться со вчерашними проблемами. Наверное, многие даже вернулись назад, чтобы подобрать вещи, если, конечно, они там еще были. Тем не менее звуки за нашей палаткой все не утихали. То животные возмущались, то крики, то и вовсе будто мимо нас гвардия проходила. Казалось, нужно передохнуть денек, расслабиться, так нет, народ все не успокаивался и продолжал копошиться на нашей попутной стоянке. Глаза открыть меня заставил лишь тот факт, а что, если они собираются в путь?! Но наличие Альтаира рядом оборвало эту идею. Ассасин смотрел на меня уже черт знает сколько, и, взглянув на него в ответ, я поняла, что ему лучше. Я не решилась заговорить первой и попросту перевернулась на другой бок, раз уж теперь не надо следить за раненым. Теплое шерстяное одеяло мне все-таки вернули, за это я была благодарна, но зная, какую тему поднимет муж, решила не начинать первой. Чего и следовало ожидать — после негромкого вдоха-выдоха араб заговорил со мной: — То, что произошло вчера, — начал он медленно, — спасибо. Я должен был сказать это сразу, но не подумал об этом. Мне важна была твоя безопасность, и когда я увидел тебя рядом — вышел из себя. Нужно было как-то отдалить тебя от всего того, что происходило, поэтому я приказал остаться с лошадьми. — Спасибо за правду, — пусть и запоздалую, выуженную путем пререканий и споров, но правду. — Возможно, если бы я повел себя тогда по-другому, то и ты не поступила так резко. Все, что я делаю, обдуманно и рассчитано, поэтому, Вика, научись ждать и выполнять все, что я говорю, без эмоций. — Это ты своим ассасинам так говори, а не мне, — данные слова задели меня, пусть и были произнесены без всякого фанатизма, — я твоя жена, Альтаир, мне-то уж можно довериться? Почему я должна выполнять твои указы и не знать, что за ними стоит? Потому что ты так сказал, все обдумал? А что насчет меня, я же рядом, всегда готова выслушать. — Ты часто поступаешь так, как хочешь. — Естественно! Я привыкла так делать. Ну ладно, даже если мы уберем эту черту характера, ты хочешь, чтобы я просто слушала и выполняла? Не зная, зачем и почему, и может после того, как все закончиться, ты пояснишь? Я же переживаю, черт побери! Ты кинулся неизвестно куда! Эти… эти разбойники были совсем рядом, а потом я и вовсе наблюдала, как тебя чуть не убили? — Я же сказал, я бы справился. — Как же! С того света им бы навалял! Ты не дышал, когда я спасла тебя. А что бы было, если я осталась сидеть с лошадьми?! Почему ты до сих пор не доверяешь мне? — Почему ты так решила? — Потому, что если бы доверял, то всегда говорил и предупреждал в первую очередь, а не бросал холодные приказы как своим ассасинам и не оставлял одну. — А разве то, что я оставил тебя одну в безопасности, посчитав так нужным и решив, что ты поступишь так, как я и сказал, не есть доверие? Ты же сама меня не слушаешь, как я могу и дальше вести себя? — Ладно. Ты прав, — увидев его точку зрения, согласилась я. — И раз уж сама подняла этот вопрос, почему скрыла от меня собрание? — Только ради того, чтобы ты отдохнул. — Ты должна была хотя бы мне рассказать, а не идти туда и кидаться на людей. — Что?! Да, не спорю, тут я поступила неверно, но ради тебя же! Надо было тебе рассказать, соглашусь и в этом, но кидаться на людей? Я просто защищала себя! Тебе что, совсем все равно, как обо мне говорят, и что угрожают? — Не твоя ли это вина? — Ну, а как по-другому? Я же человек, а не животное! — Почему же мне удается разговаривать с людьми и не срываться, влезая в драки?! Я же научился сдерживать себя, — я думала после этого засмеюсь ему в лицо, но сдержалась, — твоя манера, говорить, когда захочу и что хочу, не первый раз тебе вредит, и я говорил об этом ранее. — Ты же не видишь всего, — покачала я головой, — разницу между нами. Между тем, кто мы. Ты понимаешь, что она есть, но как будто отрицаешь ее проявление. Я — женщина, Альтаир, у меня нет власти. Это тебе никто и слова не скажет, а я что, все смотрят на меня, как хрен пойми на что, и ты