Отец

Алдарион поймал себя на том, что страшится предстоящего разговора. Глупо! Он, мореход, не боящийся штормов, волн и льдов, он, воин, не пугающийся орков и дикарей, он, властитель огромных земель, равный королю нолдор-изгнанников, он, в ком течет толика божественной крови, боится разговора с собственной дочерью. Но стоило ему только представить, что Анкалимэ посмотрит на него холодно и непреклонно, без улыбки, слегка поджав свои красивые, но немного тонковатые губы – и он пугался. Нет, он мог бы приказать, как отец и король, и, скорее всего, Анкалимэ не ослушалась бы – но тогда он бы утерял последнюю искру ее любви, и так довольно прохладной c ее стороны. Прохладной – с тех самых пор, как он разжал ее тонкие слабые руки много лет назад. Шум танцевальной музыки доносился до него глухо, лишь слабым отзвуком. Алдарион удалился с празднества под предлогом неотложных дел, оставив в качестве «короля бала» племянника Соронто, но на самом деле он ушел, чтобы подумать и решиться на предстоящий разговор. Скоро заиграют последний танец – и тогда слуга пригласит Анкалимэ сюда. Она войдет и… Нет, нет, сколько ни думай, он все равно не угадает, что произойдет раньше. Она равнодушно согласится? Не захочет никуда идти, станет возражать и спорить, ссылаясь на другие дела? Одного не произойдет точно – он не увидит в ее глазах даже искру настоящего интереса и увлечения, искру того костра, что пылает в его собственном сердце с детства. Может быть, он был неправ. Может быть, не надо было делать из Анкалимэ наследницу и готовить ее в правящие королевы. Но в те времена, когда он издал новый закон, Алдарион был слишком увлечен мыслью досадить Эрендис. Она думала, что завладела дочерью безраздельно, что отец не сможет увлечь ее жизнью в Арменелосе, что Анкалимэ навсегда останется с ней в глуши, в этом крохотном домике, который подходит для жены и дочери пастуха, а не для королевы и принцессы. Но он перехитрил жену. Он склонил Совет одобрить новый закон о престолонаследии, сказав, что у него никогда не будет сына, а жены Нуменора ничем не слабее и не хуже мужей, чтобы отказывать им в праве на престол. Советники, сами сплошь седовласые мужи, согласились, хотя и после долгих колебаний. Он говорил о том, что Анкалимэ будет воспитываться, как будущая королева, а Соронто или других молодых родичей короля никто не готовил в правители Нуменора, они будут случайными людьми на троне и это может привести к беде. Он говорил, что Анкалимэ – прямой побег от корня Эарендиля и Эльроса, а не кривой, наросший позже сучок. Он много чего говорил, а в уме держал лишь одно: Анкалимэ будет принадлежать только ему! В согласии Анкалимэ Алдарион не сомневался – он все-таки неплохо знал ее. Дочь была падка на почести и пышность, она с удовольствием играла роль принцессы, не соглашаясь быть простой пастушкой, которой, кажется, хотела сделать ее Эрендис. Она обнаруживала неженский ум, решительность, трезвость в суждениях, стойкость, умение разбираться в людях – все те качества, что необходимы правителю. Анкалимэ выслушала от него весть о новом законе удивленно – в истории эльдар не было ни одной правящей королевы, а Халет, древняя правительница халадинов со своими женщинами-воинами, оставалась, скорее, странным курьезом, обломком древних обычаев людей, чем вдохновляющим примером для своих потомков – но не колебалась, соглашаясь на титул наследницы. В глазах ее вспыхнула гордость, она торжествующе улыбнулась, когда, склонившись по обычаю, принимала от Алдариона короткий белый жезл – знак наследника нуменорского королевства. И Алдарион знал – больше она не склонится ни перед кем. Теперь же Алдарион сомневался. Все же слишком горда Анкалимэ, слишком упряма и несгибаема. Как бы не вышло из этого худа для Нуменора. И есть в ней что-то странное, как и во всех женщинах. Он, отец, знает ее… и не знает. Женщины слишком загадочны для мужчины. С любым мужчиной – хоть с королем Гиль-Галадом, хоть с последним юнгой на своем корабле – Алдарион легко находил общий язык, а вот с Эрендис совладать так и не сумел. И не сумел до конца понять ее. Анкалимэ ему более понятна – все же в ней течет и его кровь, - но и она остается загадкой. И если мужчину Алдарион бы принудил, силой заставил бы склониться перед своей волей – то ни к одной женщине он не стал бы применять насилие, даже если бы от этого зависела его жизнь. Но если отменить сейчас новый закон – то кого назвать своим наследником? Соронто, сын сестры Айлинэли, не нравился Алдариону – алчен, упрям, груб, его страшит море, а о землях и жителях Средиземья он отзывается с презрением. Не любит он и эльдар и даже опасается их, веря в детские сказки об их «чарах». Такой король не нужен Нуменору, разве что других потомков Эльроса бы не осталось. Другой молодой родич, Халлакар, сын Халлатана, владетеля Хьярростара, нравился Алдариону намного больше – он был умен, смел, благороден и учтив, но здесь родство было слишком дальним, Совет не согласился