***
Чаёк и сладкое составляли компанию Кёнсу вплоть до пятницы. Иногда он выносил из дома ноутбук и они вместе с Рози смотрели кино или записи с камер. Рози нетипичная представительница слабого пола – она не грузила своего хозяина. Она никогда не спрашивала, толстая она или нет, потому что не имела склонности к полноте. Она очень экономичная, Кёнсу никогда сильно на бензин не тратился. Ещё она была послушная. Редко в какой девушке сочетаются сразу все эти положительные качества. Ну разве мог Кёнсу не любить её? – Конечно он любил её со всей страстью, но также чах по соседу-красавчику. Но никаких сильных чувств к нему, вроде как, не было. Раньше можно было говорить о влюбленности, но и она прошла. После разговора с уборщицей из детдома от чувств Кёнсу осталась только скорбь. То ли из-за впечатляющей лавстори, которая была обречена на плохой финал, то ли оттого, что ему придётся посадить настрадавшихся парней, или из-за того, что его симпатия померкла на фоне любви Чонина и Тао. Кёнсу чувствовал себя обманутым. Он с самого начала знал, что между ним и Чонином стоит Опиумный Педро, но полагал, что эта преграда преодолимая. Он не ожидал возвышенных чувств от наркоторговца. От Чонина тоже. Он ведь изменил своему парню, который плюс ко всему давал ему деньги и на жизнь, и на учёбу. А сейчас полицейский столкнулся с реальностью. И не сказать, что он понимал, какие отношения у парней. Но теперь он не сомневался ни на секунду, что они безумно любят друг друга. Однако ни в грош не ставят интимные отношения. Именно это было самым удивительным открытием для Кёнсу. Когда он узнал от олигарха Кима, что Опиумный Педро - это Тао, то удивился как Чонин может всерьёз воспринимать проститутку. Ответ нашёлся быстро – деньги. Кроме того, казалось, что у парней что-то вроде свободных отношений. И при этом Тао испытывает сильное влечение к Чонину (но не любовь) и поэтому столько времени его содержит. Устаканившееся представление об отношениях Кима и Тао разбилось вдребезги и сложилось совершенно иное. Их душевный контакт виделся выше, чем какой-то физический. Чтобы чувствовать друг друга и поддерживать отношения им не нужен был секс. Более того, он казался чем-то грязным. Да-да, именно грязным, хоть речь и шла о проститутке и ещё одном легкомысленном парне. Между ними, кажется, была чистая платоническая любовь. Она существовала вне времени и пространства. Кёнсу понял, что его притязания на Чонина были смешны. Без сомнений, Чонин пойдет за Тао куда угодно – в тюрьму, на войну, на смерть. Даже по долгу не видя друг друга, они всегда были вместе. Кёнсу чувствовал себя подлым разлучником, потому что пытался разлучить их. А ещё хуже было то, что он попытается сделать это снова – из жалости к Чонину. Он хоть и преувеличил участь красавчиков за решёткой, всё же Киму было чего бояться. Хоть Кёнсу всем сердцем хотел, чтобы влюбленные остались вместе, ещё больше он хотел свободы для Чонина. Со своими тяжелыми мыслями полицейский продержался до дня X. Это было нелегко. А ещё где-то рядом бродил сосед. Кёнсу приходилось активно наблюдать за ним, чтобы не вызвать подозрений. Но ни разу за всю неделю он не навестил его. В пятницу, до отправления в "Цветочную лавку", Кёнсу был как на иголках. Думалось, что операция провалится, что где-то вкрался недочёт или его снова обведут вокруг пальца. Такие мысли только добавляли Кёнсу неуверенности, а этого нельзя допускать, поэтому он внушал себе, что является супер-мега-крутым копом и всё пройдет на высшем уровне. Пока он пребывал дома, в борделе уже притаился кое-кто из коллег. Хоть весь расчет был на пятничный аукцион, нужно подстраховаться и исключить любые другие варианты. Кёнсу постоянно звонил коллеге и спрашивал, не случилось ли чего. Всё было спокойно. С наступлением вечера волнение Кёнсу слегка уменьшилось. Дело в том, что теперь исключалась возможность дневных форс-мажоров и следовало лишь дождаться шоу. По-хорошему, Кёнсу должен был остаться в машине и