Доктор Хаос

      Для Глеба профессия врача была мечтой, целью и единственной альтернативой. Родители, получившие десять классов образования и впечатляющий нагоняй от своих предков, были уверены в том, что семейную карму сможет очистить только достойное занятие их единственного сына. К счастью, старший брат матери уже прошел тернистой дорожкой медицинского вуза, интернатуры, практики в богами забытой больнице и теперь был главным врачом в месте, куда отправляли сломавших позвоночник послов иностранных держав. На дядю Глеба была вся надежда, во всяком случае, так думали родители.       Глеб расценивал свое положение совсем иначе. Медициной он увлекся еще в детстве, прочел массу книг, энциклопедий с картинками, постоянно зависал за передачами BBC, одолженными у дяди, и вообще вел себя как полностью неадекватный молодой человек. Другие играли в войнушку, сидели за компьютером, искали девушек, а Глеб все силы бросил в медицину.        — Ты бы хоть в кино сходил, — журил его временами отец, отвлекаясь от футбольного матча.        — Дома посмотрю, — отмахивался Глеб. Кино его не интересовало, равно как и друзья, личная жизнь и множество других вещей. В медицине он нашел смысл жизни.        — Чего ты все возишься за этими книжками? Так ребеночка не сделаешь, — сетовала мать. Большую часть времени она возилась на кухне, зажав между плечом и ухом трубку телефона. Глеб подозревал у нее серьезный сколиоз.        — На самом деле, ребеночка так сделать уже не проблема, — возражал Глеб. Перепалки с родителями составляли важную часть его досуга. Нет ничего приятнее, чем самоутверждаться за счет людей, искренне уверенных в том, что гомеопатия лечит рак.       Когда Глеб закончил медицинский с красным дипломом и его пригласили в больницу к дяде без ведома самого дяди… Ох, что началось! Мать рыдала навзрыд, полагая, что карьера сынушки закончена, не начавшись. Отец грозился достать ремень.        — Да кто так делает? Мы что, не уважаем его, что ли? — орал грозный в гневе родитель.       Глеб решил, что самое время заканчивать с самоутверждением, взял подработку в частной клинике и снял комнату в общаге. Несколько дней подряд мать шантажировала его «сердечными приступами», но Глеб в ответ предлагал немедленно вызвать скорую.        — Все, кладу трубку и набираю девять-один-один, — говорил он. Мать злилась, обзывала его «неблагодарным», но на время отступалась.       Какой уж там сердечный приступ, когда выращенная на парном молоке и «своих» овощах маманя из сибирской глубинки строго следовала всем мыслимым диетам о правильном питании, в жизни своей не курила, а выпила один раз, на поминках отца. И то случайно. Сердечный приступ был для Глеба слишком жалкой попыткой, и поэтому он даже для виду не собирался на этот спектакль вестись.       Интернатура пролетела незаметно, из клиники вымотанный двойной жизнью Глеб тут же уволился и пошел к дяде — дарить коробку конфет и рассказывать, как ему понравилось в больнице.        — Слышал-слышал, — покивал Семен Аркадьевич. Солидный полноватый мужчина в старомодных очках. Глеб недоумевал, почему главврач отказывается от простейшей лазерной коррекции зрения. Имидж, что ли, такой?        — Вот хотелось бы остаться у вас, хоть на какой должности, — пояснил Глеб. На сей раз он не решился идти по головам родни. Интернатура интернатурой, это все не серьезно. Работа — вот что важно. На работу просто так идти опасно, особенно когда главврач — твой дядя.        — Ну, мест мало, Глебунь, — грустно покивал Семен Аркадьевич, а от уменьшительно-ласкательного Глеба едва не стошнило. Не найдут они общий язык с главным. Как пить дать.        — Мне бы на любую должность, — не отступался без пяти минут врач.        — В поликлинику на полставки терапевтом пойдешь? — лукаво улыбнулся Семен Аркадьевич.       Глеба от такой перспективы передернуло. Куда ему терапевтом-то? Опять учиться? Да и что это за блат? Терапевтом на полставки. Опять, значит, придется пахать в две смены.        — По лицу вижу, что лучше тебе терапевтом не устраиваться, — расхохотался балагур главный.        — Семен Аркадьевич, мне бы куда… ну, по профессии, я опять не потяну. Учебу там… — признался Глеб.        — А вот мать свою слушал бы лучше, — дядя помахал указательным пальцем. Грозно и смешно одновременно. — Она тебе что говорила? Сходи к дяде Семену, поговори с ним, он плохого не посоветует. А ты что?        — Да я как лучше хотел, — стушевался Глеб. — Вы человек занятой, зачем вас отвлекать, это ж так, ерунда, интерном-то. Туда сбегай, сюда сбегай. Считай ничего и не делал.        — У меня на глазах интерн ничего не делает, нет, вы посмотрите на этого юношу! — возмутился Семен Аркадьевич. Но Глеб уже понял, что спектакль разыгрывают по просьбе матери. — Смотри у меня, Глебунь, я с твоей матерью из одного котелка ел. Она тетка въедливая, умная, может, и не знает, на кой перед едой руки мыть, но жизнь-то разная. Я тебя, конечно, понимаю, сам сбежал в свое время. Но ты ее слушай, она ж от души. Вот я тебе тут местечко подыскал, — Семен Аркадьевич покопался в бумагах, пока изнемогающий от любопытства Глеб пытался высмотреть там что-нибудь, похожее на направление в отдел кадров. — Вот, глянь. Устрою по совместительству, блат блатом, но совесть иметь тоже надо. Найдешь, где подработать?       Глеб мрачно кивнул.        — Не кривись. Не кривись, кому говорю! Это ж такой шанс. Меня бы кто в мои годы так устроил, ноги бы целовал. Вот, Богдан Сергеевич Котов. Хирург-травматолог, у нас работает восемь лет, переманил у… ну, не будем про это. Выдающийся человек. Посмотришь, как работает, поучишься. Через пару лет сам в оперблоке королем будешь. К нему из других городов приезжают учиться, а я тебя, можно сказать, уже устроил. Обо всем договорился, оказал, так сказать, ответную услугу. Будешь себя вежливо вести, никаких проблем — человек он контактный, не гордый. Словом, все будет чики-пуки, — закончил Семен Аркадьевич и расхохотался, как Кот Базилио. Хитро и от души.        — Чики-пуки, — машинально повторил Глеб. — Отлично. Спасибо вам.       В оперблок к самому Котову! Подумать только! Глеб бежал по коридору, сбивая медицинских сестер. Вот это счастье привалило! Вот это родственничек! Мировой мужик, надо ему вискаря принести.       Сколько он успел наслушаться о Котове — не сосчитать. Его хвалили все: пациенты, медсестры, врачи, даже бабульки в столовой. Котов был местной легендой, но попасть к нему в оперблок никак не получалось. Глеб даже думать не смел, что когда-нибудь сможет с таким работать. Мечта мечтой, но оценивать себя лучше трезво. И тут такое счастье.       Окрыленный, он добрался до отдела кадров, заполнил бумаги, пообещал «завтра же» принести фотокарточки и вылетел пулей, желая немедленно, сию же секунду увидеть доктора своей мечты. Мироздание восприняло эту идею со свойственной ему иронией.       Хлоп!       Глеб налетел на Котова на последнем развороте. Мужчина не спеша шел с кружкой кофе, а парень летел напролом. Кофе вылился, мужчина неудачно оступился на скользком и рухнул на пол, парень упал прямиком на своего будущего начальника. И все бы ничего, да только Глеб прекрасно знал живую легенду в лицо, а вот для Котова мальчишка был всего лишь «еще одним клятым интерном, чтоб их всех!».        — Да чтоб вас всех! — зарычал Котов. День у него не складывался, операция прошла плохо, и хотя ассистентка назвала его «настоящим мужиком», руку мальчишке пришлось отрезать. Богдан Сергеевич собирался выпить кофе и отдохнуть хоть чуть-чуть перед следующей операцией, когда на него налетели. Какое уж тут терпение? Какое понимание? Оперблок рядом, зачем бежать сломя голову?        — П-простите, — стушевался Глеб. Вскочил с уважаемого доктора, зачем-то поднял кружку и, еще чуть-чуть, начал бы собирать с пола остатки напитка.        — Ладно-ладно, оставь, — Котов взял себя в руки и заметил, как расстроился «интерн». — Куда бежал-то?        — К вам! — сияя, отозвался юноша. Весь он был растрепанный, неказистый, похожий на воробышка в луже. Кофе стекал по рукавам.        — Ко мне? — удивился Котов. Начал вспоминать и все-таки вспомнил. — Семен Аркадьевич говорил, да-да! Так это, значит, ты и есть. Ну, будем знакомы, — Котов протянул руку, пропитанную сладким кофеином. — Богдан Сергеевич.        — Я з-знаю, — ляпнул Глеб.       Богдан Сергеевич улыбнулся.        — Ну, а тебя как зовут?        — Г-глеб.        — Отлично, Глебушка, — Котов отпустил руку и пошел в обратном направлении. — Давай за мной, покажу тебе, где будем переодеваться и делать себе кофе.       Глеб поплелся следом, понимая, как нехорошо началось его знакомство с уважаемым человеком. Нужно было, конечно, идти спокойнее. И все-таки… ну разве можно так коверкать имя?!