Узник кунг-фу

За дверью раздались тяжелые шаги, ритмично вторящий скрежет железного доспеха и щелканье мозолистых пяток. Риносы козыряли своему командиру. Запоры - один за одним, - открывались. И с каждым из них лопалась нить из каната уединения и забытья. Командир Вахир как всегда ухмылялся, едва руки не потирал. Зажглись два желтых глаза в темном углу камеры, загремела цепь. - Скучал, котёнок? Ринос сделал знак рукой в железной перчатке, и шестеро из Наковальни Небес окружили пленника копьями, пока один сменил втравленные в стену цепи на наручники и сковал ноги, чтобы затем соединить оковы с толстым прутом. Унизив, будто добытую на охоте дичь, Тай Лунга понесли из камеры подвешенным на пруте. Заключенный вроде бы спал, демонстрируя полную апатию, но каждый был наготове. В коридорах риносы целились в него копьями. Да, истощенный, сейчас он не одолел бы их. Сейчас он с трудом перемещался, под выцветшей шкурой проступали дуги ребер и сочленения суставов. Где-то шкура была обожжена, и там была лишь черная клякса, избавиться от которой можно только срезав вместе с новым слоем мяса. Его клыки были сломаны, а когти обрублены с кончиками пальцев. И всё равно боятся. Тай Лунг незаметно ухмыльнулся. В камере его сняли с прута и швырнули на пол. Едва заключенный приподнял голову, как в холку ему ткнулись копья, удерживая распластанным, лежащим, ткнувшись лицом в пыльные, истертые тысячами тысяч ног камни. - Вот так, - довольно сказал Вахир. - Так ты должен приветствовать меня. Ринос осмотрел любимую игрушку. Указал подчиненным на столб, сделанный из цельного ствола дуба, отороченный железными оковами на разной высоте и множеством скоб и креплений. Тай Лунга за цепи подтащили к столбу. - Как крепить, командир? - осведомился один из Тысячи. Вахир провел пальцами по квадратному подбородку, изображая задумчивость. - Ко мне спиной, - изрек он наконец и уселся на скамейку, вытянув мускулистые ноги. Слуга принес ему миску, из которой ринос отпил бульон. - Отменно. Он знал, что запах сводит Тай Лунга с ума. Он знал, что давно не кормленный пленник умирает от голода. Вахир уже многое о нем знал. Например, что когда ему больно, когда трещат его кости, когда воняет паленым его шерсть, когда кровь тяжелыми каплями падает на пол, - Тай Лунг не издает ни звука. Будто совсем не способен говорить, будто у него нет связок, а рот зашит наглухо. Но его глаза - желтые, колкие - выдают. Его зрачки превращаются в тонкую линию, тонущую в этом золоте. От мыслей отвлек шум. Командир поднял глаза. Один из риносов с грохотом упал под ноги уже прикованного Тай Лунга. - Что за... Стоять! - заорал Вахир подчиненным, готовым воткнуть копья в пленника. - Что ты сделал, - процедил командир, подойдя к Тай Лунгу и запрокину его голову на излом, так, что хрустнул позвоночник. - Он ударил его головой в горло, - доложил один из солдат, держась за копье мертвой хваткой. - Понятно, - Вахир мотнул головой в сторону лежащего. - Видели? Будет вам уроком, идиоты! Убрать. Он вернулся к заключенному. - Что ж, котенок. Зря ты вздумал артачиться. Я-то думал, мы давно выбили из тебя эту дурь. Теперь я вижу, что к тебе нужен иной подход. Вахир вновь крепко вцепился в шерсть на макушке Тай Лунга и рванул назад. Наклонился, раздувая ноздри, громко и злобно сопя прямо в ухо. - Я сожру тебя, разгрызу на куски. Тай Лунг усмехнулся. Вахир разозлился еще больше. Эта тварь знала, что он, командир Тысячи, не выполнит обещания буквально. И нагло ухмылялся прямо ему в лицо, скалясь обломками клыков! Ринос скрипнул зубами и размахнулся, впечатывая кулак, утяжеленный железом, в запрокинутую голову пленника. Кровь полилась из носа и с разбитых губ. Вахир вдавил кулак, возя им по разбитому рту. - Нюхай. Лижи. Это твоя кровь, киска, а не моя. Скоро ты будешь харкать ею. Ладонь прошлась по спине, поглаживая шерсть. Пальцы наткнулись на корку от ожога, подцепили. - Бедной кисоньке так досталось, - утробно проурчал командир. Он почувствовал, как напрягся пленник. Это хорошо. Одного рывка хватило только чтобы оторвать кусок одеревеневшей шкуры. Вахир вцепился