Господи, разрушь мое сердце, чтоб освободилось место для безграничной Любви... (суфийская молитва; К. Эстес, «Бегущая с волками: женский архетип в мифах…»)
В этом году Малфой умирает тысячу раз. Умирает – когда получает задание от Лорда – когда садится в «Хогвартс-экспресс» – когда разбивает Поттеру лицо… Умирает каждый раз, приближаясь к Исчезательному шкафу. Умирает – когда Поттер выигрывает очередной матч. Умирает – когда оказывается в Больничном крыле после Сектумсемпры. Умирает – видя, как Поттер целует рыжую на очередном подоконнике, а в глазах у него полчища бесенят танцуют джигу, прищелкивая в такт хвостами, и загадочно улыбаются Малфою, будто примериваясь, какую еще пытку испробовать на нем. Наверное, из его души за этот год можно было создать тысячу крестражей: столько, сколько раз он умирал. Воландеморт посмеялся бы, если б узнал, что для достижения бессмертия совершенно не обязательно убивать другого человека, достаточно – самого себя. Ах да, эти сведения ему мало помогли бы: Лорд, на свое счастье, не знает, что такое любовь. И только видя, как падает с башни Дамблдор, Малфой понимает, что умер окончательно. И попал в Ад. Кажется, даже не грешником, а одним из чертей на побегушках у Дьявола. Наверное, это можно считать везением. Только Малфой так почему-то не считает. В Аду режет глаза от цвета крови и нестерпимо жарко: Нагайна не любит холод, поэтому, несмотря на летний зной, в Меноре зажжены все камины, и отблески пламени танцуют на каменной кладке замысловатую джигу. «Как бесенята в глазах Поттера. Хотя… идиотское сравнение». Если б Малфой был средневековым воином, то своим боевым кличем он сделал бы слова «Я не хотел!», а девизом – древнеиндийскую мудрость «Как бы ты ни поступил – все равно пожалеешь». И вместо герба – фотография Поттера на золотом фоне. Верхом на гиппогрифе. Люциус бы умер от сердечного приступа. А Лорд – от смеха. О Поттере никаких вестей, и Малфой чувствует, как что-то замирает и скручивается в холодный колючий клубок где-то глубоко под ребрами. Неужели у него еще остался один осколок души? Если бы только… Он стал бы лучшим Пожирателем, фанатичнее Беллы, сильнее отца, талантливее Снейпа, если б в обмен на преданность можно было получить одну-единственную жизнь. Жизнь Поттера. Но отец, выпив пару лишних бокалов, как-то проговорился сыну «в мужском разговоре» о просьбе Снейпа пощадить Лили Поттер, и чем все закончилось. Поттера Лорд не отдаст никому.***
…Прохладная ладонь матери ложится на плечо: - Драко, ты должен поблагодарить его… Разумеется. Должен. Только у кого бы спросить, как благодарить человека, если изводил его шесть лет подряд, если из-за тебя он потерял наставника, а из-за твоего отца – крестного. Как благодарить человека, который спас тебя вначале от смерти в горящей Выручай-комнате, а затем – тебя и твоего отца – от Поцелуя дементора? Как благодарить человека, в которого ты…?***
…- Не унижайся, Малфой. Спасение твоей шкурки уж точно не стоит благодарности. Малфой поднимает глаза, натыкается на знакомый вечнозеленый взгляд «Избранного», как бабочка на иглу, и вдруг понимает: все, через что он прошел за этот год, на самом деле было только Чистилищем, но, к сожалению, он – настоящий Малфой, и даже в Чистилище он умудрился нагрешить. Поэтому в Ад его затягивает сейчас. Кстати, кто вам сказал, что там жарко, и повсюду пляшут языки пламени? На самом деле Ад – ледяной и зеленый, как глаза Поттера, который быстро идет дальше по коридору. Для того, чтоб: – давать показания в защиту Гойла – целовать младшую Уизли – спасать этот гребаный мир – Нужное подчеркнуть. А наследник древнего рода и аристократ в энном поколении сползает по грязной стене на пол прямо посреди Министерства и начинает хохотать, чувствуя, как маленькие бесенята с шальными изумрудными глазами и холодными пальцами растирают в ледяную крошку последний осколок его души. Уже теряя сознание, Драко успевает подумать о том, что сделал бы Поттер, если б получил один из его фантомных крестражей, скажем, фамильное обручальное кольцо Малфоев, в качестве подарка к Дню рождения. Уничтожил бы его ядом василиска? Сжег Адским огнем? Расколол мечом Гриффиндора? Посмеялся бы над ненормальным слизеринцем? Или – воскресил бы – чтоб убить его самому, одним взглядом?