410

\chapter{День четвертый} -- Очнись! Давай, братишка! -- сквозь кровавую пелену, я чувствую, как меня куда-то тащат. Рывок со стороны спины, больно стукаюсь обо что-то затылком. Вяло перебираю ногами, пытаюсь двигаться. Падаю. Кто-то продолжает меня волочить. Во рту острый металлический привкус. Жутко воняет кровью и разлившейся горючкой. Что-то гадко шипит. -- Сейчас накроет! Давай, шевелись! -- Шипение переходит в свист, потом в визг, просто истошный визг. Из ушей идет кровь или это только кажется? Что-то сотрясает землю. Подбрасывает и начинает крутить во все стороны. Опять визг и вой. Удивительно, почему я до сих пор не оглох? Кто-то кричит. Яркая вспышка, а потом все поглощает тьма. Сознание неспешно возвращается. Я лежу. Явно не на кровати: на чем-то жестком, в очень неудобной позе. По-моему, болит каждая клеточка. Пытаюсь приподняться, но без сил падаю. -- Живой! Живой! -- раздается радостный голос. -- Погоди, сейчас. Давай, вот так\ldots Кто-то помогает мне принять полусидячее положение. От этого сразу начинает мутить, подкатывает комок к горлу и меня рвет. Глаза открывать больно, да и застилает их какая-то белесая пелена. Или это туман? Кто-то опять помогает присесть. Передо мной мужик в грязном и окровавленном камуфляже незнакомой расцветки. -- Где я? -- язык еле ворочается, и вместо вопроса звучит какой-то хрип. Мужик, однако, меня понимает. -- Да хер знает. -- незнакомец плюхается рядом, вытягивает из-под лямки снаряжения шланг и поливает из него жидкостью платок. -- На, блевотину хоть утри. -- А лагерь, пионеры? -- вытеревшись, бросаю платок на землю. Поверхность покрыта белой субстанцией. То ли снег, то ли пепел -- непонятно. -- Сема, ты чо? Какие пионеры, какой лагерь?! -- человек кашляет, прикладывается губами к шлангу, полощет рот и сплевывает. -- Возврат не сработал. Бардак наш в клочья, Петьку на куски порезало, Сашка пропал. -- Какой возврат, какой бардак? А ты кто, вообще? -- вся последняя вереница событий никак не укладывается в голове. -- Да зашибись. -- Мужик в сердцах бьет кулаком по земле. -- Память отшибло? И ведь хрен знает, где нас выкинуло. Даже если еще группу пришлют, где они нас искать теперь будут\ldots -- Последняя фраза звучит обречено и адресована явно не мне. \paragraph{}<++> Дурнота никак не проходит: голова кружится и все вокруг плывет. Переворачиваюсь на живот, затем встаю на четвереньки, пытаясь подняться на ноги. Опять тошнота, рвет желчью. -- Да лежи ты! -- товарищ по несчастью переворачивает меня набок. -- Не дергайся. Ух ты! Мужик хмыкает, что-то дергает у меня в районе груди, раздается щелчок и взгляду предстает черный пластиковый магазин. Точнее, его половинка: он словно рассечен наискось бритвой. -- А вот Петька-то чуть ближе к силовому сидел\ldots -- опять возится и что-то отстегивает. -- А вот автомат, вроде, целый. Кажется, на какое-то время отключаюсь. Мне тепло и хорошо. Как будто, слышится пение птиц. Покой и умиротворение. -- Не вырубайся! Эй! -- меня яростно тормошат. -- Сейчас, погоди. Да давай, ты, отстегивайся! Укол в грудь. Как же больно! Вскакиваю. Сначала на четвереньки, потом поднимаюсь на ноги. Делаю пару шагов, ноги подгибаются. Падаю на колени. В висках стучит, хочется бежать, но измученное тело не позволяет. -- Что?! -- все, что удается из себя выдавить. -- Стимулятор вколол. Чуть не отошел ты. Шок начинает проходить и, наконец, удается осмотреться. Видимость отвратная: очень густой туман. Он неоднороден и, как будто, движется. Сквозь разреженные участки можно видеть чахлые низкорослые деревья. -- Вот срань. -- Тру лицо рукой и сразу же натыкаюсь на бороду. А поначалу-то и не заметил. Немудрено: не до того было. Борода в какой-то гадости. Ну да, понятно. Начинаю судорожно ее очищать. -- О, полегчало, гляжу, -- произносит спутник. -- Идти сможешь? Прервав чистку, пытаюсь подняться и делаю пару шагов, после чего опять опускаюсь на колени. -- Башка кружится, мутит адски. Куда идти-то? -- Я тут сканером кое-что поймал. Бубнит про выживших и сбор -- больше не разобрать. А вот это, -- Из динамика рации раздается, знакомый каждому, сигнал: три коротких, три длинных, три коротких, -- Это где-то рядом. Пеленгатора нет. Придется по интенсивности сигнала ориентироваться. Окидываю себя взглядом и, наконец-то, понимаю, что на мне точно такой же камуфляж, как на незнакомце. Только без навесного. -- Броник я с тебя стянул. -- По-своему понимает спутник. -- Надо бы надеть, мало ли\ldots -- Я так-то идти не могу, какая нахрен броня? -- Вновь пытаюсь встать. -- Мы военные, что ли? Мужик делает пару шагов в сторону, после чего подтаскивает ко мне ворох какого-то барахла. -- Вот твое добро. Точняк, память отшибло. Ты меня-то хоть помнишь? -- Не. -- Остается только пожать плечами. -- Обрывки какие-то: пятиэтажка эта с трупами, болото, город заброшенный\ldots -- Дом был, да, -- кивает боец. -- А вот город? Какой, к чертям, город? Ладно. Игорь я. Потом вспомнишь. \paragraph{}<++> Идти тяжко. Голова не перестает кружится, да и тошнота никак не проходит. Вес снаряжения так и тянет к земле: хочется сбросить