снова. Ни звука. Да, да, слишком слабо для тебя. - У меня есть подарок, - шепнул ринос на ухо подрагивающему от напряжения в измученном теле Тай Лунгу. - В твоем вкусе. Вахиру подали палку с закрепленными на конце зазубренными железными когтями. - "Кошачья лапа", - доверительно сообщил ринос. Тай Лунг стиснул зубы, понимая, что его ждет. И не ошибся. Когти с треском прорвали кожу, звук стал еще громче, когда стала отделяться плоть - кусок кожи с окровавленной шерстью и ошметками мяса. Вахир снова замахнулся. Он видел, что Тай Лунг напрягся, услышав свист от резкого движения, и замер, остановив руку в полете. Дождался, пока пленник, видимо, удивившись, что удара не последовало, чуть расслабился, и вот тогда завершил действие. Глубоко вдохнул густо пропитавшийся кровью воздух. - Чудесно. - Как тогда, в битве при Ямине, - хмыкнул кто-то из солдат. Ринос кивнул, улыбаясь воспоминаниям, но тут же рявкнул на подчиненного и тот щелкнул пятками, вытягиваясь. - Принеси-ка "каракатицу", - приказал он. Тот умчался выполнять приказ. Вахир вернулся к скамейке, снова присел, взял миску с бульоном и сделал глоток. Покосился на край посудины, которую он испачкал в крови, сморщился и отдал её солдату. Тот принял и замер, глядя прямо перед собой. "Каракатица" представляла собой механическое устройство из трех листов тонкого железа, закругленных, при соединении образующих грушевидное тело, действительно подобное одноименному морскому существу, длиной с локоть. Три лепестка крепились к винту изящными щупальцами - прихотью заказчика, заставившей кузнеца попотеть не один день. Щупальца попадали в пазы винта-ручки и раскрывали лепестки. Вахир взвесил игрушку в ручище и криво ухмыльнулся, глядя на затылок Тай Лунга. Плечи пленника тяжело и редко поднимались. Ему было больно, ринос видел это, обонял. "Каракатица" должна была помочь командиру в том, что он задумал. - Держите его, да осторожнее. От клыков мы его избавили, но он может ударить головой в болевые точки. Солдаты переглянулись с кислыми физиономиями: их командир вечно строил из себя умника, а на деле был упертым солдафоном. Риносы наставили на Тай Лунга копья. Острые жала уперлись ему в горло и щеку. - Только рыпнись, - прошипел один из солдат. Взгляд, брошенный на него, заставил воина пожалеть о сказанном. В опаляющем ненавистью золоте он прочел: "Я запомнил тебя". Ринос успокоил себя тем, что пленник запомнил их всех, но шансов убить у него не будет. А с соратником, которого он ударом в кадык отправил на Небеса, просто вышла случайность. Теперь все будут бдительны. Так что смелее. И он крепче сжал копье и зверем посмотрел на Тай Лунга. Но тот уже отвлекся. Вахиру удалось заставить его зарычать, дернуться, клацнуть зубами воздух, раздирая щеку об острие копья... Командир, нагло подмигивая подчиненным, стянул с пленника остатки штанов, задрал ободранный хвост и ткнул под него свою новую игрушку. Рык Тай Лунга стал ниже, утробнее. В нем была вся угроза и вся ненависть. Вахир сочувственно поцокал языком. - Кисонька никогда не получал в свою дырку. Ничего, сейчас исправим. Он надавил, проворачивая, вкручивая грушевидное тело "каракатицы" в сморщенное отверстие пленника. Солдаты, стоящие позади, у дверей, видели, как кольцо мышцы растянулось, как по нему пошли трещины, как кровь сперва выступила, а затем быстро потекла по ногам, путаясь и исчезая в шерсти, пропитывая её собой, как дождь питает по весне землю. А риносы, стоящие сбоку, видели сжавшиеся в точки зрачки, стиснутую до хруста челюсть, капли пота на носу, сведенные мышцы шеи. Один ткнул в горло, расцарапав. Им хотелось теперь принять участие, показать командиру свою верность, готовность следовать, вторить его желаниям. Запихнув "каракатицу" до середины в дырку пленника, Вахир повернул винт. Раздался скрежещущий звук - игрушкой пользовались редко, предпочитая с обычными пленниками более простые способы расправы и перевоспитания. Лепестки, погруженные в плоть Тай Лунга, стали расходиться, растягивая его внутренности. Он старался не издать ни звука. Это потребовало от него всех сил. Его мышцы