Глаз твоих лазурь

      Он не хотел. Видит Бог, он не хотел. Но Дэйн всегда так, всегда не оставлял выбора Крису. Всегда заставлял Криса жалеть о лишнем шансе, подаренном этому мальчишке, о слишком быстрой отходчивости, о своей наивной вере в то, что Дэйн мог исправиться. Не мог, не хотел, убегал, шатался по улицам с группками подростков, питался объедками, ночевал черт знает где.       Крис втянул воздух через нос и задержал дыхание, очевидно, стараясь успокоить свои нервы. Юноша, стоявший перед ним на коленях в одном лишь белье, всего на секунду отвел взгляд от стены позади Криса, тут же вернувшись к изучению свисавших ломтями светло-серых обоев. — Хочешь что-нибудь сказать? С открытого окна потянуло холодом, заставив куски бумаги на стене тихо шептать свою историю. Ярко-голубые глаза, неотрывно наблюдавшие причудливый танец шелестящей бумаги, шире раскрылись, уголки губ поползли вверх. Дэйн смеялся, как безумец. — Значит, тебя забавляет это, да? — холодный голос Криса остановил хохот, разливавшийся в комнате. — Забавляют твои воспоминания, — Крис наклонился к самому уху Дэйна, прошипев слова с абсолютно не вопросительной интонацией, — забавляют наказания.       Но Дэйн все так же бездумно улыбался стене, просто не позволяя и звуку вырваться из своей груди. Разве что теперь в глазах читалось еще что-то, кроме сумасшествия. Крис чувствовал его, Дэйн тоже — страх. Бледная кожа покрылась мурашками. Оба знали — это не из-за открытого окна. — Будешь молчать, да? — шепот опалял ухо Дэйна. — Всё ясно.       Крис медленно разогнулся и теперь смотрел на парня сверху вниз. — Ты забыл вернуться домой, милый. Еще позавчера.       Сейчас даже улыбка сошла с прозрачного лица. «Милый» — это очень плохо.       Черты лица Криса обрели какую-то жестокость, а движения — размеренность. Это могло означать лишь то, что Крис теперь был спокоен и уверен в своих блуждающих мыслях. Не спеша он подошел к комоду, — единственной мебели, помимо кровати, в этой комнате — бросил взгляд на свое отражение в зеркале над ним, выдвинул верхний ящик и достал несколько черных кожаных вещей, одной из которых оказалась плетка. Крис немного помедлил, изучая и будто взвешивая что-то. Отложив ошейник и браслеты обратно, он оставил лишь плеть. Он снова поднял голову над комодом, заглядывая в зеркало: его сосредоточенность разбивалась каждую секунду, что порождало кривую усмешку на его лице.       Крис Колфер мог давно оставить Дэйна ДеХаана в покое, мог жить своей счастливой жизнью без постоянных скандалов и побегов из дома, без этих наказаний. Мог, да, но не хотел. Ему было нужно это, нужен непокорный взрослый ребенок. Нужна эта вызывающая лазурь, которую так хотелось погасить, как нужно было это и Дэйну ДеХаану.       Дэйн прикрыл глаза, слушая, как каблуки дорогой итальянской пары отстукивали его надвигавшийся конец. Его колени болели, а спину ломило, но плечи были всё так же гордо расправлены. Кожей он почувствовал, как Крис вновь остановился рядом, чувствовал этот прожигавший взгляд, чувствовал, как скользили кожаные ленточки по его лицу, шее, постепенно опускаясь на его грудь. Момент, и вся эта копна лент со свистом опустилась поперек его ребер. И снова. Сильнее в этот раз. Боль, тепло, покалывания — он снова жил. И он не признался бы в этом, но только Крис мог разбудить его, только так, окрашивая хрупкое бледное тело в ярко-алые полосы. Дэйн не жмурился, не показывал хоть единым движением, что ему больно, нельзя. Иначе он снова умрёт.       Крис не мог почувствовать его боль или услышать его мысли, но почему-то остановился. Означало ли это, что наказание на сегодня окончено, что Крис устал и продолжать не намерен. — С тебя достаточно, Дэйн. Что, вот так? Крис уже переступил порог комнаты, как вдруг услышал всхлип. — Ненавижу. — Что ты сказал? — Не-на-ви-жу тебя. Крису понадобилось всего три шага и две секунды, чтобы преодолеть разделявшее их расстояние. И еще одна на то, чтобы схватить парня за горло и повалить на спину. — Ты убегаешь, но оставляешь слишком явные следы. Ты плачешь, но на самом деле тебе это нравится. Так не говори мне, что ты ненавидишь меня, потому что у тебя стоит, Дэйн. Хватка на горле усиливалась, Крис неосознанно начал трясти парня, его слова срывались с языка, сливаясь в общее шипение. — Я просто... чего ты хочешь, Дэйн, чего?! — Поцелуй меня. Крис получил приказ Дэйна. Его руки ослабили замок на горле и заскользили к лицу. И он осторожно, будто боясь разбить фарфоровую куклу, оставил поцелуй на розовых губах юноши. — Ну как? — Твои глаза цвета небесной лазури, Крис, ты знал? Впервые Дэйн смотрел прямо в глаза, впервые там не было ни сумасшествия, ни страха, только желание и власть. Впервые Крис подчинился, впервые он готов был вечно умирать вместе с Дэйном. Впервые лазурь в их глазах не опаляла их фарфоровых душ.