положиться на коллегу, но он так хотел посмотреть танец Камелия, что решил рискнуть. Понятное дело, зайти в своём обычном виде он не мог, поэтому решил законсперироваться. Кепка, очки и борода, как бы странно это не звучало. Надев всё это, Кёнсу пообещал себе никогда не отпускать бороду. Теперь нужно было незаметно уйти. "Чонин должен думать, что я дома". С этой целью Кёнсу сгонял в магазин за вкусняшками, а потом включил свет в гостиной, убрал из спальни ноутбук – типа устроил кинопросмотр в гостиной, и ушёл, улучив момент, когда сосед ну никак не сможет его засечь. На перекрёстке его снова поджидала служебная машина с начальником, который и в этот раз решил лично присутствовать при задержании. Кёнсу подумал, что это плохая примета - при тех же обстоятельствах садиться в ту же машину, остановившуюся в том же месте и в которой те же люди. В прошлый раз они арестовали не того человека. Но в этот раз ошибаться нельзя. Наркодиллер и его парень уже столько раз оставляли полицию в дураках, что ещё раз допустить подобное – опустить себя на самое дно. Тем более, глупо было бы надеяться, что им ещё раз представится такая хорошая возможность. Залезая в салон автомобиля, Кёнсу поздоровался с мужчинами и стал устраиваться удобнее. Босс снова был на взводе. Ему не терпелось приступить к задержанию. Наверное, он хотел бы лично поучаствовать в нём и воспользоваться оружием или схлестнуться с преступниками в поединке. Тогда уж он выплеснул бы весь свой негатив. Неплохая терапия - для полицейского самое то. Кёнсу же надеялся, что всё обойдется меньшими потерями с обеих сторон. Машину припарковали за два дома до "Цветочной лавки". Кёнсу осторожно выскользнул на тротуар и пошёл ко входу заведения. Борода уже на нём, шапка и очки тоже, через микронаушник поступают указания коллеги. Тот уже перекочевал в бордель и следит за тем, чтобы Камелий не маячил на входе. Ещё не хватало, чтобы ему на глаза Кёнсу попался. Но звезда пятничной сцены и не собирался слоняться среди гостей. Он никогда этого не делал. Появлялся исключительно по делу, а когда нужды оставаться не было, тут же удалялся. Кёнсу беспрепятственно зашёл в заведение. Главный зал скоро будет битком забит и свободного места найти не удастся. Тем лучше: больше народа - меньше вероятности спалиться. Полицейский специально устроился в самом затемнённом и отдалённом уголке, и до начала представления вспоминал, как Чанёль рассказывал ему о впечатлениях от своего первого пятничного аукциона. Он был так восхищён Камелием и нахваливал его дольше, чем рассказывал о самом шоу и аукционе. Если верить Чану, то Камелий был богом шеста и в грациозности мог затмить любую девушку. Представления о мужском стриптизе у Кёнсу были типичные. Он считал, что шест не для мужиков. Такого мнения придерживались многие. Поэтому в ночных развлекательных заведениях редко можно было встретить шоу-программу со стриптизерами на шесте. Мужчины обычно просто танцевали свои эротические танцы с потрясываниями хозяйством, лобызаниями об пол, о восторженных зрителей, и прочими секси-шмекси приёмчиками. На шесте же парни смотрелись как орангутанги на лиане. Но имелись и исключения. Камелий – одно из них. В конце шоу Кёнсу убедился в этом. Не будь стриптизёр Опиумным Педро, Кён записался бы к нему в фанаты. "Интересно, сколько за него отвалят." Было ясно, что наркокурьерам нет смысла платить за диллера из собственного кармана. Тогда поднимался вопрос: действительно ли они платили за Камелия, или Камелий платил сам? Это можно было выяснить, узнав о его доходах от продажи наркотиков и узнав его стоимость на пятничном аукционе. Кёнсу полагал, что ни Тао, ни поставщики наркотиков за него не платят, а просто имеют какую-либо договоренность с человеком, заведующим бухгалтерией "Цветочной лавки", а именно с самой мамой Розой. Полицейский уже думал, какая участь постигнет бордель после обнародования деталей расследования. Возможно, заведение прекратит свое существование. За девушек и