meine

Он ненавидел давать обещаний. Глупые, пустые слова которые люди бросали на ветер, которые никто и никогда не выполнял. Так и должно быть, это - должное. Вечность длится две недели максимум, с натяжечкой. Первый поцелуй на первом свидании, секс - на втором. Никто не хочет обязательств. Смотрите, он красивый - может, замутить? Замути. Ломай остальным ребра, плюй в душу. Заставляй наполнять никотином лёгкие тех людей, которые чересчур наивны и доверчивы. Давай, воткни нож в глаз, ведь в спине места уже не осталось. Можешь попытаться начать все сначала, но кому нужен твой конец? Ничтожество. Он посыпал его тело ударами, вкладывая в них всю свою ненависть. Старался бить преимущественно по лицу, чтобы больше никогда не видеть то, на что он так доверчиво повелся. Он бы хотел вырвать его душу, но, извините, не на столько он всемогущ. Всего лишь глупый парень, повевшийся на уловку другого, более умного. Более хитрого. Слез не было ни у первого, ни у второго. Костяшки пальцев сбиты, на белоснежной рубашки следы крови этого мудака. Перемешивая ненависть с любовью получается странный набор. Их алхимия не привычна миру, даже они не до конца понимают что натворили. Он бил под ребра, кусал его губы. Бил в печень - укус в шею. Он рвал его на части, на моральные кусочки. Парень под ним превратился в грушу, на нем можно четко отрабатывать удары. Так же, как и на сердце другого. Глупый англичанин, боже, боже, боже. Слов, чтобы описать свою ненависть не хватало. Хватало действий. Поцелуй-удар-хрип. Альфред не жалел сил, не жалел Артура, не жалел себя. Он будет избивать его, пока не кончится их время, не пройдёт их век. Страдать - их бремя, ноша. Они не смогут изменить того, что предначертано. И будь ты хоть богом - плевать Они молчали. Керкленд, тело которого превратилось почти-что в месиво. Джонс, который яростно сжимал тонкую шею. Молчание, изредка хруст, хрип. Губы американца окрасились в ярко-алый, губы англичанина - белыми. Этот контраст, он как чай с лимоном, спокойствие со взрывом. Мечта привела к нему, опять к нему. Он - его проклятие. Альфред не искал сильную спину, он сам ей и являлся. Он не искал вторую половину, абсолютно. Ему не нужно почти ничего, он всего лишь хотел отдачи. Чувствовать себя куклой в чьих-то руках, господи, удручает. Понимать, что он говорит тебе горькую правду прямо в глаза, и пытаться это оспорить, нет, это не так. Удар. Артут не исчезнет с рассветом, не умрёт, даже если вставить осиновый кол прямо в сердце, он живучий, сука. Его не вывести самым сильным порошком, он вьедчивый, останется огромным пятном на самом видном месте. Впиться в губы. Орать в полном молчании, щурить глаза, впиваться ногтями в узкие бедра. Если бы он мог, выжрал бы каждую часть этого тела. Если бы, если бы... Оборвется это все быстро. Моментально. Но не сейчас. Когда-нибудь. Когда солнце будет вставать на западе, а заходить на востоке.