Аллоды онлайн. Новеллизация (3 части)

      — Я просто пытаюсь понять — как? Со всего отряда… из всех сорока двух Хранителей у Ржавых руин, вляпался именно ты, Ник! Ну как?!       Орел, кажется, забыл, что не разговаривал со мной, хотя судя по его возмущенному выражению лица, он все еще не против огреть меня чем-нибудь тяжелым.       — Я согласен с Кузьмой, — вмешался до этого упорно молчавший Миша. — Слишком много вокруг тебя совпадений.       — Тоже мне — новость, — фыркнул Орел.       — Считаете, это может быть какой-то ловушкой? — спросила Матрена.       — Да ладно! Кто я такой, чтобы устраивать мне ловушки?       — Ты тот, кого сильно не любит Комитет.       — Это слишком даже для них.       — А по-моему — в самый раз…       — Дело не в Комитете, — вдруг подала голос Лиза, — а в самом «Приюте».       Все замолчали и посмотрели на нее. Как однажды сказал Яскер, все мистики в той или иной степени обладают даром ясновидения, но до этого я не слышал, чтобы Лиза делала предсказания. Сейчас она стояла с нахмуренным лицом и острым взглядом, направленным куда-то в пустоту, но возможно пронзающим в этот момент само время.       — И что с ним не так? — спросил я после паузы.       — Не знаю. Но если ты туда попадешь, что-то необратимо изменится… Для тебя, для всех.       С таким тревожным предзнаменованием я отправился на свой первый урок бывалого разведчика. Слова Лизы крутились в моей голове, пока Семер Кийа пыталась вдолбить туда же новые знания. Надо сказать, что вдалбливались они с трудом, потому что мои мысли постоянно соскальзывали на посторонние вещи, и к концу третьего дня комитетчица уже не была так уверена в успешности затеянной авантюры. Что поделать, меня трудно отнести к поклонникам комитетских интрижек.       — Запомни, помимо Ржавых руин на плато Коба есть еще четыре аномалии — вот здесь, здесь, здесь и предположительно здесь… Как видишь, все они находятся за Кордоном, охраняемым оружейной гоблинской мафией. Даже нашим разведчикам не удалось пока побывать там. Однако ушлые старатели умудряются выносить оттуда артефакты. Гораздо более мощные артефакты! В сравнении с ними «Жало» и «Поцелуй матери» — детские игрушки. В «Приюте Старателя» кроме охотников за наживой собираются и свободные торговцы, которые, вопреки всем международным соглашениям, скупают у них артефакты. Нам известно, что хозяина трактира зовут Горислав Гипатский — фигура противоречивая. Кроме него, есть еще ряд личностей, на которых стоит обратить внимание…       Я не был уверен, что запомнил хотя бы половину того, что она говорила. Семер Кийа вываливала на меня информацию неподъемными тонами: имена, донесения, факты, слухи. Оставалось лишь надеяться, что при случае нужный фрагмент сам всплывет в моей голове, и я сумею сориентироваться.       Через три дня я, лишившись офицерских знаков отличия, именного медальона Хранителя, меча и даже дрейка (руководство посчитало, что он слишком заметный), отправился в сторону «Приюта Старателя». Хоть я и стал обладателем капризной лошади, которая реагировала на команды так, будто делала одолжение, все же дорога вначале казалась легкой, ведь я находился в компании друзей. Правда дальше уже пришлось ехать одному.       — У вас такие лица, как будто вы меня в последний путь провожаете.       — Не шутил бы ты так, Ник.       — Да ничего не случится! Я буду сидеть тише воды, ниже травы, обещаю.       — Ага… обещает он, как же…       — Не забудь, Ник, через три дня мы будем ждать тебя на этом же месте.       — Не забуду!       — И постарайся вести себя поскромнее.       — Постараюсь!       — Растолкай уже свой инстинкт самосохранения, и никуда не лезь…       — Не полезу!       — Просто слушай, что говорят, и желательно молча.       — Вы мне по очереди будете ценные советы давать? Кто тут старший, в конце концов?!       — Понятия не имею, сейчас ты дезертир, так что заткнись и вникай!       По непонятной мне причине они решили, что если б не оставили меня одного у Ржавых руин, то ничего бы и не случилось, и теперь чувствовали себя виноватыми в произошедшем. Я устал повторять, что на этот раз действительно собираюсь быть паинькой, не хотелось быть заколотым в грязной забегаловке охотниками за сокровищами, но мне никто не поверил. Прощались минут пятнадцать. Могли и дольше, но мне надоело выслушивать наставления, которые грозились затянуться до утра, и я, пережив прощальные объятья (как дети, ей-богу!), взобрался на свою вредную лошадь, скользнув взглядом по совершенно убитым лицам друзей.       — Даже не надейтесь, что видите меня в последний раз, — бросил я через плечо. — Я вернусь и обязательно узнаю, кто из вверенных мне Хранителей плохо себя вел!       — В нашей группе плохо себя ведешь только ты один, — крикнул мне вслед Орел. — Дал же Незеб капитана, только отвернешься на минуту — то в озере тонет, то по аномалиям шляется…       Я невольно улыбался почти всю дорогу. Даже не знаю, с чего вдруг у меня улучшилось настроение — возможно было просто приятно осознавать, что кто-то за тебя искренне волнуется. Даже казалось, что ничего плохого и не может произойти, пока есть куда, а главное — к кому возвращаться. Но потом легкое воодушевление стало выветриваться, и чем ближе я подходил к цели, тем больше усиливалось неприятное ощущение, что меня «ведут». Я никого не видел, и не слышал, но чувствовал не только взгляды, но даже остроту нацеленных на меня стрел. Трудно сказать, откуда приходит это понимание. Просто кажется, что смерть стоит за спиной, и от ее холодного дыхания по коже бегают мурашки и шевелятся волосы на затылке.       И все же я старался держать спину прямо и не подавать виду. Если бы меня хотели убить, то давно сделали бы это.       — Стой!       Я вздрогнул и остановился, озираясь по сторонам.       — Кто ты и куда путь держишь?       В вопросе что-то было непривычным, резанувшим мне слух. Лигиец? Человек — высокий, широкоплечий, показавшийся из-за каменистого выступа, лицом походил на канийца, но это еще ни о чем не говорило. Непримечательное, серое одеяние тоже не давало никаких намеков о его принадлежности к государству или фракции, но пара отличных мечей на поясе произвели на меня впечатление.       — Я ищу «Приют Старателя», — сказал я и слез с лошади, всем своим видом демонстрируя миролюбие. — Меня там ждет мой друг.       — Друг, говоришь? И что же это за друг?       — Пи! Его зовут — Пи. Это кобольд.       Незнакомец, подозрительно сощурив глаза, медленно и демонстративно осмотрел меня с головы до ног. Я стоял смирно, хоть руки зачесались.       — Значит Пи… — проговорил он наконец. — Вот только с чего бы старателю дружить с Хранителем Империи?       — Я больше не Хранитель.       — Дезертир?       Здоровяк сверлил меня взглядом, но я упрямо молчал.       — Пи ушел два дня назад и больше его никто не видел. Что же твой друг тебя не дождался?       — Я не говорил ему, когда меня ждать.       — Хм… Ну что ж… Друзья наших друзей — наши друзья. Мы тебя проводим, чтоб ты случайно не заблудился.       Сказано это было отнюдь не дружественным тоном, да и появившаяся пара орков тоже не обрадовала. Но я, сжав зубы, решил не нарываться. Неизвестно, скольких противников я не вижу, так что качать права в моем положении не стоило. Дальше мы двигались уже втроем, хотя я не сомневался, что на самом деле мой конвой несколько больше, чем два амбала за спиной. Они оба молчали, и мне тоже не хотелось заводить душевные беседы.       Вскоре, несмотря на все мои опасения, впереди показалось что-то вроде небольшого поселения, где в самом центре, в окружении маленьких, сколоченных на скорую руку домишек, громоздилось добротное сооружение в три этажа, со множеством маленьких арочных окон и дымящих печных труб на крыше. Как выяснилось, это и был тот самый трактир — «Приют Старателя», куда меня и повели мои провожатые. Народу всевозможных рас, как я и предполагал, оказалось прилично, но на нас никто не обращал внимания. Мы поднялись по деревянным ступеням в трактир, и один из моих конвоиров хлопнул своей лапищей по плечу молодого паренька, наверное — местного служки.       — Где Горислав?       Горислав Гипатский — сразу зашевелилось в моей голове — владелец трактира. Семер Кийа говорила, что сам по себе он опасности не представляет, однако имеет большое влияние среди старателей и с ним лучше подружиться.       — Там, — парень ткнул пальцем куда-то в глубину помещения и скользнул с большими пивными кружками к барной стойке.       Мы потопали в указанном направлении, и я крутил по дороге головой во все стороны. Недостатка в посетителях заведение явно не испытывало — яблоку было негде упасть! Стоял оглушительный шум: текли разговоры, звучал хохот, гремели кружки. От табачного дыма и крепкого запаха алкоголя слезились глаза. Мне казалось, что я накурился и опьянел, пока шел вслед за орком. Но тем не менее, трактир все же не производил впечатление грязной забегаловки, он выглядел неожиданно прилично и снаружи, и внутри.       — Горислав, тут это… гость нарисовался. Говорит, что он дружок нашего Пи.       Отчего-то мне было не по себе. Мороз гулял по коже, внутри что-то сжималось, и когда владелец трактира поздоровался со мной, я все еще водил глазами по посетителям, пытаясь определить опасность.       — Ну, здравствуй, коль не шутишь.       Я повернул голову и уставился на Горислава. Уже далеко не молодой, но еще и не дряхлый старик, с пышной рыжей бородой, густыми бровями, чуть полноватый, высокий и плечистый, очевидно когда-то следивший за собой, но уже отрастивший небольшое брюшко, он сразу располагал к себе открытой улыбкой и добрым, отеческим взглядом.       — Как тебя звать-величать? — мягко спросил он, убирая в сторону газету. Голос у него был низкий, хриплый, но не отталкивающий.       — Ник, — ответил я, зачем-то отметив, что не знаю языка, на котором Горислав читал.       — Пи говорил мне о тебе. Мы рады хорошим друзьям! Старатель старателю — брат, — трактирщик махнул рукой оркам, давая понять, что опасности я не представляю и охранять меня не надо, и те ретировались. — Пойдем, угощу тебя за счет заведения.       Доверительно положив мне руку на плечо, он повел меня к барной стойке, постоянно с кем-то здороваясь по дороге. Похоже, Горислав, несмотря на кажущуюся мягкость, действительно пользовался беспрекословным уважением и авторитетом.       — Марьяна, налей-ка нам по кружке.       Пышная, румяная женщина широко улыбнулась, будто увидела во мне старого приятеля, и бухнула на стол два здоровенных ведра с пивом.       — Дезертир, значит… Подзаработать хочешь? Это правильное место! — добродушно сказала она. — Эх, скольких я вас таких перевидала… Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях! Ха! Мы рады любой смелой и отчаянной душе.       Я благодарно кивнул и сделал глоток. Это был напиток богов! Я зажмурился от удовольствия и выпил еще. Миссия начинала мне нравиться.       — Новички в основном смотрят на Ржавые руины, — произнес Горислав. — Жаровни — так мы их прозвали.       — Видел, — кивнул я. — Близко к ним лучше не подходить.       — И это очень и очень обидно, так как из таких Жаровен можно добывать Сгустки огня. Полезная вещь, у меня их готовы закупать в больших количествах.       — Я думал, там только Лига и Империя артефакты добывают…       — И кобольды — эти своего не упустят. Но ты об этом не думай, здесь и посолидней дела проворачиваются! Ты быстро освоишься, мы тут почти семья.       — Я здесь никого не знаю, — начал было я, но Горислав замахал руками.       — Это пока. Можешь вон, к Стоянову приткнуться… Эй, Авдей! — крикнул он через весь трактир. Средних лет мужчина с короткой бородкой, сидевший в шумной компании за большим столом, поднял голову и посмотрел на нас. — Возьмешь к себе новичка?       Мужчина оценивающе оглядел меня с ног до головы и кивнул, а затем снова повернулся к своим.       — Ну вот, — удовлетворенно сказал Горислав. — Вокруг бушует война, рыщут головорезы, а мы, как тебе, небось, доводилось слышать, не только вином торгуем. Поэтому приходится еще и патрулировать окрестности, чтобы все было в порядке и трактиру — нашему общему дому — ничего не угрожало. Походишь с Авдеем в дозор, осмотришься, освоишься. Там и разберешься, что к чему.       