проклятущий броник вместе со всем навесным, выбросить автомат и шагать налегке. Или, скорее, ползти. Игорь матерится сквозь зубы, когда я в очередной раз оступаюсь и висну на его плече. Периодически останавливаемся и проверяем рацию. Вроде бы, затухания сигнала нет. Если не приближаемся, то, хотя бы, не удаляемся. Туман то редеет, то сгущается. Ничего нового: вся та же равнина с торчащими тут и там корявыми деревьями. Тишину нарушает лишь звук шагов, побрякивание оружия да редкая приглушенная ругань. -- Жрать-то как хочется, -- бормочет спутник. -- Ладно, еще час идем, потом на привале пороемся в сухарке. Вяло переставляю ноги. Еще и еще. Сколько можно? -- Слышь, Игорь, -- окликаю товарища, -- а может мы того уже? -- В смысле? -- не понимает\ldots -- Ну, сдохли мы, -- останавливаюсь, и делаю свободной рукой неопределенный жест. -- А это все\ldots Ну ты понял. -- Да с хера ли? -- Игорю такая мысль явно не нравится. -- Пошли, что встал? Идем. И нет этому пути ни конца, ни края. Хорошо, что все мое снаряжение, за вычетом пострадавшего магазина, в целости. Тот же гидратор с содержимым. А я так хотел все это бросить. Возникает неприятное чувство. Еще одно, в дополнение ко всем остальным: боли, тошноте и усталости. Ощущение пристального взгляда. Тревожно. -- Стой. -- Перестаю опираться на спутника. Пытаюсь снять с предохранителя автомат и не нахожу привычного переводчика огня. И рукоятка затвора явно не на месте. Оружие только казалось привычным АК. -- Вот дерьмо! -- Где? -- Слышен тихий щелчок, напарник берет оружие на изготовку. -- Недалеко. -- Вглядываюсь в туман, но ничего необычного не заметно: вся та же белая мгла, местами завихряющаяся и собирающаяся в плотные облака. Ощупываю оружие и нахожу переводчик огня на левой стороне ствольной коробки. Прямо над большим пальцем. Рукоятка взвода оказывается на трубке газоотвода. Удивленно хмыкаю. -- Хрена себе. Прям ХеКа \footnote{Heckler \& Koch}. -- Видишь кого? -- Нет. -- Ощущение враждебного присутствия уходит, вновь накатывает тошнота. -- Ушел. -- Ну ты экстрасенс, блин. -- Вновь тихо щелкает предохранитель. -- Человек, зверье? -- Нечисть, кажись. -- Ощущения были очень похожи на те, что я испытывал в лесу возле лагеря. Или не испытывал? Был ли он вообще, этот лагерь? Или, может быть, я сплю на кровати в домике после бессонной ночи, а все это: туман, гибель боевой машины, спутник мой -- сон? -- Пошли давай, что задумался? -- прерывает мои размышления хриплый голос. -- Калаш на пред поставь. Все-таки калаш. Нащупываю переключатель и возвращаю его в среднее положение. -- Слышь, а ты мне точно не снишься? -- осматриваю свое оружие, потом перевожу взгляд на спутника. -- Завязывай. -- Игорь подставляет плечо. -- Опирайся, двинули. -- Это ж не калаш нихрена. -- не могу успокоиться я. -- Предохранитель, затвор, приклад -- все другое. -- Мля, обычный девяносто четвертый\footnote{Вымышленная модель. Вольная интерпретация хотелок и доработок, о которых много лет твердят Ижмашу: разобщенная рукоятка взвода на жестко закрепленной газоотводной трубке с вивером, ствольная коробка без выреза, предохранитель с переводчиком огня под большой палец, откидная влево спусковая скоба и складывающийся вправо приклад с регулируемой щекой.}. Все, вперед. \paragraph{}<++> Идти тяжело даже опираясь на плечо спутника. Перед глазами плывут клубы тумана, мерещится движение, иной раз взгляд фиксирует все те же кособокие деревья, тянущие свои ветки в белую мглу. Что-то привлекает внимание моего спутника и мы останавливаемся. Сползаю на землю, очень хочется лечь и уснуть\ldots -- Смотри. -- Игорь что-то ковыряет на земле, после чего демонстрирует довольно крупный камень. -- Бетон. Глянь, тут и кирпич битый. Пошли. Идти все тяжелее: дорога портится. Камни, куски каких-то балок, кажется, попадались даже битые стеклянные бутылки. Несколько раз ноги путались в мотках проволоки и сохранить равновесие стоило немалых усилий. Свалка? Очень на то похоже. -- Опа, оградка! -- Прямо перед нами полуразвалившийся бетонный забор, часть секций которого попросту повалилась наземь. -- Похоже, недалеко осталось. Действительно, впереди угадываются очертания какого-то крупного строения. Даже отсюда понятно, что оно необитаемо. По-крайней мере, людей здесь нет точно. Недостроенное панельное здание высотой в семь этажей. Бетон без штукатурки, не остекленные оконные проемы\ldots Почему-то этот заброшенный недострой вызывает стойкую ассоциацию с больницей. -- Ну, хоть крыша над головой будет, -- Игорь кивает в сторону, где, видимо, должен быть вход. -- Пошли посмотрим. -- Стой! -- опять возникает стойкое чувство тревоги. Очень похожее на то, что я испытывал возле заброшенного коровника. -- Похоже, там твари. -- Хрена себе, чутье. -- Щелчок предохранителя. -- А жрать их можно? -- Не пробовал. -- Стоять самостоятельно тяжело: жуткое головокружение, к горлу сразу же подкатывает комок. -- Так, -- Боец перекидывает автомат к левому плечу, -- Пистолет возьми и обопрись. Спину держи. Да на бедре кобура, елки-палки. Действительно. Легкий пистолет на пластиковой рамке, практически