Волчонок

Если бы волчица предупредила их или хотя бы показалась, они бы ушли. Но она прыгнула сразу. У Элронда едва руки из плеч не вывернулись, когда взвившиеся лошади рванулись в разные стороны. Элрос успел бросить коней, выставил руку навстречу серой тени. И с криком упал на спину, когда зубы сомкнулись у его локтя. Выпустив поводья, Элронд кинулся к брату. Про оружие забыл, рухнул сверху на поджарое тело, вцепился в жесткую шкуру. Волчица с утробным рыком рвала руку Элроса, тот бил ее по носу, пытался брыкаться. Глаза у него были безумные. Совсем рядом раздался плеск бегущих по болоту ног. Элронда ухватили за шкирку, отбросили в сторону. Тяжелый клинок рассек хребет волчицы. Она закричала, раскрыла окровавленную пасть, и сапог Маэдроса отшвырнул ее в сторону от Элроса. Второй удар раскроил ей череп, прекратив дикий вой. Маглор присел возле Элроса, в ужасе смотревшего на свою истерзанную руку. - Жив? – феаноринг мягко улыбнулся. – Первый волк мало кому дается без крови. - Надеюсь, она хоть не бешеная, - криво улыбнулся Элрос, пытаясь сесть. – Что это она? - Логово рядом, - коротко бросил Маэдрос, отирая меч пучком мха. – Показывай руку. Чуткие пальцы Менестреля ощупали кость. Он не обратил внимания на закушенные от боли губы Элроса, достал нож, срезал ошметки рукава. Покачал головой, глядя на раны. - Пойдем-ка к озеру, Элероссэ, - он подхватил Элроса под спину. – Промоем и перевяжем. Поднимайся. - Элерондо, - сухо окликнул Маэдрос, когда Элронд попытался помочь брату встать, – собери лошадей. Пришлось подчиниться – единственная рука лорда Нэльяфинвэ была тяжелой. В детстве близнецы этого не знали, но в оруженосцах раскусили с первых же дней. Пока Элронд подзывал испуганных животных и привязывал их к дереву, старший феаноринг бродил по кромке болота меж сухих елок. Изредка оттуда доносилась приглушенная ругань на Темном наречии, когда очередная кочка проваливалась под его сапогом. Маглор почти притащил Элроса обратно на себе – у брата подкашивались ноги. Менестрель осторожно вел его, помогая удержать равновесие на шаткой сплавине мха. - Нашел! - крикнул Маэдрос. – Идите сюда! Элронд с куда большей охотой сейчас усадил бы брата под деревом и запалил костерок, чтобы заварить травы, но, кроме него, на зов Рыжего откликнуться было некому. Маэдрос стоял у глубокой ямы под выворотнем. Сухое крыло куропатки, испещренная волчьими следами земля и звериный запах… Если логово было так близко, неудивительно, что волчица бросилась! - Полезай, - кивнул Рыжий. Элронд опустился на колени. Плечи с трудом протиснулись в узкую нору, он сам себе загородил свет и теперь ничего не видел, только ощущал на лице земляную пыль и свисающие корни. Когда он забрался подальше в проход, тот вдруг расширился, и ладонь Элронда нащупала впереди что-то пушистое. Оно жалобно запищало и попыталось отползти. Одно, потом второе. В логове было трудно извернуться, чтобы расстегнуть куртку, за шиворот непрерывно сыпалась земля, а перед глазами в темноте вспыхивали цветные пятна. Но вот попискивающие комочки оказались за пазухой, и Элронд медленно начал пятиться обратно к лазу. Маэдрос помог ему выкарабкаться и поднял на ноги. Усмехнулся, разглядывая: видимо, он здорово перемазался в этой норе. Когда Маэдрос улыбался, уголок его рта странно дергался в сторону, и в детстве это ужасно пугало близнецов. Теперь они привыкли, но улыбка старшего феаноринга была по-прежнему неприятна… Маэдрос достал из-за пояса кусок ткани, плюнул на него и начал что-то оттирать со щеки Элронда. - Сколько их? – спросил он, не прекращая своего занятия. - Двое, - с трудом пробормотал Элронд и тут же закашлялся от набившейся в нос и рот пыли. Маэдрос вдруг хмыкнул, ткнул пальцем в куртку Элронда, из-под которой раздался