***
Сэм вскоре тоже ложится спать; в их номере становится совсем тихо и темно, но Дин не засыпает. Снаружи красным тусклым светом мерцает табло, сообщающее о свободных местах, и, несмотря на пыльные шторы, оно достаточно яркое, чтобы Дин смог отследить ритм мерцания даже с закрытыми глазами. Но заснуть у него не получается не из-за этого. Проблема была в тех двух девочках из спектакля — Дине и Касе — и в том, как они выглядели, держа и обнимая друг друга, может быть даже… ну. Не то чтобы Дин не знает об этом. Никаким образом к этому моменту он просто не мог не знать — не после всего того времени, что они провели работая вместе, сражаясь плечом к плечу, и защищая друг друга. Это всего лишь одна из четырех миллиардов вещей, о которых Дин отказывается думать, потому что — не то чтобы они могли просто взять, и… они, чёрт возьми, не могли. Дин не питает никаких иллюзий относительно себя и своей работы. Охотники не живут достаточно долго для того, чтобы успеть состариться, достаточно скромно, чтобы не успеть нажить себе врагов, и достаточно легко, чтобы где-то осесть. История отношений Дина походит на минное поле и доказывает, что он не слишком подходящий претендент на звание чьего-то бойфренда, а Кас — Кас грёбаный ангел и в данный момент живёт на заимствованной благодати. Говоря о них двоих — даже неизвестно, с чего им вообще стоит начать. Но. Временами другая сторона постели Дина кажется ему холодной. Временами его левое плечо болит так, словно что-то горит под его кожей.***
В Лебанон они въезжают уже после полуночи. В бункере — как в склепе: холодно и тихо; Дин включает на проигрывателе "Hair of the Dog" и садится читать статью в «Мире Талсы» о необъяснимом случае смерти в Сэнд-Спрингсе.***
Четыре дня спустя в бункере объявляется Кас, он выглядит вполне здоровым, но раздражительным, словно всю ночь просидел за рулём. Его волосы растрёпаны, рубашка расстёгнута под шеей. Он весь пропах Континенталем — старой кожей сидений и персиковым ароматизатором; Дин хочет притянуть его к себе, может быть, зацеловать до самых гланд. — Всё нормально? — спрашивает он вместо этого, потому что Кас, наклонив в бок голову, застыл в дверях под ноябрьскими порывами ветра. — Да, я… Да, — Кас ещё секунду хмурится, смотря на Дина, а затем шагает внутрь, давая Дину возможность закрыть дверь. Он открывает рот, а затем снова его захлопывает, вздыхает и говорит: — Я просто вспомнил другой раз, когда я… Дин, я не хочу обременять вас своими проблемами, но… — Слушай, не надо. Не беспокойся об этом. Всё, что тебе понадобится, старик. Ты сам знаешь. — Я знаю, да. Просто… Ангелы — дотошные существа. — Не заставляй меня повторять дважды, — фыркает Дин. — Давай, я сделаю кофе. — Мне не нужен кофе. — Ага, но он тебе не навредит, — говорит Дин, подталкивая его к лестнице.***
Они пьют его на кухне, сидя друг напротив друга за крошечным столом, воткнутым между холодильником и буфетом. — Я пил много кофе, — делится Кас, зажимая чашку в руках. — Раньше… когда работал на автозаправке. Дин заставляет себя улыбнуться. Приключение человека Каса в Айдахо — ещё одна из четырёх миллиардов вещей, о которых он старается не думать. — И как, этот хуже или лучше? — Он другой, — задумчиво отвечает Кас. — Я распробовал кофе, когда был человеком. А сейчас он на вкус как бобы, пепел с жаровни, листья кофейного куста и земли, в которой он рос. — Ладно, мистер Волшебник. Губы Каса приподнимаются в уголках, но он ничего не говорит. Слушая неровную капель из крана и низкий гул холодильника, Дин позволяет тишине продлиться ещё некоторое время. — Что с твоей напарницей? — затем интересуется он. — Ей пришлось отказаться от своего сосуда. У неё уйдёт несколько дней на поиски нового, — отвечает Кас, потягивая кофе. Он морщится и отставляет его в сторону. — Из-за неё… я сейчас здесь. — О, — отвечает Дин, чувствуя, как узлом в горле завязывается горечь. — Вы с ней… Вы двое… — Господи Боже, он даже произнести этого не может. — Вы с ней… эм. — Нет, — Кас елозит на стуле. — Мы — нет. Последние несколько недель мы пытались отыскать ангелов, не вернувшихся на небо. — Ясно, — отвечает Дин, допивая кофе. Он собирается встать, но Кас ловит его за запястье. Его большой палец ложится прямо поверх пульса Дина, и они таращатся друг на друга до тех пор, пока Дин, наконец, не прочищает горло: — Так… что? Эти сбежавшие крылатые засранцы доставили тебе проблем? — он понятия не имеет, насколько полезны они с Сэмом могут оказаться против ангелов, но если Кас попросит, они сделают всё, что будет в их силах. — Нет, — тихо отвечает Кас. Он отпускает запястье Дина и слегка отодвигает в сторону свой кофе. — В том и дело. Они бы не вызвали вообще никаких проблем, если бы их не спровоцировали. — Спровоцировали? Кас вздыхает. — Эти ангелы уже привыкли здесь жить, и теперь они хотят, чтобы их просто оставили в покое. Кроме того… После Дэниэла и Адины… — он хмурится и касается своей груди, — я не уверен, что пытаться вернуть их силой — лучший способ. — Тогда, не надо, — эгоистично говорит Дин. Он знает, что должен поощрить возвращение Каса обратно — домой — но от этой мысли ему становится так холодно, что он едва способен дышать. — Слушай, Метатрон подложил вам здоровую свинью, и… да, некоторые из вас натворили немало дел, пока находились тут, внизу, но это… не значит, что нужно руководствоваться принципом «всё или ничего». Ты не должен засекать таймер для каждого только потому, что несколько из ваших облажались. — Моя напарница… она не думает, что это возможно. Она не думает, что ангелы могут жить среди людей, не вызывая разрушений. — А что думаешь ты? — спрашивает Дин, и он сейчас ступает на опасную территорию. Он буквально чувствует, как земля трещит под его ногами. — Чего хочешь ты? Кас молчит в течение длительного времени, достаточно долго, чтобы Дин уже подумал сменить тему, лишь бы остановить расползающуюся по шее красноту смущения. Он отпивает кофе из чашки Каса, который к этому времени уже начал горчить, и когда он опускает её на стол, Кас тянется к нему, проводит рукой по подбородку Дина и говорит: — Я хочу остаться здесь. — Кас. — Ты должен знать, — продолжает Кас, его глаза такие большие сейчас и такие синие. — Ты должен. — Ага, я… да, — Дин немного поворачивается, и его губы легко касаются основания ладони Каса. — Я знаю. Кас смотрит на него; он немного наклоняет голову и приоткрывает рот, показывая кончик розового языка, и Дин пытается затолкать обратно это непонятное чувство надежды, переполняющее его грудь. Ему нужно просто сказать Касу «нет», что это не сработает, что им не стоит даже пытаться, что он не должен… что он просто не должен. Вместо этого он наклоняется над столом и целует Каса.