Коп моих грёз

Социальное неравенство, дисгармония во внешности, характерах – излюбленная проблематика фильмов и художественной литературы, в которых все вышеперечисленные различия не помеха истинной любви. В индийском кино бедняк на раз-два заарканит богачку; Моррис Джеральд насколько ловко управляется с лассо, настолько легко завладеет сердцем Луизы; Белль влюбляется в чудовище до его превращения в прекрасного принца. Все эти истории романтичны и трогают наши сердца, но, к сожалению, так и остаются в заточении страниц и экранов. В реальной жизни редко встречаются прототипы красавицы и чудовища, сумевшие ужиться друг с другом. Примеров с неравным браком много, причём счастливые финалы тут встречаются чаще. Но, в основном, именно денежные отношения становятся причиной разрыва. После года совместной жизни начинаются разборки: «Почему я один плачу за всё?», «Хрена ты спустила всю мою зарплату?!» - так начинает увядать любовь, а вслед за ней и тёплые отношения. Однако, порой, одна бабулька утверждает, что с милым и в шалаше рай, а другая скажет: «Когда нищета стучится в дверь – любовь выпрыгивает в окно». Второй вариант кажется реалистичнее, хотя каждый мыслит в силу своих склонностей. Красавчик влюбится в уродину только в фильме, и то под конец её ждет волшебное преображение. «Как я мог подумать, что Чонин влюблён в Хона? Нет, он может быть хорошим человеком и его можно полюбить, но чтобы это сделал Ким...» - осеняет полицейского. Хмель рассеивается, как и все противоречия. Кён вроде больше не пьяный, да и соображения относительно личности Опиумного Педро раскладываются по полочкам. Охотнее верится, что разыскиваемый – Камелий, а не сутенёр, который никак не подходит Чонину, с какой стороны не посмотри. Хон под следствием, а истинный Опиумный Педро не может попасться так просто. Тем более, кроме сообразительности, он должен быть хотя бы слегка приятным на внешность, иначе удержать возлюбленного было бы сложно. Чонин и Камелий внешне ровня, в социальном плане тоже – преступник и его подельник. Живут на деньги, зарабатываемые первым наркоторговлей и проституцией. И вот они не одиноки – бесстыжие красавчики. Тот недолгий промежуток времени, когда наркоторговцем считался Хон, на сердце Кёнсу было спокойнее. Неприязни тоже было не много. Теперь же появилась ревность. Окрепшая и явная. Камелий красивый, умный, всё ещё на свободе. Полицейскому не терпится исправить это, да только он ограничен в действиях. Не то что бы положение безвыходное, просто хрен его знает, что делать теперь. Как доказать? Следить? - Раскроют и снова обманут. Кёнсу понимает, что нужно зайти с другого угла, но опять же, с какого? Хитростью пробовали – оказалось, Кёнсу ничего не знает о сём полезном качестве. Любовью пробовали – любовь Кёнсу ещё не выдержала проверку временем и опасностями, да и остаётся без ответа. Угрозами пробовали – этим двоим всё ни по чём. Вот Кён и приуныл немного. Но, в самый разгар его самобичевания, от напарника приходит сообщение с интересной фоточкой. Цены ей нет. И не оттого, что найдена в закромах Камелия, а потому что крайний ребёнок во втором ряду – смугляшка с приплюснутым носиком и пухлыми губками. Дела резко появляются, расследование продолжается. Кёнсу собирается ехать в прокуратуру. Но тут он вспоминает, что настало время забирать Рози. Она ждёт его. А женщины ведь нетерпеливы, полицейский знает об этом и не горит желанием сердить свою малышку. Кроме того, потом нужно будет заскочить на вокзал – Паку нужно завезти удостоверение и приличную одежду. Хорошо, что вещи рядышком. Чанёль предусмотрительно отдал их напарнику. Профессия учит предусмотрительности. Итак, первый контрольный пункт - мотосалон. Там, при виде Рози, сердце парня ёкает. Некогда миленькая и скромная малышка превратилась в пятнистую хищницу. Нет, не леопард. Но не менее стильный и не такой вызывающий принт – крокодильчик всех оттенков тёмно-зелёного и коричневого. Мастер постарался. Реально, будто покрыл мотоцикл рельефной шкурой. Не думал Кёнсу, что та неудачная погоня по ночному городу приведёт к таким последствиям. Потрясающим последствиям. - Дорогая, а чего это ты без меня тут цветёшь и пахнешь? Уже забыла меня? Ладно, не отвечай. Новый наряд тебе к лицу... Мне теперь надо соответствовать. – На ощупь Рози стала ещё приятнее. Кён наклонился к ней и любовно погладил прохладную гладенькую поверхность. – До чего ты хороша! Я раньше говорил, что после моей мамы, ты - главная женщина в моей жизни? Прости, что