прекрасно знаешь какого это. Я пытаю менять что-то, но эффект маленький. Как мне пытаться, когда при встрече меня сразу же не воспринимают как нормального человека, все ведут себя совершенно не так, как у меня… на родине. Конечно, если ты при деньгах и в почете тебе не так плохо живется, а мне какого, я слышу только приказы, вижу только ненависть и презрение. А все то хорошее, что даришь ты и еще пару человек лишь мелочь. Хочешь шутку. Сделай меня главой Братства на один день. Посмотришь, как быстро меня свергнут. Аббас лично с мечом придет по мою душу, а тебе, как ответственному, за это тоже влетит следом за мной. А причина то в том, что я просто родилась женщиной. Мне тяжело себя контролировать, я уже не могу опираться на свои суждения, потому что меня все время пинают, и подставляться ради чьего-то мнения я больше не желаю. И всего-то и нужно, чтобы ты был рядом и понимал это, а не снова ставил меня при всех на место, указывая, что вот, да, она женщина, я разобрался с ней. Да забудь ты уже про отношения других. Я тебе хоть как-то важна? Важнее их всех? Ну тогда и живи с ними, посмотришь… стоит тебе оступиться и все, до свидания. Но ведь я так не поступаю. Каждый раз я прощаю все это, терплю, подчиняюсь и не получаю взамен того, что так необходимо. Ты защищаешь меня, да, перед собой. Не перед другими. Перед ними ты спасаешь свою гордость и положение в первую очередь. А еще меня учил думать, а потом говорить. Вот как я все это вижу. У меня нет уверенности в тебе, в любом споре, я знаю, стоит тебе сказать, и все будет по-твоему, неважно нравится мне это или нет. Да, ты уступаешь иногда, слушаешь мои требования, но этого очень мало. И это такая редкость, как сезон дождей в Масиафе. Может начнутся, а может нет. Да я бы и слушалась, смирялась, но что в итоге. Становиться послушной наложницей я не собираюсь. Ты сильно изменился с нашей первой встречи, тебя уважают и чтят. Почему ты тогда … да неважно. Без толку я все это говорю. Не видящему равноправия, его не понять, — слишком бурное начало для нового дня, и я встала, чтобы выйти на свежий воздух. — Стой. — Зачем? Снова скажешь, что у вас так принято, привыкай. Я устала. Только утро, а у меня нету сил! И тебе нужен отдых. Давай не будем еще больше ухудшать ситуацию. По крайней мере, мне уж точно не стоит. Я просто еще надеюсь, хоть что-то же осталось во мне, за что ты не пожалел, что я стала твоей женой. Я успела выйти из палатки до того, как меня бы остановили. Живот сразу же заурчал, стоило мне начать двигаться. Жутко хотелось есть, но еда осталась внутри, а туда возвращаться не было никакого желания, потому я быстро огляделась и ушла к ближайшим развалинам, чтобы настрадаться вдоволь в одиночестве. Пристроиться мне удалось у почти развалившейся стены, которая когда-то служила частью дома. Я села на едва прогретый песок, обняла колени, закрыла глаза. «А ведь он просто поступает разумно, заставляя меня заткнуться и продолжая вести беседу, даже если сам хочет врезать обидчику, — рассудила я, — но больше всего достается мне. Будто это я ему нагрубила, а не собеседник. Как он поддержит меня, если он не знает, как это делать, если он подобного не испытывал, и сам так никогда не поступал. Я должна показать ему, вот в чем дело. Надо поставить все, чтобы выигрыш был достоин ставки. Словами ему ничего не объясню и не покажу, что имею в виду, и как я это вижу и ощущаю. Черт! Все так запутанно». Уже смутно представляя, что я хочу, и чего хотят от меня, я заводила себя в тупик. «Было бы гораздо проще, будь это мое время. Он бы видел, как живут люди. Знал, насколько мне нелегко подчиняться, поступать на свое усмотрение, когда это запрещено, и говорить с людьми являясь женщиной. Я не хочу меняться! Как же так, терять свою личность!» Мысли совсем расстроили меня, нагнали еще большую тоску и обиду. Все рушилось как карточный домик, и я не успевала справляться и даже хуже, это было не в моих силах. Теперь на все влияло и отдача со стороны мужа, потому