уже не понять.

Когда… когда ты стал всепоглощающей черной дырой, Пытающейся заполнить себя всем, что попадется: Ужином, книгами, чужой плотью внутри себя и Мной? Ты истекал белой густой пустотой, Я слышал тебя, я видел тебя, я видел в тебе их, По одному и толпой, Сквозь приоткрытую дверь. И было не разобрать, Что же сильнее бьется: Мое сердце или в тебя их тело? Кость пальцев или кровати хрустела Сильнее? Я думал противнее быть не может. Не может больнее. А сейчас я чувствую чужие толчки под кожей, Я чувствую эту боль, Но не чувствую тошноты, слышишь, Боже? Почему я не слышу твой голос, Боже? Умертви эту часть во мне, Что твердит «Мы одно». Умертви меня, Боже. Меня нет в этом теле давно. . Я по какой-то привычке без вопросов ищу ответы, В карманах ношу какие-то сигареты, Открываюсь жизни И чужому телу. Вспоминаю наши портреты. Вспоминаю, то значит наши. Иногда вспоминаю, чьи все-таки сигареты, Чьи не нашедшие адресата ответы. Но кто продолжает жить дальше Уже не понять. Не понять, кого жестко берут без смазки, Кто продолжает стонать, Рвать вскриками связки. Не понять: От удовольствия или боли? Кто кусает губы до крови? Пожалуйста, помогите. Найдите меня в этой черной всепоглощающей дыре, Я нуждаюсь в обители. Как он нуждался во мне.