Верни мою любовь.

Утопив слезами, ложь резала розами, Словно ножами между переулками. Я ощущаю, то что все против меня И даже ты. POV Тсуна. — Это травоядное? – красивый и мелодичный голос меня завораживал. – Зачем тебе все это? – я напрягся всем телом, ожидая ответа от собеседника Хибари – сана. Я не знаю с кем разговаривает мой Хранитель Облака, но все же… меня это почему-то тревожит. — Просто скажи это. – А этот голос заставил меня вздрогнуть. Лишь у одного моего знакомого такой тембр – у Мукуро. Рокудо конечно эгоистичный, но и его можно понять, ведь у него отняли детство. Поэтому не мне, такому слабому человеку, осуждать иллюзиониста. — Я… — мне кажется, или что-то все же дрогнуло в голосе Хибари – сана? Нееет. Я покачал головой, отгоняя такие абсурдные вещи – не может у «Великого и Устрашающего» дрожать голос. У моего Хибари-сана стальной характер, такой сильный, удивительный и благородный. За это я и полюбил парня с серебряными глазами и черными как смоль волосами. Ааа! Опять пришлось помотать головой, отгоняя ненужные мысли. Если бы не то, что никто не знает о моем местонахождении около кабинета Дисциплинарного Комитета, постучался бы головой об стенку. Хотя нет, это больно. Мне известно это из–за Реборна. — … я презираю и ненавижу это травоядное. — Нет, Кёя, скажи, как положено. – Мукуро тянул гласные. Могу поспорить, он улыбается. Сейчас еще ку-ку-фукнет, а то сам на себя не похож. - Я презираю и ненавижу, — в сердце моем, таком слабом и никчемном, все похолодело от такой безжизненности в голосе Хранителя Облака. Что случилось с Хибари-саном? – Саваду Тсунаёши. – Я замер и задержал дыхание. Неужели он меня… ненавидит?! Плечи задрожали, из глаз покатились холодные слезы, которые отчего-то жгли щеки. Почему Хибари меня ненавидит? Я всхлипнул и побежал прочь и от моей безответной любви и от моих светлых чувств. В груди что-то треснуло и рассыпалось осколками, лишь слезы все текли и текли, словно немой укор и упрек. Моя любовь безответна. POV Хибари. Я поморщился, пытаясь сжать рукояти тонфа. Чееерт, что Мукуро от меня хочет? Стоп! Я что теперь этого ананаса теперь и по имени называть стал? Куда катится мир… Камикорос! Еще один розовый лепесток нежно коснулся моей щеки, разнося по телу волны боли. Но мой голос от этого и не дрогнул: — Это травоядное? – Внутри все сжалось при упоминании Савады. А затем душе стало тепло. Тсунаёши… Совсем еще ребенок, но такой милый, наивный, желанный. Я не помню когда полюбил это существо, но факт остается фактом: я его люблю полностью и навсегда. И он будет моим, будет! – Зачем тебе все это? – Почему Мукуро хочет, чтобы я это сказал? Может есть подвох? Да, скорее всего. Я сжал пальцы в стальной хватке. Ненавижу этого иллюзиониста! — Просто скажи это. – Ветер, взявшийся из ниоткуда, понес тысячи лепестков сакуры в мою сторону. Я понимаю, что это неправда, но сделать ничего не могу. Лотосы, такие красивые и ароматные, оплетали мои руки и ноги, заставляя подчиняться воле этого… травоядного № 2. Я сжал зубы. Как же я хочу его убить! — Я… — сердце неприятно ударило о легкие. Как мне сказать это? Если я скажу подобное, то потеряю право любить Саваду. Розовых лепестков вдруг стало в несколько раз больше, они окружили меня, заставляя испытывать ужасную боль. Но убивало меня другое – это желание Рокудо. Он хотел, чтобы я отказался от МОЕГО Тсуны. Но почему здесь и сейчас? Безнадежность ситуации поражает, но никакие актерские способности не смогли скрыть надломленности и безжизненности в голосе. Я не хочу это говорить, и я не скажу! Неожиданно прямо передо мной появилось огромное дерево в цвету. И я задержал дыхание от боли