что мы являлись семьей, неокрепшей, но семьей. Мне жутко было представить, что будет, если мы так и не придем к общему решению. «Все будет хорошо!» — убеждала я себя, совсем не предполагая, через что придется в итоге пройти. От моих рассуждений меня отвлек Альтаир, который довольно быстро нашел мое убежище и дотопал до него. — Мне не нравится, когда ты высказываешься, а потом сбегаешь. Я промолчала. — А еще больше раздражает, когда ты говоришь на понятном языке, но слов таких я никогда не слышал. И ругаешься ты слишком много, — продолжал перечислять претензии муж и опустился ко мне, — так и будешь сидеть здесь? Молчать, голодать, мерзнуть? Что с тобой? Скажи мне честно, чего ты хочешь. Я не стану злиться. Я не знаком с твоей культурой и, возможно, поэтому мы так часто не можем договориться. Расскажи и о ней. Иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю, будто ты не отсюда. «Он опять прав. Но рассказать ему все…» — Я это я, Альт, и не имеет значение откуда я родом. — Ты опять сократила мое имя. — Ой! Я задумалась и… — По крайней мере, это звучит лучше, чем предыдущее. — Вика — это короткое от Виктория. Помню еще, бабушка всегда называет меня Викусей, — улыбнулась я самой себе. — У вас так принято — менять имя? — Мы не меняем, просто так выходит. Ты настолько неравнодушен, зол или просто привык говорить по-другому, что даже не задумываешься. У меня есть подруга — Диана, знаешь, как я ее зову? Диди. И она не против. Мы не меняем имя, а вносим свой смысл в него. — Необычно… Я не желаю больше слушать твои истории из книг, — спонтанно сказал ассасин, — говори о себе, о том, как жила, есть ли у тебя родственники — все, что вспомнишь. Мне не удается понять сказанное тобой. Я ощущаю себя глупцом и это тяжело сдерживать. — А я до сих пор ощущаю себя вещью, когда ты оставляешь меня в стороне, как только это необходимо. — Заставь меня измениться. — Что? — Не бойся измениться сама. Нам нужно что-то предпринять, ты же чувствуешь это, я уверен. Лучше меня понимаешь. Я прошу довериться, и раз уж мне сложно все решать, тогда покажи, как действовать. Ты как будто в тени — действительно скрытная. Ты нужна мне, Вика. Я не смогла ответить на тот пристальный взгляд, потому просто продолжала глядеть на свои сапоги. — Да, я… — «попытаться нужно, определенно, ведь я сама хочу стабильности», — я постараюсь. И. Прости, Альтаир, за все, что сказала, за все, что сделала вчера или раньше. Я правда люблю тебя, но мне ужасно тяжело, и ты… Так редко поддерживаешь меня. И я не могу этого требовать. У тебя ответственная работа, люди знают, кто ты, и я, кажется, поняла, что подрываю твое положение своим поведением и поступками. И мне стоило это понять раньше, но даже сейчас… Чёрт!.. Зная это не могу контролировать себя, — закрыв ладонями лицо я продолжала несвязно бормотать, словно вырывая предложения из разных текстов, — мне кажется, я нуждаюсь в помощи. Помоги мне, Альтаир, пожалуйста… Теплые руки мужа обняли меня, и араб посильнее прижал к себе, прерывая мою отчаянную попытку высказать мысль. — Мне не совсем понятно, что ты сказала, но, думаю, в этот раз я угадал, что требуется. — Угу, — закивала я головой, — нам и правда нужно узнать друг друга, чтобы больше не гадать, а действовать. — И еще кое-что, что меня не устроило, — понизив голос, произнес муж, — я полюбил тебя не за что-то, а такой, какой ты и была. Не говори того, что не знаешь, потому что это обидно. — Похоже, мы в расчете. Я не хотела, правда. Спасибо за разговор, я… теперь я вижу, что вела себя эгоистично, однако, очень рада, что ты заговорил об этом, а не отмолчался. Все выглядело так, словно мы помирились, но я чувствовала, что это неправда, что осадок остался. Будто на тонком льду появилась трещина, и этот ужасающий звук скорой и неминуемой гибели негромко разнесся у меня в голове. Ничего не было хорошо, я по-прежнему ощущала раскол. И это было лишь начало конца. *** Когда на улице стало невыносимо жарко, и все попрятались в