Он похлопал меня по плечу и я вдруг почувствовал, что не испытываю никакого дискомфорта от нахождения здесь. В голове приятно играло пиво, ровный шум разговоров действовал успокаивающе и я внезапно стал ощущать себя частью этой компании.       — Ты, главное, не ходи в одиночку, — заботливо произнесла Марьяна, поставив передо мной новую кружку. — Немало старателей уходит в аномалии и не возвращаются. Гоблины нередко убивают нашего брата окончательно, лишая его возможности воскреснуть. Иван Мохов… Владлен… Гром… Иавер Глар… Бедняги.       — Так… подвиньтесь, подвиньтесь… дайте чесным старателям отдохнуть после трудового дня! — за барную стойку между мной и Гориславом втиснулись трое гибберлингов. — Эй, приветик! Чего не здороваешься? О-о-о-о! Новое лицо! Так давай знакомиться! Мы — Тертые! Ян, Пит и Вик. Нас тут все знают. Мы самые старые и самые успешные старатели на всем плато Коба. Правда, до этого мы охотились за золотой рудой, а не артефактами…       — Ник, — скромно представился я, от неожиданности на зная, как реагировать на то, что мою руку уже бодро пожимали три пушистых недоросля.       — Ты, конечно же, хочешь стать настоящим старателем. Но справишься ли? Нелегкое это дело, да и опасное. Настоящий старатель должен уметь искать, находить, а главное — возвращаться с добычей. Надо быть внимательным, смотреть по сторонам и добыча сама запрыгнет в твой карман!       — Буду стараться, — буркнул я гибберлингам, отчего-то решившим, что мне жизненно необходим их совет.       — Вот только настоящему старателю нередко приходится потуже затягивать поясок. Хе-хе. Жрать-то нечего! Поэтому нужно охотиться на всякую живность. Ты умеешь охотиться?       — Приходилось.       — Молодец! Можешь стать кому-то неплохим напарником, а?       Я промолчал. Перспектива охотиться за артефактами вместе с гибберлингами не впечатляла, но с другой стороны — смогу ли я сохранять самообладание, если моими новыми «дружками» станут имперские дезертиры?       — Расскажем тебе одну интересную историю, Ник! — доверительно сообщил самый говорливый из троицы. — Знаешь про Марьяна Ольшинского?       — Нет.       — Так вот слушай! Жил-был такой старатель. Из древнего канийского обнищавшего рода. Судьба забросила его на Асээ-Тэпх, где он и стал одним из нас. Он был ненасытен! Он был самым удачливым сукиным сыном, и всегда возвращался с большой добычей. И никогда, слышишь, никогда он не радовался своим подвигам, а только считал и считал золото, что платили ему за хабар. Со временем Марьян стал чахнуть, истончаться, пропадать. Пока не осталась от него лишь тень… Говорят, что ныне эта тень бродит в окрестностях трактира и убивает всех, кто попадется ей на глаза. Теперь все зовут ее Черным старателем, м-да… Очевидно, Тьма, пришедшая в эти земли, поглотила Марьяна, сделала его своим орудием. Немного осталось тех, кто помнит Марьяна. Гораздо больше тех, кто сталкивался с Черным старателем. Но ни те, ни другие не могут сказать о нем ничего хорошего.       — Да байки все это, слышь, новичок, не ведись! — крикнул кто-то из-за моей спины.       — Байки не байки, — дернул плечами гибберлинг, — а подумать есть над чем. Жадность не доводит до добра, а смерть иногда может быть милосердней жизни! И нам, старателям, нужно держаться вместе, чтобы решать сложные задачи.       — Ерунда! — снова возразил кто-то, и на этот раз я увидел говорившего.       Восставший Зэм сидел ссутулившись в одиночестве за деревянным столом неподалеку, а вокруг него кружила сорока, от которой он то и дело раздраженно отмахивался.       — Вот у меня история, так история, иди, расскажу! — Зэм похлопал на место рядом с собой, и я для себя решил, что пить пиво с восставшим, пусть и слегка придурковатого вида, всяко лучше, чем с гибберлингами. — Да уйди ты, достала!.. Вот же дурная птаха. Напоил разок, так теперь…       Пока он махал руками, пытаясь то ли поймать, то ли ударить птицу, я уселся за его стол.       — Здравствуй, здравствуй. Тоже старатель? Да, как и все, кто бывает в «Приюте»… Как, говоришь, звать тебя?       — Ник.       — Я Иавер Рэт. Мой путь на плато Коба не был устлан розами. Потрепало изрядно. Кое-что отломалось, проржавело, подгнило. Требуется ремонт. Как ты можешь догадаться, достать в этой глуши необходимые вещи не так просто. Мои соплеменники не очень охотно разговаривают со мной из-за… Это отдельная история. Сейчас не об этом. Ты, конечно, тоже мечтаешь о богатстве, готов продать душу за золото… Хе-хе. Ерунда это все. Есть только один артефакт Тьмы, за которым имеет смысл вести охоту. Он стоит целого мира… Да уйди же ты!       Иавер Рэт замахнулся на сороку графином, но та, опасливо отлетев подальше, затем села на другой край стола и осторожно стала подбираться обратно к восставшему маленькими шажочками, косясь на него черным глазом.       — Вот же достала она меня, окаянная, все нервы вымотала! Еще немного, и придется мне предохранители в нервных узлах менять. Все время под руку лезет, какой-то хлам приносит… А я, между прочим, занят решением сложнейшей задачи, но эта крикливая птица не дает мне сосредоточиться ни на секунду!       — По-моему, она просто голодная, — сказал я и, пошарив в карманах, отыскал кусок хлеба.       Сорока сосредоточенно посмотрела мне в глаза, потом на предложенный хлеб, потом снова в глаза, будто искала подвох, а затем решила все же принять угощение. Выглядело это забавно, и я протянул руку и провел пальцем по ее лоснящимся черно-белым перьям.       — Знаешь об «Исполнителе желаний»? — тем временем продолжил восставший. — Нет? Сразу видно, что ты здесь недавно…       — Ну уж это точно байки! — хором зафыркали гибберлинги у барной стойки.       — Я слышал эту легенду. Древний могущественный артефакт Тэпа, способный исполнить самое заветное желание… — вступил в разговор другой Зэм, сидевший за спиной у Иавера Рэта. — Быть может, это правда, я не знаю. Зато точно знаю, ничего хорошего от Тэпа ждать не нужно! Из-за него погиб весь мой народ! Хочешь совет, новичок? Не лезь в это дело. Потом пожалеешь, но поздно будет.       — Да о чем это вы? — снова завозмущалась семейка Тертых. — Вся это чушь из-за Ключа! Был такой старатель. Орк. Промышлял артефактами, туда-сюда, а потом — оп! Пропал. Думали, сгинул. Ага, вот только говорят, что видели его в Незебграде. Посудину астральную себе покупал, на аукционе все мало-мальски ценное скупил. Сорил денжищами налево-направо. Вот тогда-то и решили, что свезло ему. Сказочно свезло! Эй, Прыть, он ведь из твоего клана был?       Орчиха за соседним столом поперхнулась пивом.       — Ар-р-ргх! И ты туда же! Сколько можно повторять, что я об этом ничего не знаю! Да, Клюв из моего клана! Да, он безумно разбогател и купил себе целый астральный остров! Но я не знаю, откуда он взял столько золота! Я вообще про него знать ничего не хочу! Клюв — позор моего клана! Жадная, мелочная сволочь!       — Похоже, мне стоит написать эту историю на листке бумаги и прибить над входом в «Приют», — вступил вдруг в разговор Горислав, и спор сразу прекратился. — Рассказываю. Жил-был Клюв Боевых, старатель. Прознал про эту легенду и все мечтал этот «Исполнитель» отыскать и свое заветное желание исполнить. Нашел где-то еще троих идиотов и вместе с ними отправился на его поиски. С тех пор о них ни слуху, ни духу. Я считаю, что трое его спутников погибли. А хабар их Клюв к рукам прибрал и сбежал. Видели его в Незебграде — деньгами сорил. Кровавые то деньги были, уверен я в этом. Вот и вся история.       Пока я слушал его, сорока, осмелев, подошла ближе и вопросительно уставилась на меня.       — Пить хочешь? — догадался я.       — Кар! — ответила птица.       — Ну пей…       Я зачем-то подвинул ей свою кружку, где еще оставалось немного пива, и сорока радостно сунула туда клюв. Иавер Рэт перебирал пальцами по столу, погрузившись в глубокие размышления, а рядом с нами вдруг рухнул за стол совершенно пьяный хадаганец в точно такой же форме рядового Империи, как и у меня.       — О, привет! Тоже в бегах? Уважаю!       Я брезгливо отодвинулся подальше, изо всех сил стараясь побороть желание проломить ему голову.       — Ну почему мы, разумные существа, должны… ик… убивать друг друга! Потому что кому-то там наверху что-то не нравится?! Да пошли они все в… да, туда! И Яскер, и Айденус! Выпьем! У меня горе… Мне сегодня можно…       Он попытался чокнуться своей кружкой об мою, но промахнулся и двинул сороке по голове. Та от возмущения клюнула его в руку.       — Ай!.. Ты еще тут, курица! Я тебя на вертеле… ик… зажарю!       Сорока, опьянев от пива и шатаясь, кое-как вскарабкалась мне на плечо и оттуда оглушительно закаркала, видимо глубоко обидевшись на «курицу».       — Мы бежали вчетвером… Я, Игнат, Зиновий и еще… этот… как его… белобрысый. В общем, вчетвером, — продолжил плакаться дезертир. — А видишь, пью я один. Знаешь, почему? Зиновия волки загрызли… по пути… Белобрысого тоже того… съели… А Игнат потерялся… Может и его уже… ик… Мы хотели все вместе податься за Кордон… А что теперь? Мои друзья пропали, а я пью… Но так страшно было, ты себе не представляешь, ик…       Он встал и, еле удерживаясь на ногах, побрел к барной стойке за добавкой. Сорока, сидя на моем плече, снова высказала ему в спину что-то нелицеприятное на своем сорочьем.       — Молчи, пьянь, — буркнул я, и она неожиданно послушалась, гордо нахохлившись.       Хадаганец уже почти доплелся до цели, но тут вдруг его серьезно заштормило и он свалился прямо на колени к сидевшей в одиночестве эльфийке.       — Да что вы, в самом деле! — взвизгнула она, подскочив.       — Прстите, бршня… ик…       — Омерзительно!       — Не ругайтесь, бршня… Я вам… ик… артефакт найду, хотите? — осклабился хадаганец.       — Да вы все с ума посходили в погоне за артефактами! — крикнула она так громко, что к ней обернулась половина трактира, но эльфийка не растерялась от такого внимания и, сверкнув глазами, продолжила еще громче, вздернув нос и гордо расправив плечи.— Что вы все ищите, жалкие душонки? Силы да как противника ослабить… Не видите дальше собственного носа! А грянет вновь Катаклизм — где вы все окажетесь? Где будет та Империя и та Лига? Знаете ли вы, на каком вулкане живете, и когда он рванет снова? Нет! Одно понимаете — гнаться за золотом да лить кровь. Артефакты джунов и народа Зэм — вот истинное сокровище этого аллода. В них сокрыто самое дорогое, что есть в жизни и смерти, — знание! А для вас это всего лишь ветхие дешевые поделки!       В трактире установилась тишина. Я мысленно отметил, что эльфийка не из робкого десятка, разбрасываться подобными словами в толпе не очень трезвых старателей.       — Ты это, девочка, громкость сбавь, а то в ушах звенит. Мы вашей братии и так кучу барахла находим, так что сиди и помалкивай! — крикнул кто-то, после чего послышался одобрительный гул.       Эльфийка что-то неразборчиво проворчала себе под нос и вернулась на свое место. Разговоры вскоре снова возобновились, а я, убедившись, что на нее никто больше не обращает внимание, нагло подсел за ее стол. Прочно пристроившаяся у меня на плече сорока что-то невнятно прокаркала мне в ухо, но не проснулась.       — Простите, вы историк?       Она смерила меня надменным взглядом, но все-таки решила ответить.       — Допустим. А вы один из тех неучей, кто ни во что не ставит науку?       — Нет, я просто Ник. А что историки делают на плато Коба?       — Как это — что? Тут очень много руин Зэм! Мы исследуем их, восстанавливаем картину минувших дней. Тех самых, когда пал Тэп. Это очень интересно! Правда, пока дела идут неважно. Мало того, что война, так еще этот неприступный Кордон и оружейная мафия… Очень тяжело что-то изучать в таких условиях!       — Нам рассказывали, что Тэп погиб здесь, в джунглях Асээ-Тэпх, — протянул я, в который раз внутренне содрогнувшись от воспоминания, как он воскрес в Империи, чему я стал свидетелем.       — Верно, — кивнула эльфийка. — И плато Коба — весьма любопытное место. Именно здесь Тэп сразился с механиками Зэм. Исход битвы, как вы можете знать, — ничья. Вымерли Зэм, а Тэп заразился своей же чумой, и его прекрасная Пирамида в центре аллода на века стала ему могилой. Считается, что после Катаклизма именно магическая сила Тэпа удерживала этот аллод от разрушения, пока на смену ей не пришла Искра Тенсеса. Безымянный, никому не известный и населенный дикими существами, сотни лет этот аллод бороздил астрал. Многие его тайны до сих пор не разгаданы. Мы хорошо изучили Ржавые руины, а вот в развалинах Зэм, что на востоке, работы — непочатый край. Только как попасть туда скромным труженикам истории, если за Кордоном правит оружейная мафия?       Она сокрушенно покачала головой. Я хотел сказать ей что-то в поддержку, но меня отвлекла сорока, которая не вовремя брякнулась с моего плеча на стол, и так и осталась спать в таком положении: на спине, раскинув крылья и задрав лапы кверху. М-да… пьющая птица — горе в семье.       — Извините, это не моя, — зачем-то стал оправдываться я, но эльфийка будто бы ничего не замечала.       — Мы работаем и под палящим солнцем, и в грязь, и в слякоть, и в снег шурфы роем. С шатрами проблемы постоянные — то ветром палатку унесет, то полог прохудится. Ох, если сложить в одну кучу все скатерти, палатки, платки и тенты, порванные за последний год… Целый аллод получится!       Я внимательно слушал и согласно кивал, стараясь аккуратно отодвинуть сороку в сторону, но та оказывала пьяное, но уверенное сопротивление. В конце концов кончилось тем, что я стянул ее за лапу к себе на колени, где она и продолжила свой безмятежный сон.       — Бертилия ди Плюи, кстати, — вспомнила эльфийка, что так и не представилась. — Я знаю, что вы обязательно будете лазать по аномалиям. Вы же поэтому здесь, верно? Держите глаза открытыми, Ник. Любые реликвии, которые вы найдете за Кордоном, имеют ценность для историков.       Я просидел в трактире допоздна. Никто не спешил расходиться, и мне было интересно слушать разговоры — старатели рассказывали много историй, в большую часть которых не верилось. На улице совсем стало темно, когда народ наконец потянулся на выход. Горислав и на этот раз решил проявить заботу: я поселился тут же, в трактире, в крохотной комнатке на втором этаже, и трактирщик отказался брать за это плату.       — На плато Коба старателей — видимо-невидимо. И всем хочется есть, пить и спать. С едой-то у нас проблем нет, а вот со сном… Не доводилось на голой сырой земле уснуть? С утра такое чувство, как будто по тебе ночью отряд конной гвардии проскакал. Но новичков у нас тут не бросают! Пообвыкнись для начала, с ребятами познакомься… Придет время, сочтемся.       С одной стороны такая взаимовыручка достойна уважения, с другой — я не люблю быть должником.       В комнатке находилось узкое окошко, которое я приоткрыл, чтобы запустить внутрь прохладный ночной воздух. Единственная тускло горевшая свеча не разгоняла полумрак, так что мебель, состоящая из кровати и одного стула, угадывались с трудом. В дверь нерешительно поскреблись.       — Ник? — послышался тоненький женский голосок.       Это оказалась эльфийка — конечно же впечатляющей внешности, и так как обстановка была достаточно интимной, моя мозговая деятельность забуксовала. Я молча посторонился, пропуская ее внутрь.       — Ник, тебя ведь так зовут? — уточнила она.       Я кивнул.       — Эмилия ди Дусер.       Везет мне на эльфиек в последнее время. Особенно на ди Дусер.       — Извини за вторжение. Просто, я даже не знаю, кому тут можно доверять… Я здесь совсем недавно, как и ты, и еще ни с кем толком не знакома…       Я состряпал понимающее лицо, всем своим видом показывая, что целиком и полностью разделяю и поддерживаю ее вторжение в мою скромную обитель. Эмилия уселась на единственный стул, задумчиво перебирая рукой свои длинные блестящие волосы.       — Как ты здесь очутилась? — спросил я просто для того, чтобы что-то сказать. Ну надо же хоть ради приличия завязать диалог.       — Сбежала с Лысого холма.       — Что это?       — Лигийская ставка на плато Коба. Мало я гонений на Кватохе натерпелась из-за того, что моя семья в опале! Так еще и тут новобранцы с Умойра приставать стали. Вот я и сбежала.       — В «Приюте Старателя» контингент тоже не самый подходящий для… кхм… красивой девушки.       — Наверное… Но мне кажется, у тебя честное лицо, — произнесла она и, резко откинув волосы за спину и встав на ноги, подплыла ко мне, плавно покачивая крыльями.       Пульс ускорился, когда ее тонкие белые руки легли на мои плечи. Нет, мне определенно нравится эта миссия!       — Сказывали мне, в трактире можно хорошо нажиться, продав артефакты.       — Ага…       — Враки! «Жала» здесь стоят, как песок в пустыне!       — М-м-м…       — Здесь ценятся только штучки из-за Кордона.       — Угу…       Не знаю, как она умудрялась одновременно говорить и целоваться. Лично я мычал что-то нечленораздельное, мало соображающий и со всем согласный.       — Есть у меня одна идея, но мне нужны помощники.       — М…       — Я случайно услышала, что к торговому посту направляется обоз с артефактами из-за Кордона… Давай ограбим его, а?       — Ага… Что?!       — Что? — вскинула брови она. — Это решит все наши проблемы! Не бойся, дело верное. Я расскажу, где лучше устроить засаду. Маски наденем, чтобы нас не узнали.       Я решительно убрал с себя ее руки и сделал шаг назад.       — Ты спятила.       — Почему?       — Ты серьезно хочешь надуть торговцев?       — Ну и что? Мы ведь жизнями рискуем, а они наживаются на нас, толстосумы!       Ну надо же, а! Ведь так все хорошо начиналось!       — Слушай, Эмилия, ты… э-э-э… очень красивая, но грабить торговцев я не буду ни с тобой, ни с кем-либо еще.       — Понятно, — она гордо вскинула подбородок и, окатив меня холодным взглядом, выскочила за дверь с видом оскорбленного достоинства.       В общем, эльфийской любви мне в этот раз не досталось. И я так и не понял, правда она хотела ограбить торговый обоз, или ее специально подослали, чтобы проверить мою преданность делу.       