сдавленный писк: - Пошли, покажешь Элероссэ, из-за кого он чуть смерть не принял. Элронду казалось, что у него за пазухой очутились пуховые рукавички, набитые колючками и рыболовными крючками. Рукавички щекотно возились и тыкались в живот. Маглор уже развел огонь из сухих еловых веток, повесил над костром почти всклянь налитый водой котелок, всыпал туда горсть трав. Элрос, белый, как снег, сидел под деревом, баюкая перевязанную руку на груди. Элронд полез за пазуху и вывалил свою добычу на колени к брату. Волчата были пушистые, кругленькие, широколобые. Глазенки у них были еще мутно-голубыми, несуразные лапы беспомощно шевелились, а крошечные хвостики были поджаты под зады, покрытые щенячьим пухом. Они пытались спрятаться друг за друга и жалобно повизгивали. Менестрель отошел, постоял в задумчивости над убитой волчицей, поволок облезлое, вытянувшееся тело за лапы к ближайшей яме. Свалил туда и вернулся, отирая руки клочками мха. - Шкура плохая, летняя, - сказал он. – И до чего же она худая! Должно быть, волк погиб, а она не могла прокормить детенышей одна… Жесткие пальцы Маэдроса ухватили одного из волчат за шкирку. Щенок заскулил, совсем прижал хвостик, пустил струйку, едва не оросившую куртку Элронда. Феаноринг осмотрел звереныша, вернул его на колени к Элросу, поднял второго: - Тощие, но не помирают пока. Кобели оба. Жаль. Сучек можно было бы приручить, - криво усмехнулся. - Лучше всего было бы треснуть их о ближайшее дерево. Но можно держать дома, пока не подрастут, а потом отпустить на волю. У Элронда сердце зашлось от жалости. Волчата плакали, как дети… - Держать дома! – выпалил без колебаний Элрос, сгребая волчат здоровой рукой поближе к себе. - Возиться будете сами, - равнодушно пожал плечами старший феаноринг. – Возни будет много, толку мало. - Из волка не сделаешь собаку, - мягко поддержал его Маглор. - Войдут в возраст, начнут показывать зубы – придется отпускать, волчий нрав ничем не переломишь. Волчицу можно приручить, но волка… Элронд посмотрел на брата: тот кусал губы в бешенстве, нельзя было позволить ему сейчас говорить! Пусть уж лучше накажут его самого! - Нельзя же их просто убить. Мы виноваты перед ними, пришли к их дому, зарубили волчицу… - Возиться будете сами, - повторил Маэдрос, устраиваясь под деревом и вытягивая длинные ноги в поношенных сапогах. – И если уж хотите возиться, их надо сейчас накормить. Волчица не ела как следует, молоко было пустое. Элронд метнулся к своей лошади, пока Элрос гладил пищащие комочки на коленях. Волчата обнюхивали его, жалобный плач постепенно переходил в настоящий скулеж и подвывания. - Где-то в моей сумке была фляжка с молоком, Элерондо, - заметил Маглор. – И найди еще мед. Элронд подумал, что волчатам крепко повезло с присутствием Элроса, который решительно не мог прожить без молока. Здесь, на севере, дни и ночи летом были одинаково светлы и прохладны, так что можно было успеть забраться далеко от дома даже на короткой вылазке за куропатками. Поэтому глиняная фляжка с молоком, заткнутая соломенным жгутом, была неизменной принадлежностью их вылазок. Как и туесок с медом, до которого сам Элронд был великим охотником. - Погоди с молоком, - вдруг остановил Менестреля Маэдрос. – Оно жирное. Животы скрутит, сдохнут. - Надо будет развести, - спокойно пожал плечами Маглор. – И меду добавить, они все-таки ослабели. Неси молоко и мед, Элерондо, я сейчас погрею. А ты пока налей брату отвара и принеси нам всем миски. - Макалаурэ, - лениво пробормотал Маэдрос, отбрасывая медные пряди от лица, – мне показалось, это они решили взять волчат? Или ты? - Если они испортят мой любимый котелок пригоревшим медом, мне же будет хуже, - огрызнулся Менестрель, доставая свой драгоценный маленький котелок для вина и пристраивая