тени или же в шатрах, я вспомнила про то, что скинула на сегодня. После разговора мы вернулись к себе, перекусили и просто остались лежать, набираясь сил к завтрашнему пути. Это наша последняя остановка, как я потом выяснила, и даже хорошо, что мы задержимся на день — ассасину нужно было восстановиться, пусть утром он довольно резво ходил, почти не хромая, и жар спал, забывать про рану не стоило. Я тоже немного поспала, возвращая потерянные часы напряженной ночи. Оставалось всего-то зашить форму и починить клинок, прикинула я в голове небольшой план и поднялась, продолжая потирать сонные глаза. Альтаир поинтересовался, что я задумала, и раз уж мы договорились о понимании, я просто сказала, что зашью штаны. На этом расспросы прекратились. Приготовленная одежда одинокой кучкой лежала со стороны мужа. Я потянулась за ней, специально навалившись на араба, и перетащила к себе. Работы оказалось совсем немного, минут на десять. И все эти десять минут Альтаир наблюдал за мной, как орел за добычей; думала начать возмущаться, но вспомнив про испорченное оружие, прикусила язык. — Лови, красавчик, — перебросив одежду мужу, сказала я, и, пока он стаскивал ее с лица, вытащила скрытый клинок, — я прогуляюсь. В этот раз я сбежала потому, что не стоило добивать мужа очередной проблемой. Мы и так нервные ходим, а тут еще такой сюрприз. И чтобы этот сюрприз так и не раскрылся, я высмотрела свободное место в тени подальше от палатки и мигом туда побежала. Спрятавшись за валуном, огляделась, не видел ли меня ассасин, и после этого, успокоенная уединением, сползла на песок. — Да за что мне все это! — я потрясла клинком в воздухе, будто это бы помогло исправить проблему, — ну же, работай! Ничего не изменилось, и кончик лезвия продолжил торчать из выхода, будто оружие мне язык показывало. Я опять подергала за кольцо, постучала по механизму и ничего не добилась. — Бли-и-и-н, — стащив капюшон, заныла я, прекращая бесполезные попытки оживить этот сломанный кусок железа. Осознание того, что все же придется рассказать Альтаиру, взбудоражило, и прямо посреди адского пекла пустыни меня прошиб холодный пот. Как только мне удалось дважды сломать достояние ассасинов! Бесполезное оружие теперь одиноко лежало на песке передо мной, и я все смотрела и смотрела на него, будто лишь одной силой мысли смогла бы починить. Своеобразный транс был прерван чьим-то вопросом и, не ожидав, что рядом еще кто-то есть, я с испугу закричала и, не усидев на заднице, рухнула на песок. «С этими его появлениями я точно поседею!» — узнав мужа, немного успокоилась я, но как только взгляд перешел на скрытый клинок — мне снова поплохело. — Ты… как меня нашел? — Следы на песке. — Ага, — незаметно подобрав клинок, я снова села, спрятав оружие за спину, и как будто невзначай оперлась на кусок стены, — м, хотел что-то? Альтаир как-то подозрительно прищурился и шагнул ко мне. Теперь мне пришлось задрать голову вверх, чтобы продолжать смотреть мужу в глаза с этаким «не имею ни малейшего понятия, что не так». Эти перегляды долго не продлились, потому что ассасин похоже понял причину моей скрытности. И судя по всему, как только до него это дошло, он спешно сообщил мне. — У меня ощущение, что ты хочешь мне кое-что рассказать, — произнес араб, и меня передернуло. Посмотрев на него еще раз, но уже с убийственно милым взглядом, я мысленно помолилась и вцепилась в ногу мужа, начиная тараторить о том, что я не виновата. Лишь перебивками просила прощение, но ноги так и не опустила. От контакта с человеком стало еще жарче, настолько, что я уже и не знала, потею от страха или от невыносимой жары пустыни. — Я правда ничего не делала. Просто он остановился. Прости, прости, — барабанила я как заученный на память стих. — Покажи мне. Голос мужа звучал довольно спокойно. Араб опустился ко мне и протянул руку, в которую, по логике, я должна была положить клинок, однако совесть так грызла меня, что с гигантским усилием удалось лишь достать его из-за