без выступающих частей. Из органов управления только кнопка сброса магазина и утопленный в пластик рычаг затворной задержки. Слегка сдвигаю затвор: да, патрон уже находился в патроннике. Здание однозначно заброшено. Хотя, люди здесь явно бывали. Об этом свидетельствует огромная надпись на стене: "Вася ЛОХ". В углах валяются запыленные пустые бутылки и тому подобный хлам. -- Мда. -- Игорь сплевывает, -- Детишки тут любили погулять. -- Значит, жилье близко. -- А не факт. -- Делаем еще несколько шагов по коридору, осматриваем провалы комнат. Дальше идти совершенно не хочется. Напарник, судя по всему, тоже не горит желанием. -- Ладно, давай вот в этой комнатке отдохнем, пожрем, а потом дорогу искать будем. -- Слышь, тебе это дерьмовый фильм ужасов не напоминает? -- говорю, садясь на холодный бетонный пол, прямо напротив дверного проема, ведущего в коридор. -- А? Погодь, <<ревун>> настрою, -- боец что-то достает из рюкзака и выходит из комнаты. -- Напротив входа не сиди. Какой еще фильм? -- Ну, смотри: туман этот, заброшенная больница\ldots -- А с чего ты взял, что это больница? -- Доносится из коридора. -- Ну, показалось так. А сейчас ты решишь пойти посмотреть, что там дальше, и тебя утащат в подземелье. -- Да никуда меня не утащат. -- В проеме появляется человеческая фигура. -- Все, <<ревун>> поставил. И разделяться мы тоже не будем. Сейчас пожрать что-нибудь сообразим\ldots Во, лови. Протеиновый батончик. -- Да, с голоду пока не помрем. -- А потом тварь подстрелим и шашлыков нажарим! Честно говоря, есть мне совсем не хочется, но на всякий случай распечатываю батончик, откусываю, машинально пережевываю и с трудом глотаю. Тут же к горлу подкатывает комок и съеденное просится наружу. Однако, порывы удается сдержать. Через пару минут отпускает. Главное -- не двигаться. Спать, как же хочется спать\ldots Покой и умиротворение. Тепло и опять кажется, что где-то рядом щебечут птицы. Вот сейчас я открою глаза и вновь окажусь в пионерском лагере. В юном и здоровом теле, в окружении дружелюбных ребят и красивых девушек. Закончим с кибернетиками сигнализацию, Ульянка отмочит какую-нибудь хохму, после чего за ней с воплями будет гоняться Ольга\ldots Тишину разрывает рев сирены, за которой следует короткая автоматная очередь. Слух мгновенно притупляется. Падаю на левый бок, одновременно выхватывая из кобуры пистолет. Точнее, пытаюсь это сделать: что-то не так с координацией. Оружие за цепляется за снаряжение. Еще одна очередь. Наконец, беру на прицел дверной проем. -- Чисто! -- раздается знакомый голос. -- Иду назад! Спиной вперед в комнату входит Игорь. Что-то волочит. -- Гляди, кто к нам на огонек пожаловал. -- Тащил он знакомого вида зверушку. В грудине ее виднелись три входных отверстия, а с развороченной спины обильно текла кровища. Те самые тонкие ручки и ножки, здоровенная зубастая пасть и уже остекленевшие глаза в половину морды. -- Да уж, знакомы, -- Принимаю сидячее положение и со второй попытки убираю пистолет в кобуру. Вновь начинает мутить, дико кружится голова. -- Что это вообще за дрянь? -- напарник с интересом осматривает добычу. -- До чего же мерзкая! -- Не помню\ldots -- Говорить трудно, язык заплетается, -- В руинах живут\ldots -- А какого хрена в отчетах про них ничего не\ldots Эй! Вот черт! Не вырубайся! Все плыло перед глазами. Сил не оставалось даже на то, чтобы пошевелить рукой. Звуки растягивались и постепенно превращались в гул. Все поглощал мрак. \paragraph{}<++> Жарко. Меня будит солнечный луч, падающий на лицо. Вскакиваю. Не осталось ни малейшего следа головокружения или тошноты. Знакомый домик в пионерском лагере. На соседней кровати дрыхнет Витька. Ничего не понимаю. Реально ли это место или все-таки является порождением травмированного мозга? Быть может, я умираю в том заброшенном здании, а лагерь и его население -- попытка уйти от жуткой реальности? Провожу руками по лицу: оно принадлежит все тому же семнадцатилетнему мне. Это молодое тело, в общем-то, вписывается в концепцию вымышленного мира\ldots Ладно. Быстренько одевшись, сунув за пояс нож и подхватив с кровати двустволку, я направляюсь на выход. Надо подышать свежим воздухом да и ополоснуться не помешает. Утро выдалось жарким: на небе опять ни облачка. Вдохнув полной грудью чистый воздух, направляюсь в сторону умывальников. -- Привет! -- Слышится знакомый девичий голосок. -- Почему один ходишь, сам ведь говорил\ldots -- Привет, Славя, Лена. -- Киваю я девушкам. -- Мне-то можно: вооружен и очень опасен. -- Идешь на спортплощадку поразмяться, а Семен? -- Обе пионерки были уже в спортивных костюмах. -- Да, пожалуй. Подождите, сейчас умоюсь. Быстро сполоснув лицо и почистив зубы до сих пор непривычным зубным порошком, я отправился с девушками на спортплощадку. \paragraph{}<++> Не сказать, что я сильно выкладывался: размялся по-быстренькому, да отмотал четыре круга в среднем темпе. Оставив Славю с Леной, я решил обойти лагерь. Вдруг что-то подтолкнет меня к разгадке. Идти было одно удовольствие: свежий, слегка влажный от близости реки, воздух, запахи нескошенной травы и близкого