Я вижу свет...

С самого начала всё пошло не по плану. Операция вышла из-под контроля, группа попала в засаду. Началась перестрелка. В какое-то мгновение, никто так и не понял, как всё произошло, они упали. По её груди поползло кровавое пятно. В глазах потемнело, дикая боль пронзила грудь. Хотелось выть, кричать, но тело не хотело слушаться. Она смогла лишь хрипло простонать. Вокруг слышались выстрелы. Темнота поглощала. Уводила за собой в глубины подсознания, подкидывая новые и новые воспоминания. Она ещё ощущала себя, окружавшие её предметы, но в глазах уже давно потемнело. Или время стало бежать медленнее? Казалось, оно совсем замерло. Лишь громкий, пронзающий сознание крик смог отвлечь от этих странных мыслей. Его крик, наполненный болью и… отчаяньем. Она знала, что делает. Но также знала, что он не поймёт, не примет. Не сможет жить с чувством вины, хоть и не был виноват. А справится ли? Мысли начинали путаться. Головная боль нарастала. Хотелось убежать, спрятаться от неё в самый дальний угол. И не показываться, не выглядывать, пока всё не пройдет. Она сама не успела понять, как всё это произошло. Решение пришло за доли секунды, или не приходило вовсе, а уже было принято очень давно, задолго до её появления на свет. Его крепкие руки приподнимают её. Пытается приоткрыть глаза, но ничего не выходит. Тело уже не слушается её. Что-то острое вонзилось в плечо, жжёт. Обезболивающие. Облегчение. Он что-то говорит, но слова так неразборчивы. Она слышит, но никак не может понять. Попытка вслушаться, но разобрать слов не удается, лишь голос. Его голос. Как она любила слушать его, она могла наслаждаться им очень долго. Она даже порой ревновала его, ревновала голос. Кажется, глупостью. Ну и что? Попыталась улыбнуться, но ничего не получается. Лишь новая волна боли. И мысль: «Всё плохо, раз обезболивающее не помогло». Она уже забыла о ранении. О том, что находится на волоске от гибели. Страшно. Страх подчиняет себе сознание. С ним надо бороться. Надо что-то делать. Но что? Она понимала, сознание покидает её. Смерть? Только сейчас поняла, что умирать совсем не хочется, что это так страшно. А страшнее всего то, что она не сможет больше увидеть его, смеяться над его шутками, видеть его улыбку. Радоваться и грустить вместе с ним. Переживать за него. Холодно. Она вспоминает, что на дворе середина зимы, а она лежит посередине не отапливаемого помещения на холодном бетонном полу. Но что дальше? Она пытается пошевелиться. Сколько она тут лежит? Минуту? Час? Вечность? Его теплые руки касаются щеки. Она удивляется, что всё ещё чувствует. А он рядом. Это придаёт уверенности, что всё обойдётся. Только сейчас до неё доходит осознание, что выстрелы стихли. Всё закончилось. Его голос приводил в себя. Она вновь пытается открыть глаза. Получилось, его лицо. Эта улыбка. Она любила, когда он улыбался. - Дурочка, - на глазах появляется предательская слеза. – Зачем, ты это сделала? - Прости, - слишком тихо, слишком слабо. Он пытается её остановить, но она всё равно продолжает. – Прости меня, но я не могла поступить иначе. Как там наши? - Всё хорошо, потерь нет. Она слабо улыбается, главное всё закончилось хорошо. Глаза слипаются, хочется спать. Темнота вновь возвращается. Уводя в свой глубокий омут забытья. Вдруг в глаза ударил яркий свет. Ровный белый свет. Она старалась приглядеться. Но свет всё отдалялся, становясь всё более прозрачным, манящим за собой. - Знаешь, я вижу свет, - шёпот, такой тихий, что слова невозможно разобрать. Он наклоняется ближе, пытаясь расслышать, но понимает, дыхание остановилось. Дрожащими пальцами пытается найти пульс. Ничего. Последние эмоции покидают его, оставляя лишь пустоту. Он продолжал сидеть на одном месте, прижимая к груди её бездыханное тело. Он не мог смириться с этим. И мстить было уже некому. Ранивший её бандит был мёртв. Он чувствовал себя, зверем, загнанным в угол. - Прости, - шепчет он, крепче прижимая её к груди. – Ты не должна была умирать. Я клянусь, твоя смерть не будет напрасной.