спины. Обещание, что ничего мне не сделают, слетело с губ Альтаира, и уже с большим доверием я отдала предмет. Кряхтя как старый дед, ассасин уселся позади меня, протягивая больную ногу в сторону. Затем его руки прошли под моими, и если смотреть на меня в анфас, то казалось, что я мутант — две головы и четыре руки. Муж немного погодя пояснил, что объяснять и наглядно показывать будет удобнее, если все представлять на себе. — У окончания механизма, прямо под ним, — палец араба указал место, о котором говорилось, — есть маленький рычаг. Вот, попробуй. Я нащупала небольшой по толщине с гвоздь стопор, как потом выяснилось, и повернула его. Затем по указаниям нажала на выступ, который все так же находился между кожаным браслетом и железной коробкой, и с противным скрипом крышка подскочила, обнажая механизм, что был под ней. — Не спеши, — ассасин перепроверил кольцо, чтобы острие не вылетело, и только потом стал дальше говорить, как все поправить. — Песок сбил ход, видишь, тут его совсем немного, но для точной работы это помеха. Закрой глаза. Я зажмурилась, не зная, чего и ждать, а все оказалось очень просто. Не используя секретные способы, тайные приспособления, ассасин просто-напросто подул, и все лишнее, что было в механизме, взлетело в воздух прямо перед моим носом. Я звонко чихнула и замахала руками, отгоняя пыль. Когда вся эта дребедень исчезла, мне предстал результат чистки — больше песка в оружии не было. — И это все? — Да. Собирай. Так же, как и открыла, я снова повторила все свои действия, только в обратном порядке. Крышка, защелка, рычаг. Клинок был собран и, намереваясь надеть его, я расслабила ремни, но ассасин остановил меня. Он попросил проверить, действительно ли все работает, и протянул кольцо. Звук все еще остался, неприятный, заставляющий хмуриться, однако лезвие вылетело как нож из масла. За таким оружием нужен уход, потому-то я и умудрилась так быстро их испортить. По возвращению домой муж пообещал научить меня правильно чистить механизм, а пока, предложил поосторожнее им пользоваться. — Спасибо, — я поцеловала араба. Он улыбнулся, а позже мы так и остались сидеть на теплом песке под тенью развалин, которая становилась все длиннее и длиннее. Альтаир наклонил голову, и теперь его капюшон соприкасался с моим виском, а колючая борода щекотала щеку. Ассасин мечтательно закрыл глаза, обняв меня и расслабившись. Запах лечебных трав, исходящий от араба, был приятен, и я вдыхала его вместе с привычным ароматом формы ассасинов и гладила мужа по руке. Сидели мы молча, каждый наверняка думал о чем-то своем, но все равно был жутко рядом, даже если мысли уносили нас в самые глубины мечтаний. Какой-то посторонний бубнеж отвлек меня. Оглядевший, я увидела ту старуху, что уже не первый раз ошивается около меня и постоянно что-то шепчет. — Альтаир, — я постучала мужа по руке, — что она говорит? Ты понимаешь? Ассасин прищурился, как будто заподозрил старуху в чем-то, но секундой после она перестала его интересовать. Женщина все не унималась, даже наше безразличие ее не устраивало. Не знаю, зачем она так отчаянно пыталась что-то мне сказать, — пыталась ли вообще? — однако натиск перешел на новый уровень. Мелкими шажочками, осторожно, будто переживая, что нас можно спугнуть, неизвестная фигура двинула к нам. Эти шептания стали еще громче, начали раздражать меня, больше оттого, что мешали спокойно сидеть и наслаждаться близостью мужа. — Пойдем, — похоже, не только меня это выбесило. Альтаир аккуратно поднялся, придерживаясь за раненую ногу, и принялся стряхивать песок. Согласившись с его идеей, я тоже встала и, быстро приведя себя в порядок, кивнула мужу. Назойливая женщина осталась позади, я даже почти забыла про нее, учитывая то, что не первый раз подобное вижу. И стоило нам развернуться к ней спиной и сделать пару шагов, как меня одернули назад. Бабка чуть ли не хрипела мне в лицо, когда я обернулась. Мертвой хваткой ее рука держала меня за плечо, и я поверить не могла, что у нее столько