Следующие два дня пребывания в стане старателей не были связаны с поиском артефактов. Утром я разыскал Авдея Стоянова, который обещал Гориславу взять новичка — меня — на поруки, и вместе с ним и его группой мы отправились на хорошо знакомое мне во всех отношениях мероприятие — патрулирование территории. Но перед этим ко мне неожиданно вернулась сорока! Я стоял возле конюха в ожидании, когда он подкует мою лошадь, и с тоской думал о Старике. Интересно, как он там? Обижается, что я опять не взял его с собой? Лошадь мне не нравилась: во-первых, она плохо меня слушала, во-вторых, двигалась очень медленно. То ли дело дрейк…       — Кар!       Сорока спикировала мне на голову и, хитро изогнувшись, заглянула одним глазом мне в лицо. Попытки согнать ее не увенчались успехом, и только после того, как я открыл флягу с водой, она соизволила спуститься по моей руке и сунула туда клюв.       — Похмелье, да? — сочувственно произнес я.       Сорока пробулькала что-то, не вынимая головы из фляги.       — Готово! — махнул рукой конюх, кажется — Петр. — Только кобылка так себе. Не хочешь новую приобрести? У меня как раз есть отличная партия.       — Возможно, — уклончиво откликнулся я.       — На плато Коба лучшие дикие лошади! А мы ловим их и приручаем. Все табуны в округе мои. Ну, или станут моими… рано или поздно. Чем ближе я узнаю людей, тем больше люблю лошадей. У людей только один плюс — у них водится золото!       — Очень тонкое наблюдение…       — Ты, парень, если с артефактами не заладится, приходи ко мне работать, лошадей клеймить. Лады? Плачу хорошо, на жизнь хватит. Правда и работа не простая, лошади в табунах еще слишком хорошо помнят свое недавнее вольное прошлое… Конечно, им не нравится, когда раскаленным клеймом в бок. Парню, которого я последний раз нанимал, один жеребец дал копытом в ухо… Зато он теперь, должно быть, уже дома, в Хадагане, ветеран, пенсию получает.       — Я подумаю, — буркнул я и поспешил отойти. Знать ничего не хочу о дезертирах, вернувшихся домой.       Первый день патрулирования прошел спокойно. Мы нарезали круги по жаркой степи, никого не встретив. Кроме самого Авдея Стоянова с нами еще были орк Таран, раздражающий меня эльф Филимон ди Ардер, и веселая девушка Оля, с рыжими волосами и россыпью веснушек.       — Вообще, у нас тут все относительно спокойно, — рассказывал Авдей. — Трактиру ничего не грозит, а вот старателям… Дикие кобольды шалят. Вроде полоумные существа, а тоже понимают свою выгоду. Да еще как! В аномалии не суются, а подкарауливают старателей, которые возвращаются с законной добычей, нападают скопом, артефакты отбирают…       — А что они потом с ними делают? Торговцам продают?       — Понятия не имею, кому кобольды сбывают артефакты: ни один торговец не будет иметь с ними дел!       — Кобольды — еще ладно, — вмешалась Оля. — По мне, так главная беда — огры! Эти монстры повадились питаться разумными существами: не брезгуют и трупы таскать с поля боя, и на старателей нападать… Ужас! Как представлю себе! Хочется бежать отсюда куда глаза глядят…       — Можешь в имперскую армию вернуться, — хмыкнул Филимон.       — Да хотя бы и в армию! Я почти не спала прошлой ночью, все мне снилось, что огры варят меня в большом-большом котле… Хотя какой котел?! Они ж, небось, живьем зубами на клочья разрывают… Ох, не думать об этом, не думать! С ума можно сойти. И хватит смеяться! Я же серьезно!       — Ничего серьезного, кроме гоблинской мафии, на плато не существует! К ним даже Лига с Империей не лезут. Я, кстати, слышал, что гоблинов видели в Полуденных пределах. Они передвигались скрытно, не нападали. Явно не воины, а лазутчики. Не представляю, что они там вынюхивают. Сам я лично никаких лазутчиков не видел… Это старатели так говорят.       Так, за разговорами, день пролетел быстро. Ничего для себя интересного я не узнал, но и не надеялся, что сумею так быстро что-то разведать. Лошадь продолжала нервировать меня медлительностью и непослушанием, сорока периодически исчезала куда-то по своим птичьим делам, но всегда возвращалась, усаживаясь на мое плечо и каркая в ухо. Иногда я удостаивался презента в виде дохлых мышей и цветных камушков или стекляшек. Прогнать птицу пока не получалось. Я даже строго предупредил, что пива больше не дам! Но на нее это не подействовало. Словом, пришлось смириться и надеяться, что рано или поздно ей надоест кружить возле меня и таскать всякую дребедень.       Следующий день оказался более богат на события. С утра ко мне вновь приклеился Иавер Рэт — сутулый Зэм из трактира с историей про «Исполнитель желаний» и старателя Клюва, который этот артефакт искал и, кажется, нашел.       — Наибольший интерес во всей этой легенде для меня представляют сведения о трех спутниках Клюва, — разглагольствовал он, пока я седлал капризную лошадь. — Если предположить, что история правдива, то именно они могут послужить ключиком к ней.       — Горислав сказал, что его спутники пропали без вести.       — Да, но… Я, видишь ли, немалую часть своей второй жизни посвятил изучению наследства Тэпа. И кое-что знаю о его методах. Тут неподалеку сохранились стелы Тэпа. В чем их предназначение — никто не знает. А я — догадываюсь.       — Ну и в чем же? — хоть я и изображал скепсис, мне стало интересно.       — Тэп был величайшим магом, достигшим невероятного могущества! И он знал, что главное сокровище этого мира — Искры!       — Да, он убил свой народ, чтобы наполнить Пирамиды Искрами и стать бессмертным — это все знают! Ну и что?       — А то, что если Клюву достался артефакт Тэпа, значит что-то он отдал взамен. Смекаешь?       — Искры своих напарников?       — И сдается мне, что если окропить те стелы святой водой, мы их еще услышим.       — Мы?!       — Одному по плато Коба ходить опасно… Местные считают меня сумасшедшим, но они просто не понимают, какой куш могут сорвать, если у нас все получится!       Строго говоря, согласия своего я не дал, но Иавер Рэт все равно увязался с нами в патруль. Он постоянно уточнял маршрут у Авдея и многозначительно поглядывал на меня, как бы говоря, что самое интересное еще впереди, но ждать осталось недолго. Уже под вечер, когда наша смена подходила к концу и мы устроили последний на сегодня привал, восставший бочком приблизился и, подсев рядом, подергал меня за рукав.       — Эй, Ник. Стелы тут совсем рядом, в двух шагах. Сходим?       — Слушай, мне не очень-то верится во всю эту чепуху с исполнением желаний…       — Да тут идти всего ничего, вон они, даже отсюда их видно!       Я вытянул шею и уставился в том направлении, куда показывал Иавер Рэт. Стелы и правда находились близко — побитые временем высокие сооружения на раскрошившихся постаментах. Я напряг память, пытаясь вспомнить, где видел нечто подобное… Точно! На северном берегу Мертвого моря, где мы с комитетчицей обнаружили непонятные серые камушки, как-то связанные с Тэпом и вызывающие у меня необъяснимую дрожь внутри.       — Ладно, давай сходим. Только быстро!       Вблизи каменные глыбы оказались еще выше, чем я предполагал, приходилось задирать голову, чтобы увидеть верхушку. Особо примечательного в них ничего не было — руины и руины — и я вопросительно посмотрел на восставшего. Тот походил между камней с задумчивым видом.       — Да, думаю, святая вода — то, что нам нужно… Что еще может противостоять силе Тэпа, как не сила Света?       — Ну так вперед, — поторопил его я. Не хотелось надолго отлучаться от Авдея и его группы, хотя они и находились в зоне видимости.       — Да… э-э-э… основываясь на своих знаниях о Тэпе… Скажем так… Могут возникнуть осложнения.       — Тогда идем назад, — я демонстративно развернулся, но Зэм меня остановил.       — Нет, подожди! Сейчас… Вот, святая вода… да… Внимание!       Он плеснул воду на стелу, и я внутренне подобрался, готовый даже к тому, что из нее вылезет сам Тэп. Несколько секунд ничего не происходило, и я уже почти уверился в пустой трате времени, как вдруг увидел прямо сквозь камень смутное, невнятное шевеление. Будто внутри двигалась призрачная тень. Мы переглянулись с Иавером Рэтом. Он отступил назад, я же, как завороженный, напротив подошел ближе и дотронулся до холодного камня.       — Эй, меня кто-то слышит?       — Разрази меня гром… Я тут…       Я отскочил, рефлекторно хватаясь за меч. Голос хоть и был приглушенным, доносившимся издалека, но слышался вполне отчетливо.       — Тысяча астральных демонов… Тэп! Сволочь! Дай мне топор и выпусти меня, я для тебя убью целую тысячу… Ар-р-ргх!..       Мой ошарашенный взгляд на Иавера Рэта ничего не прояснил, тот, хоть и предполагал подобное, тоже выглядел изумленным.       — Ох… Я чувствую здесь чье-то присутствие… Неужели сам великий Тенсес явился ко мне, чтобы наказать меня за вероотступничество?.. Заклинаю тебя, Тенсес, не отворачивайся от своего нерадивого дитя…       На этот раз голос звучал тише, и совсем с другой интонацией — печально и немного нараспев. Превозмогая иррациональный страх, я снова подошел к стеле и приложил к ней ухо, чтобы лучше слышать.       — Помоги мне… Если ты явишь свою милость, я буду истово служить тебе! Вечно! Вечно!..       — Вы слышите меня?! — громко сказал я, сразу почувствовав себя немного идиотом — разговаривать с камнем мне еще не доводилось.       — А! Кто здесь?.. Великий хозяин, это ты?..       На этот раз голос звучал отрывисто, нервно, и он был выше, чем предыдущие два.       — Это тень… Тени говорят со мной вновь! Ха-ха! Они вновь шепчут мне о мирской жизни… Они призывают меня убить человечков! Двуногих созданий… Но нет! Мне тут хорошо… Я никуда не пойду! Я ведь теперь тоже тень… Я — никто…       Теперь из стелы доносилось бормотание трех голосов, и отдельные слова стало сложно разобрать. Я обернулся к Иаверу Рэту.       — Это чьи-то Искры?       — Духи. И, полагаю, мы оба знаем — чьи, — тихо ответил он и тоже подошел поближе, чтобы послушать голоса. — Они заплатили дорогую цену за чужое могущество.       — …не сдамся… Слышишь, Клюв… не сдамся… Ар-ргх! Мне бы только выбраться… Я бы показал, как предавать друзей…       — Я — никто… Ха! Я никто! Я просто тень на занавесе ночи… Я вечно мертвый… Хвала Тэпу!       — Великий Свет! И зачем я только поддался на уговоры… Я проклят навечно… Великий Тенсес, помоги мне…       Голоса то приближались, то снова отдалялись, становясь совсем тихими. Мы слушали их несколько минут.       — Бедняги! — произнес Иавер Рэт. — Один из спутников Клюва сошел с ума, второй стал святошей, третий до конца пытался бороться. Все, как тысячи лет назад.       — Мы можем им как-нибудь помочь?       — Вряд ли. Я думаю, что их Искры…       Договорить он не успел. Из-за спины до нас долетели крики и, обернувшись, мы увидели, как Авдея, Тарана, Филимона и Ольгу окружило множество фигур с красными повязками на лицах. Позабыв о стелах и голосах внутри, я рванул на помощь, на ходу доставая меч.       Среди напавших на патруль в основном были люди, надо сказать — очень неплохо вооруженные. Еще на бегу я заприметил забравшегося на возвышенность лучника, уже целящегося то ли в Авдея, то ли в Тарана. Подняться к нему и помешать выстрелить я уже не успевал, поэтому швырнул в него удачно подвернувшимся под руку камнем. Неожиданно бросок получился метким — от удара лучник, схватившись за плечо, оступился и скатился вниз, где я и встретил его холодными объятиями своего меча.       Ко мне тут же подскочило еще двое в масках, но несмотря на свое отличное оружие — не в пример моему — владели они им не очень хорошо, поэтому расправиться с ними труда не составило. Вот если бы и у меня был мой любимый меч, с которым я уже сроднился! Идеально сбалансированный, подходящего мне веса и размера — я почти не замечал его в своих руках. Меч и был моими руками. Сейчас, правда, приходилось орудовать куда менее искусным продуктом массового производства. Но рефлексы никуда не делись. И пусть меч «не поспевал» за моей мыслью и тормозил движения, я все равно чувствовал прилив адреналина и азарт.       