бы на него в качестве наследника в обход всех остальных. Кроме того, если бы Анкалимэ перестала быть наследницей – это означало бы победу Эрендис. Никогда! Никогда он не склонится перед ее волей! Музыка стихла и Алдарион весь подобрался – будто перед большой волной или в виду отряда орков. Скоро Анкалимэ явится к нему – и что она скажет? Он не успел ничего придумать, когда в дверь тихо постучали и, не ожидая дозволения, Анкалимэ вошла в комнату. Она не сняла еще бальный наряд, и у Алдариона перехватило дыхание от ее красоты – ему казалось, что не только девы Нуменора и Авалоннэ, не только древние красавицы – Морвен или Лутиэн, но едва ли только сама Владычица Звезд, пресветлая Варда Элберет, может сравниться с его дочерью. Белая, без единого изъяна кожа, точеное лицо, на котором сияли огромные серебристо-серые глаза в обрамлении пушистых ресниц, алые губы, слегка приоткрытые – Анкалимэ еще не отдышалась после танцев, – черные блестящие волосы, убранные бриллиантами – будто звездная ночь, - белые руки с длинными пальцами, тонкий стан, высокий, но не чрезмерный рост – все в ней дышало неизъяснимой прелестью. Счастлив будет тот, кто назовет ее женой! Хотя… когда Анкалимэ проявит свою гордость, упрямство и высокомерие, вне сомнений, счастье ее мужа омрачится. Анкалимэ слегка наклонила голову и спросила голосом, мелодичным как звон ручья: - Вы звали меня, отец? - Да, о дочь моя. Ты довольна балом? Едва заметная пренебрежительная гримаска исказила красивые губы: - Слишком много шума и света. Слишком много мужчин. Я устала. Вот и предлог! Алдарион обрадовался, хотя и не выказал на лице ничего, кроме сочувствия и желания помочь дочери: - Что же, Анкалимэ, тогда, быть может, тебе стоит увидеть что-то новое, то, чего ты еще не видела… Анкалимэ высокомерно улыбнулась: - Наследница Нуменора видела многое. - Но еще не все, - Алдарион слегка помедлил и сказал решительно: - Мне хотелось бы, чтобы ты посетила завтра со мной Гильдию Морестранников и верфи. Брови Анкалимэ удивленно поползли вверх. В доме Эрендис море, корабли, морестранники упоминались только с ненавистью и презрением, и дочь от матери научилась ненавидеть и презирать владения Уйнэн и ее слуг – и, зная об этом, Алдарион почти никогда не упоминал о них при дочери, разве что при крайней необходимости. А теперь он прямо предлагает ей поехать туда! Она произнесла сухо и холодно: - Принцесса и наследница не смеет ослушаться своего короля, но… если будет мне дозволено говорить как Анкалимэ, которая разговаривает с отцом своим Алдарионом… Алдарион содрогнулся – именно такое холодное лицо и такой голос он представлял себе в своих страхах. Если сейчас он прикажет как король – это лицо останется у дочери для него навсегда. - Говори как Анкалимэ, дочь моя, - Алдарион надеялся, что эти слова не слишком похожи на быструю и позорную сдачу. Лицо Анкалимэ немного смягчилось, а в глазах блеснуло торжество. Надежды Алдариона растаяли, он понял, что дочь видит его насквозь, но ничего не мог с собой поделать. - Анкалимэ не только ваша дочь, отец мой. Я хотела завтра навестить свою мать Эрендис – мы долго не виделись с нею. Я не хочу откладывать эту встречу и потому не могу поехать завтра к морю. «И не хотела бы ездить туда никогда», - это Алдарион прочел во взоре Анкалимэ так ясно, как в открытой книге. И в это мгновение он понял. Бесполезно. Бессмысленно. Анкалимэ будет хорошей королевой Нуменора, быть может, даже великой – но королевы владений в Средиземье из нее не выйдет. Придется Алдариону назначать туда другого наместника. - Да будет так, дочь моя, - он склонил голову. *** Анкалимэ вышла от отца степенно, как подобает принцессе, хотя ей хотелось бежать со всех ног. Море! Еще чего! Она едва не фыркнула при этой мысли, и только долголетняя привычка к хорошим манерам удержала ее от такого простонародного выражения своих чувств. Нет, никакого моря. У Анкалимэ совсем другие планы на ближайшее время. Войдя в свои покои, Анкалимэ позвала доверенную служанку. - Бэтиль, пошли завтра, нет, уже сегодня самого быстрого гонца в Эмериэ. Пусть он передаст госпоже Эрендис это письмо. Анкалимэ быстро набросала на белой надушенной бумаге несколько строк: «Госпожа и любимая мать моя Эрендис! Король хочет, чтобы я завтра поехала с ним в Гильдию Морестранников и на верфи, потому моя встреча с тобой откладывается». Анкалимэ запечатала письмо личной печаткой и отдала Бэтиль. - Что-то еще госпожа? – почтительно поклонилась служанка. - Да, Бэтиль. Позови ко мне старую Замин. Бэтиль вышла, а Анкалимэ торжествующе улыбнулась. Она поедет туда, куда захочет, и тогда, когда захочет. Она не будет игрушкой в руках отца или матери. От шума и многолюдства Арменелоса, от внимания мужчин, желающих взять в жены наследницу престола, она устала. Море – никогда! Жить со скучной матерью, выслушивая ее нравоучения и наставления – ни за что! С помощью Замин она скроется на далеком хуторе и никто не найдет ее, пока она сама не захочет!