парней, танцевавших до Камелия предлагали более-менее приемлемые суммы. Он стал лидером по стоимости. Теперь Кёнсу был уверен, что владелица борделя знает о делах своего цветочка и даже покрывает его, понятное дело, не без выгоды для себя. За Тао соперничали несколько мужиков. Самый богатенький дядечка среднего возраста без раздумий увеличивал ставку до тех пор, пока все его оппоненты не отступили. "Дело тут явно не в его состоянии или желании обладать Тао, а в том, что он ничего не потратит." - Подумал Кёнсу и стал потихоньку собираться. Большинство зрителей ушло. Некоторые перекочевали в бар. Второй полицейский отправился наблюдать за чёрным ходом, недалеко от которого был припаркован фургон с группой захвата внутри. Так как нет информации, как цветочки после аукциона покидают лавку, контролировать нужно оба выхода. Кёнсу с боссом нетерпеливо наблюдали за посетителями, медленно тянущимися вдоль тротуара. Почти все подвыпившие и оживленно обсуждающие шоу. - Господин начальник, Вы бы видели, как Тао танцует! – С неподдельным восторгом сказал Кёнсу. Босс скривился, представив мужчину на шесте и инстинктивно отсел от подчиненного. - Избавь меня от этого разговора, голубок. Я полностью из натурального материала. – После этой фразы Кёнсу уже который раз подумал, как ему на хватает Чанёля. Через минут десять после того, как основная волна пьяных мужиков и женщин разошлась, коллега сообщает по радиосвязи, что объекты вышли через запасной выход и садятся в чёрный мерседес с номерным знаком ***. Водитель тут же вытягивается и заводит двигатель. К моменту, когда мерседес выруливает из двора, машина с полицейскими проезжает мимо. Коп за рулём – король обмана: закурил прямо в салоне, приспустил стекло со своей стороны, и когда обе машины поравнялись на светофоре, высунул руку с сигаретой и стряхнул пепел. "Неплохо". Фургон в это время ехал вдоль соседнего квартала и должен был сменить легковую машину, в которой сидели Кёнсу с боссом. Проехав несколько улиц, мерс притормозил у обочины рядом с закрытым ларьком и, Кёнсу не поверил своим глазам, в машину запрыгнул Чонин. На нём была объёмная куртка с капюшоном, закрывающим лицо, но Кёнсу не мог не узнать его. Случившееся настолько его удивило, что он просто погрузился в легкий ступор. А вот босс оживился. - А это ещё кто? До, очнись! Кто это? - Это Ким Чонин, господин начальник, если я не ошибаюсь... - Что он тут делает? Предыдущие копы сколько времени за ним наблюдали, так он никогда не уходил в ночь. Только в клуб пару раз. Что-то странное происходит, тебе не кажется? Кёнсу не ответил. Он и сам это понимал. Когда они с боссом беседовали о способах перевозки наркотиков, то сошлись во мнении, что морской путь наиболее вероятен, так как наркотрафик латиноамериканского кокаина осуществляется в основном так. Маршрут наркокурьеров был довольно необычным в таком случае. Африканский кокаиновый маршрут, по общепринятому мнению, не включал азиатские страны. Обычно, дальше Прибалтики они не уезжали от родного континента, но в последние годы, видимо, решили поэкспериментировать. Вторым и наиболее популярным маршрутом был североамериканский. Но его не стоило брать в расчёт. В любом случае, сколько бы нюансов не было обговорено, вывод один – поставляли наркотики в Инчхонский порт. Туда ежедневно заходят разные торговые суда, в одном из которых свободно могут перевозить контрабандные наркотики, расфасовав в контейнеры от импортных товаров. Никого не удивило то, что мерседес выехал за пределы города и держал путь, по видимому в пресловутый Инчхон. Что-то часто с ним приходилось сталкиваться. Сейчас машина с полицейскими ехала на большом расстоянии от преследуемых и только за фургоном. Кёнсу страшно нервничал, а вот босс расслабился, что очень удивительно, учитывая, что он не был спокоен всю эту неделю. Да что уж неделю, он регулярно пребывал в припадочном состоянии. Возможно, он решил, что через каких-то пол часа на одну головную боль станет меньше, и можно