Оля ловко отбивалась двумя удлиненными кинжалами, но я все равно инстинктивно старался держаться поближе к ней, чтобы охладить пыл ушлых нападателей, считающих, что хрупкая девушка — неплохая цель. Филимон не подпускал к себе никого при помощи жезла, испускающего фиолетовое сияние магии разума. Неподалеку Таран тоже раскидывал соперников, правда с меньшим изяществом — кулаками и щитом. Авдей же, будучи, как и я, мечником, пытался добить тех, кто как кегли отлетал от орка.       Противников было больше, чем нас, но действовали они не слажено, да и серьезных бойцов среди них не оказалось. Это притупляло инстинкт самосохранения и вскоре я бесстрашно ввинтился в самую гущу. Как всегда, у меня словно бы выросли на затылке глаза, и я прекрасно видел происходящее за своей спиной, причем все движения тянулись так медленно, что я не только успевал их увидеть, но и среагировать. Мышцы разогрелись и приятно горели, кровь стучала в ушах, и я еще готов был настучать целой ораве, но агрессивно настроенные «масочники» быстро закончились.       — Ох, елки-моталки! Что за ерунда творится?! — проговорил Таран, осмотрев поле боя. — Это ж «Красные Повязки» на нас напали! Ничего не понимаю…       — Что за «Красные Повязки»?       — Считалось, что просто старатели, — произнес Авдей, сильно нахмурившись.       — А чего это они? — продолжал недоумевать Таран. — Мы ведь на Горислава работаем, старателей же и обороняем.       — Похоже, разбойниками заделались… Эй ты, ну-ка проясни нам ситуевину, а ты мы что-то не допоняли сейчас.       Авдей, угрожающе помахивая мечом, подошел к забившемуся в щель между двух камней пареньку, стянувшему с себя дрожащими руками красную повязку.       — Не убивайте, я на вас не нападал. Я не с ними… то есть с ними, но не из них! Не убивайте…       — Ты кто такой?       — Игнат меня звать. Я с товарищами дезертировал из имперского лагеря…       — С тобой было еще трое, — вспомнил я то, что говорил в стельку пьяный хадаганец в трактире. — Зиновий, кажется… еще кто-то белобрысый.       — Да, — удивленно поднял на меня взгляд дезертир. — Пробирались сюда, а тут и огры, и бандиты. Поразбежались мы в разные стороны. Я к бандитам попал, своим прикинулся. Но как услышал, что они планируют… Послушайте, это все Емельян, как его… Разин!       — Он заправляет «Красными Повязками», — кивнул Авдей. — И что?       — Емельян планирует нападение на трактир! Он хочет вырезать там всех и прибрать себе «Приют Старателя». Своими ушами слышал!       — Этого следовало ожидать! — фыркнула Оля. Похоже, новость не стала большим сюрпризом. — Рано или поздно это должно было произойти. Все к этому шло!       Авдей вопросительно посмотрел на меня.       — Я с ним не знаком, но одного из его приятелей, — я кивнул на Игната, — видел в трактире. Как зовут — не знаю.       — Понятно. Нужно срочно возвращаться в «Приют» и рассказать все Гориславу! С этой бандой давно пора было разобраться!       — Вот правильно, — горячо поддержал Таран. — На брата-старателя нападать — паскудное дело!       Авдей снова повернулся ко мне и смерил внимательным взглядом.       — А ты хорош.       Я скромно опустил глаза и пожал плечами. Наверное, стоило все же поумерить пыл и не строить из себя бравого бойца. Одной из моих задач было не привлекать к себе слишком пристального внимания. И эту задачу я, кажется, полностью завалил.       Мы вернулись в трактир и сразу разыскали Горислава. Авдей выложил ему все, как на духу, и тот от эмоций смял свою газету.       — Емелька… на трактир хочет напасть? Не может быть! Да он же столько раз вот тут, за этим столом, выпивал… и даже платил не всегда. Разве поднимется у него рука?       — Людей меняет жажда власти.       — Ну, раз Емельян замахнулся на трактир… я разозлился… я серьезно разозлился! — Горислав пожевал усами, растерянно походил туда-сюда, и в конце концов стукнул кулаком по барной стойке, да так сильно, что стоящие на ней кружки с пивом подпрыгнули. — Слушайте все! Терпение мое лопнуло! Люди Разина вне закона! Объявляю цену за его голову! За голову Емельяна! Ребята, мы много выстрадали, не дадим одному отщепенцу разрушить нашу вольницу! Ишь, атаман выискался! Трактир — зона вольных существ! Не для того все сюда бежали, чтобы снова под чью-то пяту попадать и терпеть над собой насилие!       В трактире поднялся шум. Ольга и Таран, перебивая друг друга, принялись красочно рассказывать всем о нападении. Возмущение присутствующих росло очень быстро, и вскоре дошло до такой отметки, что я уже не сомневался — дни «Красных Повязок» сочтены. Хотя я старался сделаться прозрачным, история нашего спасения не обошла меня стороной, и мой вклад как-то сам собой вышел на передний план. А поскольку рассказчики активно привирали на счет количества нападавших, то в конце концов получилось так, что я голыми руками раскидал целый рейд, и кажется даже приколдовывал по ходу дела. В некотором смысле это сыграло мне на руку — количество желающих отправиться со мной на поиски артефактов моментально выросло в разы. И все же мои друзья оказались правы: я физически не способен тихонько сидеть в темном углу и не высовываться.       Раздосадованный от резко повысившегося внимания к своей персоне, я вышел на улицу, вдохнуть свежего воздуха. На крыльце стоял Горислав, оперившись на перила и задумчиво разглядывая двор.       — Ах, Емелька… Буйная голова, не по делу ты ее использовал! Ох, не по делу! — горестно вздохнул он. — Вот беда, вот беда… Я всегда старался быть добрым ко всем! И некоторые в итоге стали садиться на шею… Емельян Разин давно мутил воду — собрал вокруг себя самых отмороженных старателей. Повязали красные повязки, стали корчить из себя избранных, старую гвардию… А я говорю — банда головорезов! Слышал о них, что на своего брата-старателя нападать не гнушаются. Я долго этому не верил, но выходит — правда. Больно мне, что старатель бьет старателя. Но «Красные Повязки» переступили черту…       Он сгорбился и, шаркая ногами, побрел внутрь, понурив плечи и качая головой. И пусть старатели были всего лишь преступниками и их разборки между собой не имели значения для меня, имперца, в этот момент мне настолько стало жаль Горислава, что я готов был голыми руками четвертовать Емельяна, будто своего личного и самого главного врага.