его у костра. – Элероссэ, смотри, как надо развести молоко. Пить из ложки волчата не умели. Тыкались носами, разливали сладкую смесь. Элронд двумя руками пытался удержать щенка, пока Элрос вливал в него молоко, но левой рукой брат плохо управлялся с ложкой, и волчонок то давился, то обливался от носа до хвоста. Феаноринги молча наблюдали за их мучениями. Потом Маэдрос не выдержал: - Дай сюда кутенка, Элерондо! А ты чего за ложку схватился? Еще нож им дай! Он еще ворчал что-то про криворукость близнецов, пока устраивал хнычущего волчонка в сгибе локтя. Свернул тряпку в жгут, хорошенько смочил в молоке и подсунул под нос щенку. Тот засопел и через мгновение уже шумно причмокивал, высасывая тряпку. Маэдрос осторожно раздвинул хрупкие челюсти одним пальцем, высвободил тряпку, снова намочил. Волчонок сосал. Второй запищал, было, но Элрос, наблюдавший за старшим феанорингом, точно так же начал укладывать щенка на своей перевязанной руке. Элронд достал платок и намочил в молоке. Малыши совели с каждым глотком, мутно-голубые глазенки блаженно закрывались. К тому моменту, как Маэдрос опустил сыто заснувшего волчонка на свой плащ, Маглор уже разложил нехитрый обед. Старший феаноринг с усмешкой пощекотал пальцем круглое брюшко обожравшегося звереныша: - Волки сыты – можно самим перекусить. Элронд в очередной раз попытался отнять у их подопечного тряпку, но крошечный волчонок вдруг зарычал вполне по-взрослому и попытался тяпнуть его за руку. - Ого! – удивился Элрос. – Только что пищал, а теперь зубы показывает! - У него и зубов-то нет пока, - засмеялся Элронд. – Что ему показывать? - Ну, когда вырастут, будет показывать… Лорд Канафинвэ! – вдруг окликнул Элрос. Дождался спокойного вопрошающего взгляда и продолжил: - Ты сказал, что волки не приручаются. Значит, он так и будет показывать зубы? - Да, - Менестрель пожал плечами. – Но не со зла, а из гордости. Таков уж волчий нрав… Быть может, они даже будут любить вас, но никогда не станут послушны. - Волчий или нет, а им не за что особо любить нас, - буркнул Элрос, отводя глаза. – Мы убили их мать. Мы забрали их из дома. Я не буду на них в обиде, если они продолжат показывать зубы, а то и попытаются отомстить… Менестрель вдруг засмеялся своим тихим музыкальным смехом. Уголок рта Маэдроса дернулся. Элронд прирос к земле, в ужасе глядя на переглядывающихся феанорингов. Но наказания не последовало. - Садитесь и ешьте, - хлопнул ладонью по земле Рыжий. – Потом сплетете корзинку для этих недокормышей. Элронд подсел поближе, пряча глаза и чувствуя, как горят уши. Элрос положил волчонка, подполз тоже. Он с прежним вызовом поглядел на Маглора, протягивавшего им лембас. Взял еду из рук феаноринга. Менестрель все улыбался, тихо, спокойно, а Элронд думал, что брат сейчас очень похож на волчонка… Маленького, беспомощного, но все-таки с гордостью показывающего зубы! Желая скрыть свои мысли, потянулся зачерпнуть меду ложкой и тотчас был остановлен Маэдросом: - Намажь хлеб, Элерондо! Лопаешь ложками, в походе не напасешься! Не первый раз его одергивали с любимым лакомством. Видать, его-то волком не считали, скорее собакой – покорной, прирученной! Элронд раздул ноздри, гордо поднимая голову. Элрос развалился рядом, небрежно дернул его за рукав. - Намажь и мне, брат, - беззаботно сказал он. – А то одной рукой несподручно! И тут Элронд увидел, как с лица брата сбежала вся краска. Сам, как завороженный, перевел взгляд с бинтов на завязанный тесемкой рукав Рыжего. На лембас, который тот держал в здоровой руке. На туесок с медом. Дома Маэдрос всегда мог положить хлеб на чисто выскобленный стол или на тарелку и неспешно и обстоятельно намазывать или резать, прижимая его культей. В лесу он всегда ел пустой хлеб… И ни разу не позволил себе зачерпнуть