будет уделить всё внимание полулысой белой женщине. Между тем все три машины уже ехали по Инчхону. Фургон снова свернул на соседнюю трассу, и, чтобы не потеряться, поддерживал связь с легковушкой. Когда впереди оставался лишь порт, машина с полицейскими отстала и припарковалась в затемнённом месте. Через пол минуты подъехал фургон. Из него выбралась группа вооруженных до зубов людей в массивной экипировке. Трое полицейских тоже надели бронежилеты, вооружились и направились навстречу неизвестности. Двигались они бесшумно и внимательно приглядывались в поисках какого-либо движения. Путь лежал мимо брандвахты. Чтобы не столкнуться с предателем, подкупленным мексиканцами, кем мог оказаться сторож, было решено не предупреждать его о захвате преступников на территории порта. Везде было тихо, но гавань ведь немаленькая. Пройдя какое-то расстояние, группа увидела небольшое торговое судно, в одной из кают которого горел свет, а на палубе стояли несколько человек. В темноте оказалось невозможным рассмотреть их лица. Но медлить было нельзя, так как судя по всему, капитан собирался уходить из гавани. Босс отдал приказ начинать операцию, так как палуба теперь была пуста. Все ушли в каюту. И вроде бы, это был лучший момент, чтобы атаковать, но забраться на судно, когда трап уже убрали, оказалось затруднительно. Тем не менее, потихоньку основная часть перебралась на борт и рассредоточилась, преимущественно вокруг той каюты. Пара человек осталась на причале. Командующий группы подал сигнал о начале непосредственно захватнических действий и резко вломился в каюту. Кёнсу не знал, как пойдет дело, и с ужасом ждал выстрелов. Раздались они с другой стороны. Бандитов было несколько, и не только в каюте. Остальные прибежали на шум и открыли огонь по копам. Кёнсу с боссом как раз были уязвимы, поэтому сразу же юркнули в укрытие. Кёнсу не первый раз попадал в перестрелку. Но сейчас было особенно волнительно. Все силы на пределе и внимание обострено. Он ждет выстрелов из каюты, но надеется, что их не последует. Через пару минут ожесточенной перестрелки, напавшие преступники были убиты, все или нет – не известно. Когда стало относительно безопасно вне укрытия, Кёнсу с боссом направились к каюте, и тут из неё донеслись звуки выстрелов. Их несколько. Потом всё затихает. Кёнсу несётся сломя голову. На входе его встречает один из силовиков. Он сосредоточен и достаточно спокоен. Кого-то убили. "Хоть бы Чонин остался жив!". И он, слава Богу, жив. Как и Тао. Кёнсу застал их лежащими на полу с руками за головой. Те, кто воспрепятствовал задержанию были мертвы – один валялся с простреленным лбом, а другому попали в грудь. Ещё одним убитым оказался клиент Камелия. Уцелели только двое корейцев. Услышав голос Кёнсу, один из них поднял голову и встретился с ним взглядом. Кёнсу не выдержал отчаяния и лютой ненависти, что полыхали в глазах Чонина и отвернулся. Самое страшное осталось позади, можно было выдохнуть, но легче Кёнсу не стало.***
Взгляд Чонина преследовал Кёнсу ещё много дней до слушания дела. За это время произошло много чего. Кёнсу вернулся в свою квартиру. Наконец-то выпустили папу Хона, и он вернулся к своим обязанностям в "Цветочной лавке". Маму Розу в расследовании так и не коснулись. Кёнсу это удивило, и он поинтересовался у босса, почему никто не копает под бордель. В ответ босс улыбнулся (счастлив, что с тёткой разобрался) и ответил, что всех преступников переловить невозможно и более того, это не нужно. - Как же мы без "Цветочной лавки"-то? Теперь мы знаем, где преступников отлавливать. Так что, пока бордель нам угоден, он будет работать. – Тут Кёнсу согласился с начальником. Кроме того, "Цветочная лавка" была вполне приятным заведением и там можно было хорошо провести время, особенно в пятницу. Чтобы расслабиться, Кёнсу пару раз наведывался туда до слушания дела Тао и Чонина. В заведении только и шептались о том, что главный элитный цветочек оказался опасным преступником. Кто-то расстраивался, что