сил. Но тут я увидела ее глаза, полные злости, ненависти, которые пытались просто уничтожить меня, и тогда я напряглась. Еще один шаг ко мне, и я почувствовала ее мерзкое дыхание, а она все бормотала и бормотала что-то. — Да что вам надо! — мой голос все же дрогнул, но там было больше непонятливой злобы, чем страха. Она затихла. Губы продолжали шевелиться как в каком-нибудь ужастике, а взгляд все также сконцентрирован на мне. Я плоховато умею читать по губам, как-то баловалась в детстве, выключала звук в телевизоре и пыталась понять, что они говорят. Естественно, ничего не выходило, однако… Когда ты знаешь слово, одно единственно, четко произнесенное, — не уверена, что она сказала его на самом деле, но по губам я разобрала — прямо перед тобой и понимаешь, что в этот раз ты не ошиблась… Это был английский, определенно. Старуха выразительно прошептала «умри», и я успела ужаснуться в эти несчастные доли секунд. Мгновение, и меня силой вырвали из костлявых лап. Я даже не сразу сообразила, что это был Альтаир, как муж принял следующее действие после спасения — женщина повалилась на песок, с ножом в животе. — Альтаир, ты что?! Ты-ты убил ее!.. — Присмотрись. Это не мой нож. — Что?! Да при чем тут… — и действительно это не было оружием мужа, а значило ли тогда… — Пошли отсюда. Я огляделась вокруг, проверяя, не видел ли нас кто, и, убедившись в этом, отступила назад. Ассасин же как муха прилип к этому трупу. Определенно его что-то заинтересовало, правда вот мне совсем не хотелось знать что. Повторив предложение убраться подальше, я осталась ждать ответа от араба. Он как будто оглох, или просто специально игнорировал меня; так сильно его заинтересовала та старуха, что и я подумала подойти и посмотреть. Как по закону подлости из-за разваленной стены появился тот охранник, что следил за женщиной. Невысокий мужчина, закутанный в одежду аж до носа, с саблей на поясе целенаправленно шел к ассасину. Очень удачно мужчина выбрал угол, потому что муж его не заметил, а легкая обувь позволила человеку двигаться по песку почти неслышно. «Как только он ноги не сжег себе?» — подумала я, учитывая погоду и жгучую до боли поверхность пустыни. Первое, что я предположила, когда показался охранник — будут разборки, но как только мужик потянулся к своей сабле, медленно достав ее, я закричала: — Альтаир, сзммпп… Голос будто утонул. Мне зажали рот рукой, и от этого я заглохла так легко и быстро, будто свечу потушили. Неизвестный человек особо не старался меня удержать, только вот лезвие ножа у моего горла не внушало доверия. Мужчина, по голосу я разобрала кто это был, приказал не двигаться, иначе он быстро сократит мой срок пребывания в этом мире. Пришлось послушаться его совету. Хорошо, что Альтаир услышал мою попытку закричать, и вовремя обернулся. Очень вовремя, потому что сабля пролетела в сантиметре от его тела. Ассасин отлично увернулся, только вот была одна проблема — из оружия у нас были только клинки, свой я не надела, и теперь, держа его в руке, он стал бесполезен. — Сдавайся или я убью ее, — церемониться с нами не собирались. — Отпусти ее и тогда поговорим, — отозвался Альтаир и увернувшись от атаки успешно врезал противнику в нос. — Еще одно движение, и я перережу ей глотку, — а теперь я запаниковала, потому что небольшое давление и моя артерия будет вскрыта. Было жарко и холодно одновременно, холодно внутри. Не думаю, что я так сильно вспотела, что пот тек ручьем, скорее всего, это была кровь. Альтаир тут же остановился. — Свяжи его! — рявкнул мой захватчик, но меня так и не выпустил. Мужчина с саблей выполнил приказ. Ассасину пришлось добровольно сдаться, и он протянул руки вперед. Как только его связали, человек довольно хмыкнул, сплюнул в песок и, замахнувшись, ударил Альтаира в лицо. Слабо, муж даже не оступился, но я инстинктивно дернулась, и это не устроило мужчину, державшего меня. — Не спеши, — тихо шепнул он на английском и сжал мой рот еще сильнее. — Отпусти ее… — араб шагнул к нам