не приходил целую неделю, но теперь нам ничто не мешает быть вместе. Так поедем же! Рози и не обижалась на хозяина. Он тоже был в её жизни единственным мужчиной, и как всякая женщина, она была собственницей и ревностно охраняла своё. Вот и сейчас она завелась с пол оборота, порадовав слух Кёнсу нежным тарахтением, и рванула вперед. Воссоединившаяся парочка быстро объездила все нужные инстанции и примчала к конечному пункту. Сейчас Рози терпеливо ожидала хозяина перед зданием прокуратуры, пока тот собирал информацию о детских домах. Не школах или других учебно-воспитательных учреждениях, а именно о детских домах. Ибо детишки на фото были разновозрастными, из-за чего не могли являться целостным классом, да и во внешности были детали, обличающие отсутствие родителей со стабильным заработком. Чтобы проверить все возможные дома, потребовался весь остаток дня и половина ночи. Благо босс в командировке и не знает, что подчинённый оставил объект наблюдения наедине с партиями наркоты, которые он обычно хранит у себя в доме. В конце концов эта жертва оказалась оправдана и в три часа ночи, когда количество просмотренных детдомов переваливает сотню, Кёнсу умудряется узнать специфическую кирпичную кладку пристройки одного из зданий. А потом просматривает данные нянечек и другого персонала, после чего, вроде как, обнаруживает похожую женщину средних лет, что присутствует на фото. Кёнсу считает себя теперь супер-мега-крутым копом с зорким глазом и сверхспособностью отличить одну кореянку от тысячи других. Очередная веха преодолена, цель определена, и Кёнсу не должен медлить. Детдом находится в Инчхоне. Конечно, вот так вот ни с того ни с сего он не рванет, но вот подготовиться к скорому отъезду можно. Первым делом надо выспаться. Прошлой ночью он так и не смог уснуть в связи с обстоятельствами. А если переутомлённым сесть за руль, то так и разбиться недолго. Из прокуратуру Кёнсу вернулся уже утром и сразу завалился спать. Поездка планировалась на самое ближайшее время, но организм полицейского был против, поэтому звонок будильника был проигнорирован, и ближайшее время настало аж в пять утра следующего дня. Как только Кёнсу понял, сколько продрых, то пулей собрался, покушал немного и отправился за Рози. Он не прятал её в парке, так как спалиться ещё сильнее было невозможно, поэтому он решил не париться. Непонятная тревога терзала полицейского с каждым днём всё сильнее, будто что-то должно случиться. Может, он настолько привык к лаже, что у него сформировался условный рефлекс, что-то типа «о, с последнего пиздеца прошли сутки, можно начинать готовиться к следующему». Но вообще, всё дело в том, что преступники отлично понимают, что опасно засиживаться на одном месте, когда в спину дышит полиция, и пофиг что полиция «своеобразная». Сейчас появилась реальная возможность что-то узнать. Не факт, что в прошлом Камелия и Чонина таится что-то тёмное и ужасающее, ну или просто полезное для расследования, зато точно поможет понять мотивы. Хотя тут и так всё ясно – неблагополучная среда, ограниченные материальные возможности и все вытекающие отсюда последствия. Когда Кёнсу приехал по адресу детдома, то первым делом обнаружил ту самую пристройку со странной кирпичной кладкой. Она, конечно, бросалась в глаза и на фото, да только сейчас кроме неё и смотреть особо не на что было. Практически всё здание обрушилось. «Кажется, тут случилось землетрясение... и пожар». Только появляются улучшения, как тут же очередной облом. «Ну ничего, у меня есть адрес директора и воспитателей!». Тут уже надёжнее - женщины были относительно молодые и не должны были все умереть, если, конечно, не были в здании, когда оно горело. Прежде всего Кёнсу поехал к той тетеньке, которую узнал на фотографии. Сейчас она выглядела иначе. Сильно поправилась. Но всё-таки, она подтвердила, что на фотографии тот самый Ким Чонин. Воспитанниками она не особо интересовалась и сказала, что больше информации может дать бабулька, работавшая в детдоме поломойкой. А что касается пожара, то он случился около пяти лет назад. Кёнсу отметил, что, как раз, столько лет в деле Опиумный Педро и Чонин сейчас в магистратуре. Изрядно измотавшись за утро, уже никакой Кёнсу поехал к бабульке, которая, как утверждала первая женщина, неплохо общалась с детками. Кёнсу представил её высокой, тучной короткостриженой аджумой, какими обычно бывают уборщицы или продавщицы рыбы на рынке. Но когда он постучался в дверь её домика на самом отшибе квартала, то