был обманут, кто-то переживал, что находился под угрозой, живя рядом с бандитом. Были и такие, кто с восторгом продолжал расхваливать Камелия и к числу всех его достоинств как цветочка добавлял поразительную хитрость, интеллект и даже расстраивался, что такого уникального человека поймали. Кстати сказать, арест Тао на бюджете борделя сказалась положительно, что было уж совсем не логично – лишились-то самого продуктивного работника. Но если задуматься, народ с новой силой хлынул в Цветочную лавку, узнав, что любимчик публики, самый умелый любовник и тихоня Камелий оказался наркодиллером и столько лет у всех под носом продавал запрещенный товар. В подпольных кругах Тао стал легендой и эталоном бандитского профессионализма. История его жизни, собранная по кусочкам и приукрашенная, быстро разлетелась и стала всеобщим достоянием. От Чанёля по-прежнему не было вестей, но Кёнсу упорно ждал и никогда не выключал скайп и разные социальные сети. На белую полулысую тётку объявили охоту. Но она-то так и оставалась белой полулысой тёткой, а Чанёль наверняка избавился от оставшихся нарощенных волос и от муки отмылся, так что опознать его не могли, а про Ифаня все забыли. О нём тоже никто ничего сказать не мог, кроме секретаря владельца отеля. Свидетель назвал имя "Крис" и помог составить фоторобот. Получившийся Крис не имел ничего общего с Фанем, так как секретарь плохо его запомнил из-за объема выпитого алкоголя. Другие гости вечеринки постоянно путались и не могли по-нормальному описать преступника. То, что все запомнили – это пышная шевелюра. В общем, оба преступника были в розыске, но все понимали, что никого не найдут, вот в прокуратуре об этом деле и забыли. Председатель, беспокоящийся о своей репутации, удовлетворился таким пассивным ходом расследования и занялся разгребанием проблем, что устроила ему перестрелка. Со стороны мертвого Пэка никаких неожиданностей не было. Он был один как перст, и требовать правосудия никто не стал. Все оппоненты только порадовались его устранению. За день до суда Кёнсу решил облегчить душу и поговорить с Чонином. Их с Тао держали раздельно, и полицейский хотел убедить Кима, что и в тюрьмы они попадут разные. Полицейский и преступник встретились по разные стороны перегородки в комнате для свиданий следственного изолятора. Чонин не особо был настроен на разговор, лишь равнодушно слушал. Кёнсу и не ожидал, что тот будем многословен, поэтому изначально собирался говорить один. Думал, что сможет сказать содержательно и так, что Чонин хоть немного его поймет. Но когда настал момент говорить, не получилось озвучить всё намеченное. По дороге в изолятор, Кёнсу несколько раз прокручивал в голове свой монолог. Так хотелось сказать о том, что он жалеет о том, что получил это дело, о том, что всем сердцем желает им с Тао счастья, но долг полицейского просто не позволил ему спустить всё на тормозах и провалить дело. Извиняться, говорить о своей влюбленности и о том, что осведомлен о тяжких испытаниях, что выпали на их с Тао долю, Кён не собирался. Просить прощение было не за что. Кёнсу делал свою работу, и раз имел дело с преступниками, то все симпатии и антипатии отходили на второй план. Насчет короткого романа Чонина и Кёнсу, второй теперь и вовсе не считал, что у них что-то было и логично предполагал, что Чонин думает так же; сказать "я был влюблён в тебя и надеялся на взаимность" - было бы совсем унизительно, несмотря на то, что за решёткой сейчас сидел не он. И наконец, сказать, что ему жалко Чонина - это значит ещё больше втоптать его в грязь и заставить волноваться, что история их с Тао жизни и поджог детдома вдруг всплывут и обрекут их на лишних два десятка лет в тюрьме. Кёнсу не собирался раскрывать никаких отягчающих обстоятельств, а наоборот хотел свободы для них. И если Тао точно сядет, то Чонина можно вытащить на условный срок. Кёнсу, конечно, попытался объяснить ему, что так будет лучше для обоих, если Чонин дождётся его из тюрьмы и тогда они смогут зажить вместе, как и должно было быть всегда. Чонин молча выслушал все советы, а на прощанье грустно улыбнулся и сказал, что криминальный роман Кёнсу станет бестселлером.***