леса, пение птиц и стрекот насекомых. И даже стена туманной мглы не казалась такой угрожающей. Наверное, я к ней попросту привык. Вот здесь мы ставили сигнализацию: бухта проволоки и нарубленные колья так и лежат. Интересно, сколько я спал? Часа два, не больше. Хотя, пребывание в той, другой реальности, казалось куда более длительным. Ай, ладно. Все равно пока ничего не понять. Следов неведомых тварей вроде бы не попадалось. Хотя, следопыт из меня не ахти. Ладно, пойдем дальше. Похоже, что вчерашние события оставили некоторый отпечаток на пионерах: бродящих в одиночку не встречалось. -- Привет охотникам! -- Из-за угла выскочило красное пятно с двумя характерными хвостиками. Да уж, всегда найдется тот, кто все сделает по-своему. Хотя, уж кто бы говорил\ldots -- Привет, Ульянка. -- Бросил на девчушку осуждающий взгляд. -- Чего одна бегаешь? -- А я не одна, я с тобой вот. Кормить нас сегодня будут? Мы как раз следовали мимо столовой, и судя по запаху, ответить можно было утвердительно. -- Ну должны, а чего? -- Да вожатка, похоже, дрыхнет. И ни линейки, ни завтрака\ldots На площади, надо сказать, народ понемногу собирался. Очевидно, сказывалась привычка. Мда, распорядок летит в тартарары. Ну и ладно. Не особо-то и печалюсь на этот счет. -- Завтрак мы сообразим, -- хмыкнул я, -- пошли. Стоило только поставить ногу на ступеньку крыльца столовой, как раздался звук горна. -- Ну вот, сейчас опять нудить начнет\ldots -- Протянула шкодница. -- Ладно, давай послушаем. -- Бросил я, развернувшись к площади. -- Все равно недалеко же. \paragraph{}<++> Ольги Дмитриевны, однако, видно не было. Вместо нее, в центре площади, стояла уже переодевшаяся в пионерскую форму, Славя. Вроде бы, собрались все: даже Витька потирал глаза, да Алиса теребила пионерский галстук, намотанный вокруг запястья. Тут же галдела детвора, окружившая черноволосую, коротко стриженную пионерку в очках. Та напустила на себя строгий вид и что-то втолковывала ребятам. А Славя, похоже, нервничала: подергивала кончик своей роскошной косы, переброшенной через плечо. -- Все собрались? -- Помощница вожатой окинула глазами площадь и удовлетворенно хмыкнула. -- Ольга Дмитриевна приболела, и сегодня линейку проводить буду я. Стоящая рядом со мной Ульянка гнусненько хихикнула: -- Ага, нажралась вчера в зюзю. -- Тихо ты, -- шикнул я, -- не позорь честное имя почтенной дамы. -- По порядку рассчитайсь! -- Командовала, тем временем, Славя. В принципе, пересчет логичен: так гораздо проще, чем пытаться пересчитать всех по головам. А учитывая, что знаешь весь лагерь в лицо\ldots - -- \ldotsДцатый, -- послышался чей-то голос. -- Расчет окончен! -- Итак, все на месте, никто не пропал, -- констатировала исполняющая обязанности вожатой. -- В свете последних событий (если кто еще не знает, в окрестностях лагеря объявился медведь), требуется предпринять некоторые меры безопасности: младший отряд переселяется в административный корпус. Соответственно, после завтрака нужно будет перенести туда кровати. Вожатой младшего отряда будет Женя. Жень, на тебе мероприятия в библиотеке, ну ты знаешь. Серьезная пионерка кивнула. Видимо, ей не привыкать. -- По лагерю перемещаться поодиночке запрещается. -- Продолжала Славя. -- После обустройства младшего отряда, продолжим установку сигнализации. Ответственным по безопасности будет Семен. Добавишь что-нибудь? Подумав секунду, я вышел из строя и двинулся в центр площади. -- За территорию не выходить, если что-то странное увидели, орите погромче. Желательно, что-нибудь для самозащиты найти: ножки там от мебели, молотки, топоры, ножи кухонные, наконец. Все. Со стороны младшего отряда послышалась какая-то возня и вперед протиснулась белоголовая девчушка лет десяти. Наверняка хочет что-то спросить. Вон и руку тянет. -- Ну говори, ага. -- А когда Петр Иванович вернется? -- грустно спросила девочка. -- Не знаю, дите, не знаю. -- Оставалось лишь покачать головой. Не скажешь ведь ребенку, что, скорее всего, директор уже на том свете. -- Ладно, -- вновь взяла инициативу в свои руки Славя. -- А сейчас мы идем завтракать. \paragraph{}<++> -- Эй, не спи, замерзнешь! -- ткнул меня в бок локтем Электроник. -- Ешь быстрей, надо сигналку закончить. Вожатая все-таки объявилась: вон она, за одним столиком с Виолой. Удивительно, но Ольга, как будто, даже не пыталась вклиниться в перешедший на самоуправление лагерь. Или, может быть, тяжело командовать на больную голову? -- Электричество нам подается, -- заговорил, решивший все-таки посетить заведение общепита, Шурик, -- значит на электростанции есть люди. Может, они больше нашего знают на счет всего этого? -- Да, пожалуй, -- Серега пожал плечами и хмыкнул. -- Только вот до нее километров семьдесят. -- Машины у нас нет, -- резюмировал Шурик. -- Значит, надо собирать передатчик. -- А как же <<Волга>>? -- удивился я. -- Это не машина, -- Шурик поморщился, -- а ведро ржавое. Петр Иваныч ее все чинил, а чтоб ездил -- я не видел. Оба пионера предельно серьезны. Да и вообще, чувствуется, что в лагере что-то изменилось: в воздухе повисла тревога. Не слышно веселого