его встретила щуплая невысокая старушка, гораздо старше воспитательницы. Искорки материнской любви плескались в её глазах, и, глядя в них, казалось, что для неё все младшие – её дети. Вот кто воистину выглядел как воспитатель в детском доме. Неудивительно, что она общалась с детками. Кёнсу аж почувствовал, что приехал к бабушке в гости, а не расследовать дело. После дежурной беседы со знакомством, предъявлением удостоверения, женщина отвела его в гостиную и велела сесть за стол, а сама принялась заваривать чай. Она поняла что разговор будет долгим. Сейчас Кёнсу сидел напротив неё и ждал, когда остынет напиток. Энергетика у бабули была светлая и лёгкая. Обычно пожилые люди подпитываются чужой энергией, поэтому-то походы к старшим родственникам бывают такими изматывающими. А с этой бабулей было приятно находиться рядом. Кёнсу посидел бы вот так вот ещё, да только время не ждёт, а парочка отпетых преступников уже, небось, побег приготовила. - Ваш чай нереально вкусный, спасибо большое... я, пожалуй, начну Вас спрашивать, чтобы не засиживаться, а то я, наверное, доставляю Вам беспокойство. - Не переживай, я рада, что ты пришёл поговорить со мной, хоть и по делу. Я ожидала, что, скорее всего, так и будет. – На последнем слове она вздохнула и понимающе кивнула, будто знает наперёд, о ком будет разговор. «Опа! Кажется, я действительно по адресу!» - Что Вы имеете в виду? - О ком ты хочешь поговорить? - О воспитаннике детского дома, в котором Вы работали – Ким Чонине. - Только о нём? - Ну... нет. Есть ещё кое-кто. - Они сделали что-то плохое? - Думаю Вы и сами знаете, что да. – Так сложно сохранять спокойствие, зная, что с минуты на минуту получишь желаемое. В глазах женщины появилась печаль, но искорки не потухли. Наверное, она знает о Киме и Камелие много плохого, но всё равно волнуется за них. – Не знаю, что они ещё сделали, но они бедняжки ничего хорошего в жизни не видели, мне их так жаль. Конечно, это не оправдание, но это жизнь сделала их такими. - Я вижу, Вы многое можете рассказать. Но если вас не затруднит, начните с самого начала. Бабуля вздохнула, помолчала пару секунд, высматривая что-то в глазах Кёнсу, и начала свой рассказ. «Чонин осиротел позже, чем Тао. Кажется, родители отказались от него, когда ему было пять лет. Причины неизвестны, но я помню, что мальчик всё время плакал и отказывался от еды. Сама не могла уговорить его поесть. А вот у Тао получилось. Не сразу, но он смог найти подход к маленькому Чонину. Он не знал, почему его оставили, но уже достаточно подрос, чтобы осознать это и страдать. Ему сложно было освоиться, привыкнуть к новым людям, ужиться с другими детьми. Он всё время ждал, что мама придёт и заберёт его обратно. Другие дети не хотели играть с бедняжкой, а наоборот отовсюду гнали. Они все были в приюте с самого рождения и открыто злорадствовали, что и у Чонина больше нет родителей. Дети ведь жестокие. А сироты ещё и озлобленные бывают. По крайней мере, я в основном таких и повидала. Этим деткам нужно повышенное внимание и забота, но, зачастую, они сами к себе никого не подпускают. Это такая психологическая защита. Тао отличался от других. Он не был озлоблен. Он не абстрагировался ото всех, но и не пытался ревностно отвоевать внимание взрослых, как делали остальные. Он не стал обижать Чонина, а наоборот, помогал ему прийти в себя. У них два-три года разница в возрасте. Старший попал к нам без документов, и точная дата его рождения неизвестна. Ребята всегда были вместе. Даже спали в одной кровати, из-за заболевания Чонина. Видимо стресс сказался на его нервной системе. Он подолгу не мог заснуть, часто кричал во сне, а днём мог внезапно заплакать. Но Тао был тут как тут, чтобы его успокоить. Видя, что у ребенка слабые нервы, другие сироты специально пугали его, доводили до истерик, даже случалось, что били. Тао защищал его как мог. Постоянно был на ранах да синяках, потому что каждый раз дрался с обидчиками. После драк он обычно шёл вытаскивать Чонина из подсобки, куда он забивался. Бедный ребёнок, он отсиживался там, когда боялся чего-то или волновался. Можно сказать, он большую часть времени там провёл. Кроме друга к нему никто по-нормальному не относился. Воспитателям было всё равно. Они всегда вставали на сторону большинства, когда возникали проблемы. Всю вину всегда сваливали на Чонина, и в это охотно верилось, так как он был нелюдимым и агрессивным. Только когда был с Тао, то раскрывался и даже смеялся вместе с ним. Несложно