Lie to me

      Хэй, Фрэнк. Знаешь, мне кажется, я всегда чувствовал, когда ты мне врешь. Всегда знал, что после слов «Джи, я с друзьями», ты был не с ними. Когда укладывал меня спать, и утверждал, что будешь со мной всю ночь, сам уходил и возвращался под утро. Ты думал, я не слышу, как ты пытаешься не создавать шума, возвращаясь с рассветом, но я слышал, как звякнула пряжка на ремне, как ты, пытаясь не упасть, тихо матерясь себе под нос, стягивал джинсы, а после ложился и прижимался ко мне. Ты думал, я сплю, но я знал, Фрэнк. Я знал…       Когда ты уезжал по работе в другой город, желал мне спокойной ночи, а сам тусил до утра по барам, я знал, милый, я все знал. Когда говорил, что я единственный, что самый лучший, что особенный и неповторимый, а утром я слышал на тебе запах чужих духов.       Знал, когда мы стояли на мосту, помнишь? Я тогда жутко боялся подойти к краю, потому что на этом месте разбиваются день изо дня сотни людей, а ты сказал, что не позволишь мне поступить так же. Знал, что лжешь, когда ты говорил, что никогда не врешь мне. Знал что лжешь, когда говорил, что уезжаешь к маме, а сам пропадал неделю где-то. Я знал это, Фрэнки, знал еще до того, как мне звонила твоя обеспокоенная мама и спрашивала, почему ты не берешь трубку. Мне приходилось придумывать оправдания, лгать ей. Но я ни слова не сказал тебе.       Знал, что ты лжешь, когда убеждал меня в моих агониях, что все будет хорошо. Когда говорил, что я твой маленький мальчик, что ты меня ни за что не отпустишь. Знал, что врал, бессовестно врал, глядя в глаза, когда говорил, что не куришь. Когда говорил, что не проводишь большую часть времени в барах, вместо работы. Когда говорил, что ничего не утаиваешь и предельно честен со мной. Когда говорил, что не скрываешь ничего, что я знаю о тебе больше, чем кто-либо, что доверяешь больше, чем всем вместе взятым.       Знал, что врешь, когда говорил, что полностью доверяешь... Я ведь помню все твои истерики, все твои ночные кошмары, когда ты просыпался со страхом и слезами на глазах и умолял никогда не отпускать тебя. Когда цеплялся за плечи, и клялся в вечной любви, говорил, что самый твой большой страх – остаться без меня.       Знал, что врал, когда говорил, что без меня ты не сможешь… Смог ведь, да, Фрэнки?       Мой маленький малыш Фрэнки. Ты наверняка сам запутался в своей лжи и потерялся, когда говорил правду, а когда врал.       Ты говорил, что мы навсегда вместе, и что я всегда буду видеть твою макушку, когда буду просыпаться, а я твое маленькое солнце и без моей улыбки твой день не начнется.       Однако начинался. Сначала ты перестал тихо пробираться тайком ночью и открыто матерился, спотыкаясь о собственную ногу и падая на полу в прихожей. А потом не раздеваясь залезал на нашу с тобой кровать и дышал мне в шею своим прокуренным дыханием вперемешку с дешевым алкоголем, а я закидывал в стирку твои рубашки, от которых пахло чужими духами, и проглатывал слезы, когда ты не видел.       Я верил, когда ты говорил, что тебе не плевать, хотя знал, что это ложь, ведь тогда бы ты не пропадал сутками, не оповещая меня о своем месте пребывания, а потом целовал в шею, зная, что это моя слабость, и говорил, что это в последний раз, но ты опять-таки лгал.       Лгал, когда говорил, что наша сказка в моей маленькой квартирке на окраине города никогда не закончится, что мы навсегда-навсегда.       А потом просто «Прости, Джи, так надо». И эта твоя измученная виноватая улыбка, потому что ты все же не черствый сухарь и знал, как было мне больно в тот момент.       Знал, что ты лгал, когда говорил «Это просто перерыв, милый. Я скоро позвоню»       Я уже тогда знал, что это твои последние слова в нашей жизни, но даже они были ложью.       Знал, что ты лгал, когда говорил, что возьмешь трубку, если я позвоню. Сколько я оставил сообщений на твоем автоответчике, Фрэнк? 60? 100? Или может 130?       Да к черту все это. Я знал каждую твою ложь, но верил тебе. Потому что я любил тебя. Любил…       А любил ли ты когда-нибудь?       Очевидно, это была самая большая ложь, сказанная тобой мне, когда я в свою очередь был для тебя открытой книгой.       Это ты закрыл ее на замок, Фрэнк. Закрыл.       Как закрыл нашу историю. Историю лжи.