смеха, никто не носится в проходах, нет эдакого гула беззаботности. Все что-то обсуждают вполголоса. -- Слышь, Шурик, а ведь передачи-то с той стороны идут, -- я отложил вилку и потер виски ладонями, -- Может и еще кто-нибудь выйдет. Только вот здесь у меня дурное предчувствие. Пионеры переглянулись и как-то помрачнели. -- Опять что-то рассказать забыл? -- В голосе Сыроежкина слышалось явное осуждение. -- Эти твои <<медведи>> приемниками научились пользоваться? -- Не. Крутится что-то такое в голове, не могу вспомнить. -- Есть больше не хотелось, и я отодвинул тарелку. -- Честно, я тут вообще запутался. -- В чем ты запутался, Семен? -- донесся из-за спины голос Слави. Девушка, тем временем, обошла столик и присела на свободный стул. -- Так в чем дело? -- Да вот не знаю, -- я посмотрел в больше голубые глаза пионерки, -- где реальность, а где бред\ldots -- Что-то странный ты сегодня, -- Электроник вытянул руку и попытался ощупать мой лоб. -- Ну вот, еще и дерганый. Температуры-то нет? Может, не выспался? -- Я был там раньше, -- взяв со стола вилку, ткнул ей в сторону, где, по моим представлениям, находилась стена тумана. -- Может быть, до аварии. А, может быть, я до сих пор там. -- Что? -- Брови Слави поползли вверх. -- Как понять, <<там>>? -- Подыхаю в заброшенной больнице, а это все -- глюки. -- Ну, я вот точно не глюк, -- поднялся из-за стола Серега. -- Если все наелись, пойдемте сигналку доделывать. \paragraph{}<++> По пути в кружок <<кибернетиков>>, к нам присоединилась Алиса с Витькой. Славя также решила составить компанию. Выглядела она обеспокоенно: то и дело поглядывала в мою сторону. Шурик с Электроником, натягивали проволоку и ставили какие-то детали, Витька, как и ночью, рубил, заострял и загонял в землю колья, Алиса тоже делала что-то, наверняка, очень нужное\ldots От меня же пользы, в общем-то, было немного. Вглядываясь в лес, то и дело прокручивал в голове недавний сон. Или не сон. Чем бы оно ни было, но душевного спокойствия не добавляло. Перекатывая в ладони пару картонных цилиндриков, периодически подбрасывая в воздух то один, то другой, кажется, я совсем погрузился в свои мысли. -- Эй, слышишь меня? -- приблизилась Славя. -- Значит, память возвращается? Девушка замерла в каких-то трех шагах от меня. Смотреть на нее, как всегда, приятно. Не только потому, что хороша собой. Бывает такое в некоторых людях: словно светятся изнутри, распространяя вокруг себя тепло. -- Понимаешь, -- в последний раз перекатив патроны в руке, убираю их в патронташ, -- она, память эта, как лоскутное одеяло. -- Например? -- Девушка перекинула свою косу через плечо и дергала кончик. Нервничает. -- Разное там. -- Мешала то ли врожденная подозрительность, то ли живое воображение, рисовавшее картину: туман рассеивается, все налаживается, а меня тащат в застенки КГБ как представляющего интерес для государства и науки. Нет, так дело не пойдет. -- Ну, что ты все время виляешь? -- Пионерка покачала головой, -- Сказал <<а>>, говори уж <<б>>. -- Посмотрим, -- буркнул я в ответ и направился в сторону трудолюбивых <<кибернетиков>>. Почему-то всегда жду от людей подвоха. \paragraph{}<++> Делать было, в общем-то, нечего: работающий над установкой сигнализации уже сложился. Боевое прикрытие, вроде бы, не требовалось. И оставалось мне, посему, слоняться без дела. Славя, после нашего разговора куда-то убежала. Видимо, организует быт лагеря. -- Ребят, справитесь тут? -- обернулся я к пионерам. -- Пойду над снарягой поколдую. -- Да иди, уж, -- откликнулся Электроник, -- Если что, позовем. В лагере было немноголюдно: похоже, что население лагеря сидело по домикам. Хорошо, однако, вчерашние события зацепили. С площади доносился какой-то скрежет и бряцанье, перемежаемые тонкими девичьими голосами. Интересно, что там происходит? Я прибавил шаг. Точно! Организация жилья для младшего отряда в самом разгаре: Лена и Мику несут матрасы, а Славя и, как это ни удивительно, Ольга, волокут кровать в сторону административного корпуса. Кровать периодически задевала асфальт и раздавался тот самый скрежет. Ну вот, достигли газона. Помочь им, что ли? Пока наблюдал, девушки практически донесли кровать до дверей. Не буду мешать, надо все-таки доделать то, что собирался. С этими мыслями, я и свернул в сторону кружков. А вот и домик под номером восемнадцать. Мое скромное жилище. Задерживаться здесь, в общем-то, незачем, рюкзак только захватить. Именно за ним и пришел. Припомнив, через что этому рюкзаку пришлось пройти, принюхиваюсь. Да вроде не пахнет. Ладно, пора идти. На причале безлюдно, хотя со стороны площади слышна возня. Постояв пару секунд и оглядевшись для проформы, направляюсь к сторожке. Выбитое окно, осколки стекла на земле. Ну, что поделать. Аккуратно перебросив двустволку в окно, забираюсь в сторожку и сам. -- Эй! -- Ульянкин голосок ни с чем не перепутаешь, -- А чего ты там делаешь? Поглядев в окно, вижу снаружи и источник голоса. Ну вот когда успела объявиться? -- Опять одна? -- Тон мой приветливым не назовешь. Девчушка, тем временем, кряхтя начала карабкаться в окно. -- Ну куда лезешь? -- Уф! -- Приложив