Песни и пляски Айнур

Курумо постарался собраться с мыслями и настроиться на рабочий лад. Это был его звёздный час! На отдаленном конце сцены, развалившись на троне, сидел Мелькор и демонстративно читал «Ангбандские Известия», а на ближнем под импровизированными воротами стоял Майрон, приветственно махая ему рукой. Курумо тут же бросился ему на шею и так и остался висеть на старшем майя. - О, брат мой, как я счастлив, что, наконец, мы вместе! - Я тоже очень рад, - прохрипел рыжеволосый, придавленный грузом братской любви и братского туловища. - Неси же меня скорее к Властелину, - на радостях Саруман ещё сильнее вжался в Артано и потерся носом о его щёку. - Курумо, ты меня сейчас или задушишь или раздавишь, - Майрон лихорадочно глотал ртом воздух как рыба, выброшенная на берег. - А я и не знал, что вы, ребята, настолько, - Олорин сделал акцент на последнем слове, - близки. Курумо тут же отскочил от брата на приличное расстояние, попутно заливаясь краской как заправская девица. Так они и подошли к трону Владыки Искажения: старший, поправляя кафтан и недовольно фыркая, и младший, смущенный и нервно подергивающий рукава рубахи. Аккуратно отряхнув перед собой кусочек пола, Курумо опустился на колени. - Наконец-то, мой господин! Наконец-то я пришёл к тебе! Мелькор ошеломленно смотрел на распластавшегося у его ног молодого мужчину. Конопатый хам Майрон за столько лет службы ему даже маломальского поклончика без издёвки не отвешивал, а тут такое. - Это в сценарии написано или он всегда такой? – практически беззвучно поинтересовался Крылатый. - Это написано в сценарии, учитель, - Майрон многозначительно откинул длинные волосы, чтобы прикрыть неловкую паузу, - но вообще он всегда такой. - Нет мне прощения, о Великий! Я ведь тоже был с ними и служил тем, кто осмелился противостоять тебе, - Курумо распинался себе под нос, опустив голову в пол. - Снизойдешь ли ты до того, чтобы принять мой дар? - А Тельперион с ним! Показывай, - Тёмный Вала сложил газету и передал её Майрону. Майя вскочил с колен и унесся за кулисы, откуда вскоре появился, неся в руках здоровенную золотую чашу со всех сторон украшенную драгоценными камнями. Шёл он еле-еле, прогибаясь под тяжестью сего творения. - Ох, ты ж аулины пассатижи! Ну и бандура! – Не удержался Моргот. С грохотом поставив произведение ювелирного искусства на пол, Курумо отёр пот со лба и, опершись на ту же чашу, сказал: - Прими же в подарок эту чашу, о Великий, - его речь прерывалась тяжелым дыханием, - А если не захочешь принять, то неси её за кулисы сам. - Это ж не чаша, а какой-то тазище, - Мелькор повернулся к залу, - Манвэ что там дальше? - Дальше ты должен попросить Мастера оценить творение своего ученика, - Сулимо быстро пролистывал эту сцену в книге. Мелькор, будучи не в курсе большинства действующих лиц и происходящих событий, решил действовать наудачу. - Ауле, что ты скажешь об этой чаше? - Великовата, - многозначительно протянул Кузнец. - Да не его! – Манвэ в очередной раз начинал злиться. – Мастера из числа эльдар! - Это ещё кого? - Тёмный Вала почесал затылок, припоминая хоть какого-нибудь годного. – Феанора что ли? - НЕ ПРОИЗНОСИ ПРИ МНЕ СЛОВО «ФЕАНОР»! – Голос Намо отразился от высоких сводов громогласным гулом. Владыка Судеб поднялся на ноги, высказывая своё мнение о данном эльфе и всём его роде, чем наглядно продемонстрировал довольно близкое общение с Мелькором, во время проживания последнего в темнице Мандоса. Манвэ со стоном уткнулся лицом в книгу. За окнами темнело.