и снова получил, в этот раз серьезнее. Альтаир оступился и, сделав пару неуверенных шагов, рухнул прямо рядом с нами. «Это он прикалывается?!» — я поверить не могла, что какой-то карлик смог уложить мастера ассасина двумя ударами. Все же после такого падения Альтаир поднялся, пусть было видно, что он старался не опираться на раненую ногу, араб выглядел все еще довольно угрожающе. А разбитая губа и вовсе добавила ему суровости на и без того грозном лице. Я бы побоялась сейчас быть его противником, видя мужа неимоверно злым. — Будь готова, — даже не повернувшись ко мне, произнес он на арабском, хорошо, что хоть я смогла понять, учитывая мои проблемы с их языком. Как мне быть готовой, понятия не имела, потому что лишнее движение — я стану трупом. Только вот времени для раздумий у меня не хватило, потому что как только к нам приблизился второй нападавший, Альтаир согнулся, будто бы ему стало плохо, а затем налетел на меня и сшиб с ног. Это был мой шанс. И мне чертовски повезло, что державший меня человек не резанул ножом, а просто не успел сообразить, что мы падаем, и поэтому замешкался. Ассасина с нас стащил другой нападающий, и я, быстро вскочив на ноги, вырвала нож и всадила его в шею врага, пока тот пытался прийти в себя, и не мудрено, два тела налетело сверху. Теперь преимущество было на нашей стороне. — Альтаир? — не предпринимая никаких попыток помочь, спросила я, зная, что опять скажет, зачем полезла. Ассасин поманил пальцами, намекая, чтобы я передала ему нож, и продолжил следить за оставшимся соперником. Пока они оба решали, что же делать дальше, я спокойно подошла к мужу, отдала ему нож и вернулась к трупу. Смотреть было не на что, после первой же атаки мужчина захрипел и рухнул на песок. Нож под весом тела прошел дальше и теперь почти полностью торчал с другой стороны шеи. — Вика, — араб так быстро подскочил, что я даже испугалась, — ты в порядке? — Не считая твоего удивительного плана, да. — Я сильно ударил тебя? — Все хорошо. Можешь отпустить мое лицо. — Он все-таки ранил тебя, — «и чего он так распереживался», — идем. Народ, сбежавшийся неизвестно откуда, не дал нам сразу уйти. Там был и главный по каравану. Он перекинулся парой вопросов с Альтаиром и тот быстро ответил, будто старался скорее отмазаться. Как только собеседник кивнул, ассасин снова был рядом со мной. Тихо и стараясь не привлекать внимания мы отправились к шатру. Вокруг творился ужасный переполох: люди то и дело бегали от палатки к палатке, охрана каравана проверяла всех без разбору, и не дай бог кому попасться — судя по виду, те парни не собирались вести светские беседы с незваными гостями. Это происшествие словно всколыхнуло все, в частности меня и мужа, однако творившееся безумие больше нас не касалось. Как только нам удалось спрятаться в шатре от людей и палящего солнца, мы принялись разбираться со своими проблемами. Я промыла раны на шее. Они оказались не глубокими, просто мелкие царапинки, у ассасина же была разбита губа — вот и все увечья. Стоит сказать, что мы легко отделались, и что без оружия больше никто из нас ходить не собирался. — Ты никуда не пойдешь? — заметив, что меня начинает потряхивать от пережитого страха, поинтересовалась я у мужа. Он отрицательно покачал головой. Не спрашивая, я прижалась к Альтаиру, несильно, но достаточно, чтобы успокоиться. Видимо, почувствовав или просто поняв, что мне не по себе, ассасин извинился и обнял меня в ответ. С пару секунд мы посидели так, а потом устроились на покрывале, где, чувствуя себя под защитой, я и заснула. Сон принес успокоение. Мне снились бабочки. Их было много, и они кружились над полем. Я отчего-то хохотала и бегала за ними. Это был такой чудесный сон, что я и не обратила внимания на то, что за вид это был. Только утром до меня дошло. Это была та самая, на которую я однажды наткнулась в аниме и так хорошо запомнила — Бархатница диана — бабочка трупоед. *** После такого продолжительно отдыха, в путь совсем не хотелось. Очень лениво