еще немножко усилий, непоседа, наконец, вваливается в оконный проем. -- Помог хоть бы! Говорить с этой маленькой егозой не охота. Вообще не хочется говорить. Надо ремень хоть как-то к ружью приладить. Зачем, спрашивается, бывший владелец вывернул антабку из приклада? Повернувшись, укладываю ружье на верстак и начинаю искать подходящий саморез. Ввинтить его в приклад, согнуть -- уже хоть что-то. Или, может быть, все-таки родная найдется? Надо еще в том ящике-топчане порыться. -- Ты чего делаешь? -- Опять лезет Ульянка. -- О, а дай ружье подержать! Разомкнув замок, проверяю патронники. Пустые. -- Ладно, -- разомкнув замок, проверяю патронники. Пустые. -- Держи, только вхолостую не щелкай. -- Почему? -- Брови девчушки смешно взлетают вверх. -- Портится потому что. -- Начинаю опять перебирать содержимое коробки. Вот ведь, хотел еще дробь переплавить. Ладно, сначала надо с ремнем разобраться. -- А чего тебе с остальными не сидится? -- Скучно там. -- За спиной слышна возня и кряхтение. Обернувшись, вижу, как пионерка, закусив губу, пытается разомкнуть ружье. -- А как оно открывается? -- Рычаг вон тот вправо сдвинь. -- Даю совет по обращению с оружием. -- И палец со спуска убери. Вообще, из скобы убери его! -- Уф, тугой какой! -- Наконец, переломив ружье, рыжая заглядывает в стволы. -- А почему палец туда нельзя? -- Потому, что, -- откинув крышку с матрасом, выкладываю содержимое. Патроны, валенок, коробки с закруткой и прочим добром для снаряжения. Может быть, где-то на дне завалялась? -- Так почему? -- не унимается Ульяна. -- Вот идти будешь с пальцем на спуске, споткнешься и отстрелишь себе ногу. Хотя, из ружья обычно тех, кто рядом идет стреляют. -- В ящике, тем временем, не осталось ничего. И вожделенной детальки там, судя по всему нет. -- Семен, а ты где с ним обращаться научился? -- выпускать ружье из рук девушка, видно не хочет. Понравилось открывать-закрывать. -- Да у деда такое же было. -- Машинально отвечаю, обходя сторожку. -- О, а вот это может пригодиться. Металлическая дверца от хлебницы или чего-то в этом роде. Вырезать пластинку под размер, согнуть, просверлить отверстия и посадить на саморезы. А петлю из гвоздя можно сделать. Решено! -- Ульян, дай ружье, замерить надо. -- Прикидываю, каких размеров нужна пластина и, отложив ружье, зажимаю кусок металла в тиски и берусь за ножовку. -- Так чего ты все по лагерю одна бегаешь? -- Так не сидеть же с Женей и мелкими в библиотеке? -- пожимает плечами девушка. -- Скучно! Работать с ножовкой и болтать -- верный путь к травматизму, потому беседа плавно сошла на нет. Изделие получилось довольно аккуратным. Хотя, не велика его сложность, трудно испортить. Примерив, и подогнав, завинчиваю шурупы. Отлично! Достав из рюкзака брезентовый ремень цвета хаки, цепляю его на антабки. Вскидываюсь, прикладываюсь и, просунув в ремень левую руку, закидываю ижак за спину. Времени на то, чтобы покидать содержимое ящика обратно, потребовалось немного. Смахнуть металлические опилки с верстака на пол, да можно и собираться. Надо бы еще патронов в рюкзак подбросить. На всякий случай. Да ружьшко зарядить, нечего теперь, при наличии ремня, с пустым оружием разгуливать. \paragraph{}<++> В столовой, похоже, собрался весь лагерь. Однако, на будничный ужин мероприятие походило мало. За сдвинутыми четырьмя столами расположился старший отряд в полном составе. Тут же и весь немногочисленный персонал лагеря: вожатая, медсестра и повариха. Даже ужинавшая, как обычно, детвора, галдела гораздо меньше. -- Сигнализацию мы подключили, -- отрапортовал Шурик. -- Подключили к динамикам системы оповещения лагеря. Если что-то полезет, мы это услышим. -- И долго нам так сидеть, на осадном положении, -- Женя, скривившись, окинула взглядом всех собравшихся. -- Подумаешь, медведь. "Кибернетики" переглянулись. -- Думаю, темнить больше нет смысла, -- повернулся ко мне Электроник и, откашлявшись, продолжил. -- Официально заявляю, что это был не медведь, а неизвестная форма жизни. Агрессивная. Семен? -- Угу, агрессивные, -- отхлебнув компот, я принялся ковырять вилкой котлету. -- Пользуются примитивным оружием. -- Так! -- перебивает Ольга, -- Сначала вы мне рассказываете сказки про медведя, теперь вот это? Вы меня за дуру держите? -- Оль, погоди, -- Виола, кажется, не особенно удивлена, скорей заинтересована. -- Ты, Семен, их там, в тумане видел? -- Да. -- Резко отложив столовый прибор, я потер глаза. Опять нахлынули воспоминания: нападение в тумане, заброшенная больница, какие-то коридоры или даже туннели, хрустящие под ногами кости\ldots Лучи фонарей выхватывают из мрака, валяющиеся на полу, останки некрупных млекопитающих. Кажется, кошек и собак. Однако, тут и там попадаются и части явно человеческого происхождения. Смена декораций: мечущиеся в ревущем пламени бледные фигуры, истошные визги, хлопки одиночных выстрелов. Добить тех, что не сгорели. Выжечь все, дотла! -- Морлоки это. Как у Уэлса. -- на лицах собравшихся удивление, у той же Ольги глаза, буквально, лезут на лоб. -- Жрут все, но мясо любят особенно. Когда нечего, молодняком