догадаться, насколько сильно мальчики привязались друг к другу. Со временем Чонин пошёл на поправку и стал нормально засыпать, но Тао всё равно всегда ложился рядышком и охранял его сон. Когда младшему было лет двенадцать, они всё так же спали вместе на одной кровати. Воспитатели устали пытаться их разделить хотя бы на ночь. Всё-таки их тесная дружба выглядела со стороны немного странно. Это замечали другие дети и не упускали возможности поиздеваться над ними. Тао тоже теперь начали травить. Но в отличие от друга, он мог постоять за себя, поэтому нападки случались редко. А вот когда издевались над Чонином, то объединялись в группы по несколько человек и могли побить, облить остатками еды с кухни. Стали портить его тетрадки, когда поняли, что он умненький и способен учиться лучше них. Как-то раз плеснули ему в лицо кипяток, но Тао загородил его, и в итоге ошпарил себе спину. Я один раз услышала, как мальчики запугивали Чонина, что расскажут директору об их с Тао крепкой дружбе. Если бы они это сделали, то ничего страшного не случилось, но мальчик был убежден, что Тао переведут в другой детский дом. Сирот редко забирают в семьи, но одна немолодая бездетная пара захотела усыновить Чонина. С младенцем им пришлось бы сложно, вот они и решили взять ребёнка постарше. Когда они к нам приехали, то все дети побежали им навстречу в надежде понравиться. Я тогда порадовалась, что выбрали именно Чонина, но как оказалось - зря. Он долго плакал, не хотел уезжать от Тао. В итоге, пара уехала, так никого и не забрав. Вот тогда Чонина по-настоящему возненавидели. Родителей ждал каждый, а приехали за Чонином. Ему выпал счастливый билет – редкая возможность быть усыновлённым в таком возрасте. А он не оценил подарок судьбы и остался со своим другом. Тао злился на Чонина тогда. Он до последнего уговаривал его не протестовать, ведь в семье ему было бы лучше. Никто бы не издевался, хорошо кормили и отправили в хорошую школу, а Чонин очень любил учиться. Неизвестно, насколько сложно далось ему это решение, но он тогда спокойно погладил старшего по щеке и сказал, что выбирает его. Тао тогда впервые на моей памяти заплакал. Я вообще старалась не маячить рядом, когда они были вдвоем. Я всё-таки человек консервативного склада и их отношения казались мне действительно странными. Последующие несколько лет, до совершеннолетия Тао, были адом для обоих. С приближением девятнадцатилетия Тао становился всё угрюмее и угрюмее. Я тогда поговорила с ним. Мы иногда беседовали. Он дико боялся за Чонина. Боялся, что покинет детдом, а Чонина затравят. Он не знал, что сделать, чтобы остаться вместе с ним. Он помнил его жертву и считал, что теперь сам должен действовать и ни за что не допустить их расставания. День рождения приближался, соцработники уже подготовили документы и ждали, когда смогут отправить воспитанника восвояси. И примерно за два месяца до этого, чуть было не случилось непоправимое. Над бедным Чонином страшно поиздевались, и я не могу даже произнести, что с ним сделали. Какими скотами надо быть, чтобы... Как мне рассказали, мальчишки сначала говорили отвратительные вещи про то, что у Тао с Чонином якобы были интимные отношения, а затем... В общем, я потом выкидывала швабру с окровавленным концом. Кажется, над ним надругались. Но это было не самое страшное. Тао чудом удалось его откачать. Всё случилось в той подсобке. Там хранились и швабры, и бытовая химия, которой ребёнок напился. Задержись Тао на одну минуту - Чонина не стало бы. Он абсолютно точно хотел умереть и поэтому закрылся на защёлку. Тао понял, что с ним что-то случилось, и выбил дверь. Может, она была такой хилой, но, по крайней мере, мне так не кажется. Парень просто обезумел от беспокойства. Он звал его, но тот не отвечал. Я была одной из свидетелей того, как Тао ломился в дверь, чуть не отбил себе плечо, а потом вызвал у Чонина рвоту и заставил выплюнуть всю отраву. В конце концов, когда ему это удалось, то Чонина сразу же увезли в больницу. Пролежал он там около двух недель, а потом пропал оттуда. Накануне этого у нас в детском доме случился пожар. Как установили, возгорание случилось в кабинете директора, где хранились документы детей. Сгорели трое воспитанников. Их нашли в кладовке. Среди погибших не было ни Чонина, ни Тао. Я не буду высказывать свои предположения. Делайте выводы сами. Только добавлю, что никто больше не видел никого из друзей.» - Назовите, пожалуйста, полные имена Чонина и Тао. - Хуан Цзытао и Ким Чонин. Бедные дети...