я собирала вещи, складывала, вешала на лошадь. Скорее всего, такое разгильдяйство присутствовало только у меня, потому что остальные похоже были очень рады покинуть место отдыха. Даже Альтаир довольно живо, учитывая его раненую ногу, ходил то запасаясь водой, то нагружая лошадь. Зевая все утро, я мечтала уже побыстрее приехать, чтобы отдохнуть в другом месте, но даже такая возможность ни на дюйм не сдвигала мою шкалу лени. Я была безнадежно безразлична ко всему, что происходило вокруг. Растормошила меня в разгар дня одна новость, когда муж сообщил, что мы отделяемся от группы и, как я поняла, в быстром темпе гоним лошадей в Яффу. Такие действия меня не очень обрадовали, сменить спокойный темп на галоп по жаре, где каждый миллиметр поверхности песок, который довольно сильно нагревался. — Да, конечно, — уныло согласилась я. Стоило мне дать свое согласие, как муж поговорил с нужными людьми и, не задерживаясь ни на секунду, мы покинули караван. Длинная вереница людей постепенно стала лишь темной полоской, плывущей вдалеке, а потом и вовсе исчезла. Слишком быстро все произошло, я даже не могла понять, грустно мне от этого или просто все равно. *** Ближе к вечеру мы сбавили темп. Животные были нереально вымотаны таким забегом, пусть их выносливость была на высоте, так как лошади в основном жили в подобном пустынном климате, но и они устали от неимоверной жары и дикой скачки. — Надо успеть до наступления ночи. Будет лучше, если мы прибудем как можно раньше. — Я уже вижу крепость, — и действительно можно было разглядеть черты какой-то внушительной постройки, — думаю, осталось недолго. — Пускай лошади отдохнут. Некоторое время мы просто ехали молча. Я отследила, как Джеки стала ровнее дышать и меньше фыркать, как немного похолодало, и что песок больше не такой яркий, слепящий глаза. К ночи пустыня всегда менялась. Становилась ледяной и безумно прекрасной. Особенно небо. Чистое, полное звезд и вечно бескрайнее. И даже сейчас, когда я подняла голову, можно было различить самые яркие первые звезды. Нужно было лишь присмотреться получше и… — Виктория… Меня как будто током шарахнуло. Мгновенно забыв про небесную красоту, поежившись, я повернулась к мужу. — Не называй меня так. Это звучит странно. — По-моему, звучит даже как-то величественно. — Тебе кажется. — И правда, показалось, — после недолго размышления добавил араб. С пару секунд я молчала, а потом до меня дошло. — Эй! Довольный своим острословием муж улыбнулся, глядя мне в глаза, и пришпорил лошадь. — Не отставай! — была последняя команда и, недоумевая от произошедшего, я подогнала Джеки вслед за Альтаиром. *** Плюс позднего приезда для нас стал тем, что нам предоставили проводника и комнату для ночлега. Лошадей сразу же увели, обещая хорошо накормить и позаботиться о вещах, а меня и Альтаира оставили у ворот, ждать сопровождающего. Было слишком поздно обсуждать договор, решать вопросы, потому Ричарда оповестили о нашем приезде, и король, готовый к тому, что мы припозднились, приказал заранее подготовить помещение. Всю эту информацию я услышала из разговора одного из мужчин, который, на удовольствие моим ушам, говорил на английском с мужем. Мы еще немного помялись снаружи, ожидая разрешения войти внутрь замка. Ночью, как я ни пыталась, но разглядеть могла лишь очертания, но то, что это был небольшой высоченный с башней замок, я была уверенна. Массивная дверь распахнулась неожиданно и так легко, будто и вовсе была сделана из пуха, а не из дерева и метала. Перестав озираться по сторонам, я взглянула на встречающего нас человека и забыла, как дышать. Ноги точно вросли в землю, еле-еле мне удалось сделать первый шаг, и то, Альтаиру пришлось помочь мне. Увидев, что я замешкалась, он так и не понял причину, но окликнул меня, выводя из ступора. — Я проведу вас и все объясню по пути, — произнес мужчина, на которого я все пялилась, точно грибник на медведя. Робер де Сабле повернулся и, указав рукой на вход в замок, попросил следовать за ним.