На суде, как и ожидалось, Тао полностью признал все обвинения, как и Чонин свои. Реакция Тао на признание его парня была ужасной. Видимо у них тоже был уговор, что Чонин будет всё отрицать, и вместе они спасут хотя бы его. Но Чонин решил всё сам. На протяжении всего суда Тао выкрикивал, что Чонин не виноват, что специально себя оговаривает, пытался образумить его, но потом сдался и сидел, глядя в одну точку. Когда настала очередь Кёнсу, он сказал то, что относится к наркопоставкам и продаже. Ни больше, ни меньше. Остальное вместо него сказали свидетели. Зря Кёнсу надеялся, что прошлое парней не всплывёт. Когда личность Опиумного Педро стала известна, прокуратура подняла всю информацию, что была у них в распоряжении, и нашла документ, где говорилось о пропаже двух сирот. А там уже не составило труда найти свидетелей. Всё время, что длилось заседание суда, Кёнсу наблюдал за подсудимыми. Он уже смирился с тем, что Чонин сядет и заранее переговорил с прокурором, чтобы он направил их в одну тюрьму. Были заслушаны несколько свидетелей, среди которых был и олигарх Ким Джунмён. Кёнсу удивился, что он согласился выступить в суде, а не поднял свои связи, чтобы этого избежать. В конце концов, ему пришлось сказать, что пользовался услугами Камелия. Хорошо, что слушание было закрытым. В самом конце, когда Тао предоставили последнее слово. Он попросил, чтобы суд был милостив к Чонину и назначил наказание если не по-минимуму, то не направлял их в разные места лишения свободы. Тао боялся оставлять Чонина одного среди жестоких убийц. Было видно, что ему сложно говорить, но слёзы оказались полной неожиданностью. Они были искренними и очень горькими. Всем стало жаль парней. Чонин тоже не выдержал слёз любимого, который так отчаянно защищал его, и заплакал сам. Вообще, всё слушание было тяжелым. Тао рассказал, что не имел возможности достаточно зарабатывать, и чтобы Чонин мог закончить университет, начал с "Цветочной лавки" и продолжил торговлей наркотиками. Также стало известно, что в ночь задержания они планировали уплыть вместе с курьерами, так как подозревали, что их могут вскоре поймать. Та возможность действительно была последней. Если бы Кёнсу подождал неделю, то Чонин с Тао уплыли бы и о расследовании можно было забыть. Когда слово предоставили Чонину, он обратился не к суду, а к Тао и сказал, что разделит с ним любое наказание и ни за что на свете не хочет с ним расставаться. У него то и дело вырывались приглушенные рыдания. Зрелище невыносимое. Чонин страдал. Но кажется Тао было ещё хуже. Он не убирал рук от лица и мелко трясся. Так и не показав лица, он выдавил из себя просьбу о прощении, предназначавшуюся Чонину, за то, что не уберёг его. Приговор был более-менее щадящим. Но всё равно: срок тюремного заключения составлял для Тао двадцать лет строгого режима, а для Чонина десять. Для обоих было возможно досрочное освобождение. Также суд удовлетворил просьбу Тао, к которой присоединился и адвокат, и прокурор – их обязались отправить в одну и ту же колонию. Оставшиеся несколько минут после окончания судебного заседания, Чонин с Тао были поглощены друг другом. Кёнсу смотрел на них, вытирая лицо и пиджак от слёз. Так завершилась дело Опиумного Педро. Больше полицейский не видел ни Тао, ни Чонина.***