своим не брезгуют. Плодятся быстро. Могут на спящего или раненого напасть, даже в одиночку. А когда много их -- жутко это. -- Вообще, ребята, это все бредом сумасшедшего попахивает, -- Виола морщится и пристально посмотрев на меня, переводит взгляд на Ольгу. -- Вот! -- кивает та и, вскочив со стула, встает, уперев руки в боки. -- Ты, Семен, с самого начала себя странно ведешь! -- С другой стороны, -- продолжает медсестра, -- Туман этот -- что-то явно ненормальное. Кстати, этого вашего морлока, кроме Семена, кто-нибудь видел? -- Ну, вообще-то, да, -- поднимается Шурик. -- Это создание Лену и Мику напугало. После этого мы и решили сигнализацию организовать. -- Нет, ну что за бред? -- не унималась вожатая, -- морлоки какие-то! В столовой повисла тишина, кажется, даже детвора перестала галдеть. Каждый, видимо, обдумывал новую информацию. -- Семен, -- нарушила тишину Славя, -- оно оттуда же, откуда и ты? Однако. Похоже, раскрыли. С другой стороны, сложить два и два не так сложно. Достаточно, всего-навсего, не закрывать глаза на факты. -- Я уже сам не знаю, откуда я. -- пробормотал я себе под нос, но девушка, кажется, меня услышала. Внезапно стало, как будто, темнее. Для заката еще рано, может быть, наконец, тучки на небе появились? -- Эй, смотрите! -- закричала Ульянка, -- туман! Действительно, за окном виднелась пока еще прозрачная дымка. Вскочив, я подхватил ружье и бросился к окну. По земле ползли серые щупальца тумана, где-то возникали завихрения, словно маленькие смерчи. -- Что это такое? -- Засмотревшись на поглощающую лагерь мглу, я и не заметил, как подошла Ольга. Обернувшись, поразился как же она бледна. И, кажется, ее колотит. Туман становился все гуще. Главная улица терялась во мгле, и даже административный корпус практически скрылся из виду. И тут, мигнув, разом погасли все лампы. \paragraph{}<++> В воздухе повисла, буквально, звенящая тишина. Стихли разговоры. Пропали все, характерные для столовой звуки. Даже гудение холодильников и электроламп. Слышно лишь, как в раковину из крана капает вода. -- Бля, страшно-то как! -- разорвал тишину пронзительный детский голосок. -- Наружу никто не выходил? -- в горле внезапно пересохло, и мой голос стал хриплым. -- Все здесь? Воображение живо рисовало тянущиеся из мглы щупальца, хватающие людей, опрометчиво рискнувших покинуть здание. Тела, опутанные паутиной, летящие на свет твари, напоминающие огромных мух\ldots Может быть, я видел это в кино? Обернувшись, окинул столовую взглядом. Кажется, все на месте. По крайней мере, старший отряд. И персонал. Да и младшие, вроде, все здесь. Хотя, я их и по именам-то не знаю\ldots -- Семен. -- Виола, скрестив на груди руки, сверлила меня взглядом. -- Почему отключился свет? -- Очевидно, -- бросил я, подходя к входной двери, -- от станции нас отрезало. Надо бы запереться пока. -- Как отрезало? -- округлила глаза медсестра. -- Что это вообще такое? Откровенничать, как и раньше, не хотелось. На самом-то деле, я и сам мало чего понимал в происходящем, но соображения все-таки были. -- Что-то творится с реальностью. -- вновь повернувшись к окну, я вглядывался в туман. Прозрачная дымка превратилась в непроглядное серое марево. Жуткое зрелище. -- А туман этот никакой нахрен не туман. -- И что нам теперь делать? -- Подключилась к разговору вожатая. В голосе ее явственно слышались панические нотки. -- Так ведь не бывает! Не бывает! В тумане, как будто, угадывалось какое-то движение. Или мне всего-лишь кажется? -- Эй! -- Чуть отступив, я взял ружье на изготовку. -- Живо все от окон. Ну! Сняв с кармана фонарь, повернул его голову в крайнее положение. Максимальная яркость. Яркий луч света пронзил стекло, но тут же растаял в серой мгле, так ничего толком и не осветив. -- Дерьмо. Ничего не видно. -- Ты только проверять не пойди, -- дал совет Электроник. -- А то, с тебя станется. -- Да как-то нет желания. -- Выключив фонарь, сунул его обратно в карман. -- Но выйти все равно, рано или поздно, придется. -- А сейчас-то что делать? -- Витька приник к окну. -- Эй, а оно движется! Схватив рыжего за шкирку, я буквально оттащил его от стекла. -- Совсем дурной? -- возмутился парень. -- Не соваться к окнам! -- рявкнул я. -- Не понятно? Палец застыл на предохранителе. Вообще, не похоже, что снаружи сновали какие-то твари. Движение -- это, скорее всего, завихрения тумана. Но нервы пошаливали. \paragraph{}<++> За несколько часов туман не рассеялся. В столовой стало темнее. Страх, буквально, витал в воздухе. Слышался детский плач. Всхлипывали и шмыгали носом пионерки. Вожатую, буквально, трясло. Виола, похоже, пытается ее успокоить, держа за руку и шепча что-то на ухо. Несколько раз я обошел столовую. Запер главный и служебный входы, проверил окна. Жаль, что не на всех есть решетки. Непонятно, зачем их вообще нужно было ставить лишь на пару окон? С другой стороны, не сидеть же здесь бесконечно? Хотя, еда и вода пока есть. Так что с выходом наружу можно и потерпеть. Другое дело, что при отсутствии электричества то, что в холодильниках довольно быстро испортится. Толстая повариха, как ни в чем не