мед полной ложкой, хотя любил его не меньше, чем сам Элронд! Он зажмурился, точно в темноте мог увидеть что-то новое, потом открыл глаза. Перед ним была фляжка с молоком. Для Элроса. Мед. Для него самого. Сытная, вкусная, домашняя еда, а не походное хлёбово. Заботливо перевязанная рука брата, травяной отвар, унимающий боль и лихорадку. Их лошади. Их оружие. Их добротная и красивая одежда. Кровь волчицы на земле – кровь врага, грозившего им гибелью. Волчата – округлившиеся от сытости комочки пуха, их бесполезная прихоть, с которой они не справятся без помощи. И спокойные глаза двоих мужчин, когда-то лишивших их семьи и дома, а теперь приютивших под своей крышей! Да, они просто не смогли убить их. Проще всего было головой о дерево, потому что возни много, а толку мало, но они не сделали этого – и возятся сами. И теперь не обижаются, когда им показывают зубы… Маэдрос снова дернул уголком губ. Элронд вдруг с беспощадной ясностью вспомнил, сколько раз они с братом называли себя пленниками. Плен – вот это! Шрамы на лице, кривая ухмылка разорванного когда-то рта, культя в завязанном тесемкой рукаве! Месть – вечная боль в мягких глазах Маглора! Опрометчивая, безжалостная клятва – тяжкий груз вины на плечах обоих лордов Первого Дома! А они с братом просто волчата. Трогательные комочки щенячьего пуха. Круглые брюшки и совсем не страшные зубы, всегда готовые тяпнуть ласкающую руку. А потом опять приползти под нее с жалобным писком… Они не будут сердиться на них за укусы – они просто не могут. Как сказал Маглор? Волчий нрав? Не со зла, а из гордости?.. - Мы те же волки, Элрос! – вырвалось неожиданно. – Даже хуже! Маглор пролил горячий отвар из чашки себе на живот и с шипением вскочил. - Элерондо, - с угрозой рыкнул Маэдрос. Элронд отчаянно замотал головой. Ему почему-то совсем не было страшно. - Лорд Нэльяфинвэ, я знаю, что не должен этого говорить! Я знаю, что мы вам много показывали зубы! Но я клянусь вам… Внезапный подзатыльник оборвал его речь. - Забудь это слово, - почти спокойно сказал Рыжий. – Иначе не видать тебе ни воли, ни зубов. Единственная рука Маэдроса приучала будущих воинов терпеть боль и подчиняться приказам. Так всегда говорил ее обладатель. Но сейчас ее вел… страх? За них? - Я никогда не стану мстить вам, - упрямо закончил Элронд. И увидел, как искра горечи мелькнула в глазах старшего феаноринга. Элронду стало холодно: неужели он затем и учил сыновей Эльвинг владеть оружием, чтобы однажды избавиться и от Клятвы, и от стыда? - Ты будешь великим, - непонятно сказал Маэдрос, и тон его был мягче обычного, будто он решил утешить Элронда. – Но ты не должен идти за нами. Прежде, чем Элронд успел собраться с мыслями, Рыжий встал и подошел к брату. Маглор стоял, отвернувшись от костра, и преувеличенно бережно отряхивал куртку и рубашку от капель. Элрос, смотревший в землю и, кажется, всхлипывающий от жалости непонятно к кому, тихо позвал: - Лорд Канафинвэ! Тот нехотя обернулся, пряча глаза. - Мы не пойдем за вами. Но поверьте, что мы любим вас! По-своему… - Не обращай внимания, - бросил Рыжий. – Садись и ешь. Глупые мальчишки болтают невесть что. Но когда Элронд протянул ему краюху, щедро намазанную медом, лицо старшего феаноринга дрогнуло, и он отвел взгляд. Молча ели. Элронд все ждал чего-то. Элрос кусал губы и ронял слезы в молоко. Маглор услышал его шумное сопение и вдруг дернул брата за рукав, подмигивая близнецам: - Майтимо! Ты можешь придумать, для чего нам пригодятся ручные волки? - Для смеху, - буркнул Маэдрос, снова странно дернув уголком рта. Один из волчат вдруг потянулся, упираясь лапками, и сладко зевнул, открыв розовую пасть с белоснежными зубками. Забрался под плащ Элроса, прижался и уснул снова. Звереныша чужие клятвы мести не беспокоили.