Дни на работе проходили слишком монотонно и однообразно. Единственное, что было в новинку, так это хорошее настроение босса. К нему никак невозможно было привыкнуть! Вот сейчас Кёнсу наблюдал, как он перекладывал две папочки с одного конца стола на другой, помещал то в одну стопочку, то в две. При этом он странно шевелил губами, походу насвистывал что-то - вот уж совсем нежданчик. Кёнсу ухмыльнулся, порадовавшись, что снова находится на хорошем счету у босса, несмотря на первоначальные лажи с латексным костюмом и невиновным сутенёром в следственном изоляторе. Сейчас всё было хорошо (Кёнсу всё-таки получил премию и похвалу коллег) и спокойно. Что-то слишком спокойно. Обычно дел было невпроворот. "Что-то преступники обленились совсем." А ещё раньше всегда рядом с Кёнсу сидел нерадивый напарник и просил занять денег. Кёнсу обычно спрашивал, на что ему они, хотя отлично знал, что на очередной каприз Бэкхёна. Кёнсу всегда одалживал Чанёлю, ругая его за бесхарактерность и преклонение перед его тп. "Пребывание в Цветочной лавке точно пошло ему на пользу. И если не повлияло на силу духа и не ожесточило характер, то избавило от транжира Бёна и свело с другим мужчиной." Кёнсу надеялся, что Ву оказался лучше. Вообще, эта неизвестность нервировала полицейского! Он так скучал по напарнику, а тот не мог выделить и минуты на звонок! "Небось со своим новым парнем развлекается! А я тут один..." Но не успел Кёнсу подумать о своем одиночестве, как на экране компьютера в неизменно открытом окошке скайпа появилось оповещение о звонке от неизвестного пользователя. Кёнсу напрягся и огляделся по сторонам. "Помяни Пака..." Глаза Кёна хитро заблестели, а губы изогнулись в коварной усмешке. Его радовала мысль, что он сейчас будет говорить с полулысой белой женщиной, а босс об этом не узнает. До трепетно нажал на кнопочку, будто боялся что звонок сорвется и в ожидании уставился на экран. Какого было его удивление увидеть Пака с такой же коварной улыбочкой. Длинных волос больше не было, брови отросли. В целом, Чанёль выглядел здоровым и ухоженным. "Сразу видно, что не пропадает на работе сутки напролет, как я." За его спиной виднелся пустой пляж с чистым песочком, переходящим в такую же воду, отражающую блики падающих на неё солнечных лучей. - Пак, меня твой плакат не обманет! Пак заржал и направил камеру прямо на зеркальную прозрачную стену, через которую просматривалось всё великолепие дикого пляжа. - Всё ещё думаешь, что это плакат? - Как ты там? Проблем не возникло? И кстати, я знаю, почему ты сбежал! - Ты там меня не выдашь, а? А то я вижу, как ты мне завидуешь. - Он опять засмеялся. У него точно всё хорошо. – Ты не представляешь как нам с Фанем здесь хорошо! Я, конечно, скучаю по своему любимому хёну и всё такое, но я ни за что не вернусь в Сеул! Разве что погостить пару неделек. Кёнсу только собирается ответить, как из-за спины слышится громогласный голос босса. - До, ты что, свою гейскую порнушку смотришь?! А ну выключай, пришёл твой новый напарник! - Какой новый напарник? – Кёнсу подскочил и загородил от подошедшего босса экран. – Господин начальник, лучше не смотрите туда, а то там как раз самый эпичный момент! Ваше натуральное сердце не выдержит такого! Босс прокашлялся в кулак и отвернулся, тем самым дав подчиненному время выключить стыдобу, которой он типа балуется в редкие свободные минуты, выпадающие в рабочее время. Кёнсу быстренько поворачивается к приятелю, жестом оповещает, что свяжется с ним позже и закрывает скайп. - Эй, ты уже всё? А то твой напарник ждёт. Тут Кёнсу понимает, что опозорился не только перед боссом, но и перед новеньким полицейским, который притаился за внушительной тушей начальника. Багровый Кён поворачивается обратно и сталкивается с черными глубокими глазами парня напротив. Новенького явно позабавила ситуация с порнушкой, но он старается сохранять невозмутимое выражение лица, но его глаза улыбаются вместо красивых губ с немного загнутыми изящными уголками. "Тайра Бэнкс похвалила бы такой взгляд" - думает Кёнсу и проклинает выходные, проведённые за топ-моделью по-американски. Парень просто красавчик и не особо высокий. "Не будет дразниться, как Пак". Теперь он обворожительно улыбается и протягивает Кёнсу крепкую мускулистую руку с выпирающими венками. - Меня зовут Ким Чондэ, я твой новый напарник, позаботься обо мне. С трудом отведя взгляд от выразительного лица, Кёнсу теперь залипает на умопомрачительную ладонь, что сжимает его небольшую ручку. "Кажется я попал...".