свело судорогой от немыслимого усилия, а в мозг, будто древоточец в сосну, вкручивалась страшным сверлом боль. Она не давала покоя, нарастала, расползалась масляным пятном... Вахиру почудился звук и он прислушался, надеясь, что не ошибся. Нет. Не стон, не мольба о пощаде. Сипящий выдох. Всего лишь. Командир втолкнул игрушку поглубже, стал давить сильнее, положил на рукоять раскрытую ладонь, следя, чтобы грушевидное тело вошло полностью. От боли хвост Тай Лунга стал дергаться с такой силой, что двоим риносам с трудом удавалось его удержать. Они, пересмеиваясь, начали было обсуждать прелести отрубания этого дополнительного источника угрозы, но Вахир рявкнул на них: "Закрыли пасти!" - и те тут же умолкли. Командир наслаждался действом в тишине, то и дело нарушаемой ставшим сиплым дыханием заключенного. Он повернул винт несколько раз, с каждым разом это было всё тяжелее. Лепестки раскрылись и давили на кишки изнутри, готовые прорвать их. - Не хочу, чтобы ты умер, - пророкотал Вахир. - Но твоя дырка была такая маленькая и узкая. Тяжелая ладонь обошла ягодицу, вернулась и сильно сжала, облапила. Командир Наковальни Небес облизнул губы. Медленно, почти заботливо, он вытащил "каракатицу", покрытую сгустками крови и частицами кишок. Отсутствие дерьма не удивляло - пленника не кормили давно, и теперь солдаты подозревали причину. - Держите его, держите, - сипло проговорил Вахир. Его штаны бугрились от вставшего члена. Он поспешно вытащил свой нефритовый кол и стал запихивать его в зад Тай Лунга. Пленник начал вырываться. Такого унижения он допустить не мог. Он рвался, рычал так, что сотрясались стены, мышцы вздулись на руках, а столб постанывал, будто проткнули его. Тай Лунг изодрал себе горло и лицо, накалываясь на острия копий, не соображая ничего, имея лишь одну цель - вырваться и убить их всех. - Держите..! - сипел Вахир, войдя до конца, слыша, как хлюпает кровь, чувствуя, как член утопает в её горячих сгустках. Он начал двигаться, не щадя, быстро и резко, громко выдыхая на каждом погружении, дергая пленника на себя то за плечо, то за бедро. - Хорошо... Никто в Поднебесной тебя еще не драл. Я у тебя первый, котенок. Глаза солдат налились кровью, ноздри улавливали густой запах - кровь, выделения бушующего Вахира, пот и страдания жертвы, то повисающей в оковах, сотрясающейся под ударами поршня командира, то, будто вспоминающего о гордости, начинающего рваться. Но всё реже и реже Тай Лунг вскидывал голову и напрягал мышцы. Пытка была долгой. Вахир упивался тем, что так давно желал получить, не спешил, выдерживая темп и глубину жестких бьющих проникновений. Спустя вечность он вдавился в изнасилованного пленника, сипя ему в ухо, спуская в его разорванную дырку. Он не сразу понял, что случилось. Боль, будто от ожога, опалила правую сторону лица. Вахир отступил, член выскользнул из дырки Тай Лунга, весь в крови. Командир поднес ладонь к уху. Тай Лунг обернулся и, глядя ему прямо в глаза своими ненавидящими сузившимися золотыми огнями, выплюнул кусочек плоти. - Что гнетет тебя, Шифу? - мастер Угвей, опираясь на палку, подошел к бывшему ученику, всматривающемуся в даль оплетенных туманом гор долины Мира. - Плохой сон, мастер Угвей, - нетерпеливо ответил Шифу, коротко поклонился и собрался уходить. - Не стоит прятаться от своих ошибок, - печально сказал Учитель. - Иначе они настигнут тебя, напитавшись твоими страхами. Встреться с ними сейчас. Их еще можно исправить. Шифу дернул головой и заложил руки за спину. - Я не ошибся. То, что он никого не убил - случайность. Он разрушил полдолины. Угвей покачал головой и вздохнул. - Случайности - не случайны. - Он должен отбыть наказание. Он должен измениться, - почти выкрикнул Шифу. - Простите, Учитель. И спешно направился к школе, по дороге ударив в ствол кедра с пушистыми пучками синеватых игл. Угвей проследил за упавшей спустя несколько мгновений шишкой, которая отскочила от камня и полетела в пропасть. Её поглотил туман. Угвей посмотрел туда же, куда минуту назад смотрел Шифу. Туда, где на другом конце долины возвышалась мрачная громада тюрьмы Чор-Гом.