бывало, колдовала над газовой плитой. Питание от баллонов -- это хорошо, практично. Особенно, когда нет электричества. Вообще, тетка молодец. Происходящее ее, как будто, совершенно не трогало. Помешав что-то в огромной кастрюле, тетя Клава принялась что-то месить на огромной разделочной доске. Что она там, опять котлеты лепит? Восковая свеча, припасенная, судя по всему, на случай проблем с электричеством, освещала лишь стол, за котором занималась готовкой повариха. Вся остальная столовая погрузилась во тьму. -- Семен, -- ухватив меня за рукав, прошептала Ульянка, -- там по крыше что-то ходит\ldots Замерев, прислушался. Тихо. Никто не решался говорить в полный голос. Всхлипы, шепот, поскрипывание стульев и столов. -- Да вроде не слышно. -- Для верности, я приложился ухом к стене. -- Ты бы поспала, что ли. -- Там точно кто-то был, - Нахмурившись, девчонка уселась прямо на стол. -- А ты хочешь, чтобы я сейчас полез на крышу и проверил? -- Смерив ее взглядом, я плюхнулся на тот же столик. -- Как в идиотском ужастике. Тебе бы сценарии писать\ldots Однако, на крыше, похоже, действительно кто-то был. Или что-то. Шорох, будто кто-то, не слишком тяжелый, перепрыгивает с места на место. -- Вот, вот, слышишь?! -- пискнула девчонка. -- Успокойся. -- Нарочито безразлично буркнул я и поднялся. -- Сюда не лезет, и ладно. К окнам не подходи. Подсвечивая фонарем под ноги, я в который раз обходил помещение. Женя и Славя хлопотали вокруг детворы: успокаивали, хотя и сами напуганы. Заметив мое внимание, Славя сделала пару шагов навстречу. -- Может с нами посидишь? Детям в темноте страшно. -- Посижу, конечно. -- Фонарик на самом минимуме дает не много света, но это уже что-то. -- Может у тети Клавы еще свечки есть? -- Может, -- пробормотала Славя. Чуть придвинувшись, она оперлась о мое плечо и, кажется, задремала. \paragraph{}<++> Кажется, задремал и я. Точнее, сознание находилось в некоем пограничном состоянии. Сон вполглаза? Скорее, в четверть. В который раз я прокручивал в голове все произошедшее и не находил сколько-нибудь правдоподобного объяснения. Параллельная реальность? Эта версия напрашивается сама-собой. Однако, чем объяснить внезапное омоложение? А странные сны? Другой я, пострадавший при взрыве боевой машины, заброшенный город, населенный странными тварями\ldots Лагерь и люди его населяющие -- все это совсем не походило на бред. Пионеры и персонал кого-то я узнал получше, с кем-то перекинулся лишь парой слов. Но все они производили впечатление живых людей. Вдруг, как на автобусной остановке несколько дней тому назад, накатило отчаянное чувство тревоги. За окнами что-то захлопало, раздался звук бьющегося стекла. Какое-то отвратительное кряхтение и скрежет, а следом отчаянный, полный ужаса, женский визг. Вот кричат уже несколько человек. Все это укладывается в какую-то пару мгновений. Скатившись со стула и приложившись коленом о столешницу, подхватываю ружье. Славя, не удержав равновесие, кажется, падает на пол. Кричат уже, как будто, все. Наконец, вижу причину. В разбитое окно лезет нечто, напоминающее летучую мышь-переростка. Кожистые крылья, которыми гадина молотит, пытаясь протиснуться внутрь, увенчаны то ли когтями, то ли шипами. Отвратительного вида башка на тонкой шее: всю морду, как будто, занимает огромная зубастая пасть. Обрезанный приклад лягает в ключицу, вспышка! Два выстрела сливаются в один. Я оглох? Двенадцатый калибр в закрытом помещении, короткие стволы -- да запросто. Большой палец ощутимо обжигает. Привычный полный хват совершенно не годится для двустволки. Разомкнуть замок, резко тряхнуть казной вниз, но гильзы, вопреки ожиданию, не выпадают. Их слегка подуло. Выковырять, бросить, вогнать в стволы два патрона, оружие на изготовку\ldots Головы у существа больше не было. Верхнюю часть размолотило первым выстрелом, а все, что осталось, превратил в кашу второй. Дистанция метров семь, четыре нуля -- деревенский стандарт. А грамм там сколько? Да уж не меньше тридцати пяти, судя по отдаче, а то и все сорок. Ткнул срезом стволов в застрявшее в окне тело, и оно с каким-то мерзким хлюпаньем вывалилось наружу. -- Вот срань! -- Обнаруживаю, что стою в огромной луже крови, натекшей из, провисевшей здесь лишь несколько секунд, туши. -- Измазался, тьфу! Хлопанье крыльев, за окном мелькает темная тень. Стреляю, скорее, на звук, по наитию. Выстрел уже не кажется таким громким. Что-то мерзко пищит, под окном какая-то возня. Еще выстрел в источник звука. Нужно перезарядиться. Снаружи, вроде бы, тихо. -- Эй, -- кричу я, -- фонарь сюда! -- Держи. -- Витька бледен как мел. Это видно даже в тусклом свете энергосберегающего режима. Переключив яркость на максимум, выглядываю в разбитое окно. Фонарь зажат между пальцами левой руки, обхватившей цевье дробовика. Туши под окном нет. Темное пятно, а скорее, лужа -- кровь. -- Ушло? -- Тихо спрашивает Витька. -- Скорей утащили. -- Пытаюсь осветить окрестности, но все равно ничего не видно. -- Не шибко-то без башки побегаешь. -- Надо окна завалить. -- Это явно голос Шурика. И Электроник здесь же. -- Давайте, что ли, столы подтащим.