и мучений, — … я презираю и ненавижу это травоядное. – Все же, несмотря на сакуру, я не смог произнести имени своего любимого. — Нет, Кёя, скажи, как положено. – Рокудо взмахнул своей вилкой, видимо желая меня напугать. Ну да, надейся, ананас! По телу прошла еще одна волна боли, по венам словно потек жидкий огонь. — Я презираю и ненавижу, — как же я хочу произнести совсем другие слова, другие признания. Я хочу сказать «Савада» не в таких ситуациях, а в совсем других. Я хочу, чтобы он выкрикивал мое имя, выгибаясь как кошка, от удовольствия. От страсти и любви, — Саваду Тсунаёши. – Внутри как будто стало пусто, что-то порвалось, и душу заполнила ненависть. Я дернулся из объятий лотосов, царапая кожу до крови. Я его убью. — Ку-фу-фу. – На этом ненавистном лице отразилась ухмылка победителя. Что он задумал? Чего он хочет добиться? – Дело сделано, теперь босс будет моим. – Я замер, а затем зарычал и со всей дури начал разрывать путы из цветов, которые отныне я ненавижу. Но вдруг иллюзии пропали, образ самого ананаса с вилкой поплыл и вскоре исчез. А я, зло сверкая глазами, все думал – что же имел в виду Рокудо Мукуро? POV Тсуна. Я сжимал руками худые плечи. Внизу, на первом этаже, снова кричал Ламбо, стоял гул. Но меня это уже не волнует. Я прижался спиной к холодной стене, желая лишь одного: умереть. «Хибари сказал это, значит это действительно так ». По моему лицу все текли и текли слезы отчаяния и боли. А в голове была лишь одна мысль, которая словно тупым ножом резала мою душу: « Хибари меня ненавидит». POV Гокудера. — Джудайме! – я радостно слушал голос моего любимого босса. Сейчас около восьми часов утра и я, как проснулся, решил сначала позвонить Джудайме. Но потом подумал и решил ,что в шесть часов он еще спит. А будить Десятого мне не позволит совесть. Поэтому сейчас, повалявшись два часа, я ему позвонил. — Гокудера? – голос слегка сонный, но радостный и теплый. Именно таким я и люблю наше Небо – чистосердечным. Да и все Хранители его за это любят. Я посмотрел на школьную сумку, эх не досталось бы Десятому за опоздание в школу. Да и Ямамото нужно будет позвонить, а то ведь проспит. Бейсбольный… дурачок. Обозвать, как следует, я, увы, не в силах. – Что такое, Гокудера-кун? — Джудайме, вы уже вышли? Не опоздаете в школу? — Я… нет, Гокудера-кун. Сегодня я не пойду в школу. – Голос у босса слегка треснул, надломился. Почему-то у меня сейчас плохое предчувствие. – А ты, — тон потеплел, стал более родным, — иди. Не стоит ее пропускать из-за меня. — Ну… хорошо. – Что-то сомневаюсь я в том, что с Дечимо все в порядке. Что-то случилось. – Что случилось, Джудайме? – мои пальцы сминают ткань школьной сумки, стоящей на столе. — Нет, ничего. – Я даже почувствовал через сотовый эту его ненастоящую улыбку. Десятый не хочет меня беспокоить. Но скрывая правду, он заставляет волноваться меня еще больше. Неожиданно сзади за талию меня обняли сильные руки. Они забрались под рубашку, заставляя вздрагивать от касаний холодных пальцев к теплой коже живота. – Все хорошо. — Ха – ха, неужели Тсуна влюбился? – Этот бейсбольный придурок прервал наш разговор! Из-за злости я аж покраснел и попытался разорвать эти объятия. Бесполезно, сильные мускулистые руки стальным кольцом обвились вокруг моего тела. И почему Ямамото сказал именно эту бесполезную и глупую фразу? Почему он вообще у меня дома?! — Нет, Ямамото. – Холодный голос, неживой. Я вздрогнул, по телу прошла волна страха. Такими я еще не слышал слова Дечимо. Что же заставило ТАК очерстветь сердце нашего Неба? Что?! – Я больше не влюблюсь. Никогда. POV Тсуна «Потому что Хибари меня ненавидит.» — подумал я и положил трубку.