Прогнаться по тексту

Еще только утро, а мобильник Дженсена скоро разорвется от избытка смс. Актер лениво приподнял голову и вытянул руку, ощупывая тумбочку в поисках дребезжащего устройства. Разлепил глаза и почти на рефлексе гаркнул в трубку: "алло", признал ошибку и, щурясь от солнечного света, хлопнул глазами, вгрызаясь в текст. Миша в своей обычной манере отправляет чуть ли не по одному слову, по этому переписка тянулась на три километра, где одно "завтра к 16-ти" от Эклза на двадцать четыре изречения недодмитрия, если считать его любимый смайлик с обезьянкой в конце. Иногда хочется прибить Коллинза к стене над камином. К примеру сейчас. Так и напечатаем: "Ты разбудил меня в семь, что бы показать, что ты купил свою драную шапку?". Интеллектуальный ответ выглядел так: ":з". Дженсену казалось, что именно с таким выражением лица Миша проводит весь день. На него, голубоглазую сволочь, и рука не поднимается, хотя распять на стене всё же хочется. Иногда. Недолго, но хочется. "Да иди ты уже, ясно, прикольная шапка, молодец, с полки пирожок". Иногда, то есть всегда, актер даже не замечает этого, но улыбается, когда пишет Мише, первой за ним это заметила жена. Еще и улыбка такая... Маньячная. Кривоватая, что ли. А когда Коллинз пишет в место ответа милый смайл, улыбка расширяется еще сильнее, прямо как сейчас. А позже, за завтраком, Эклз вытряс из дружка, что на съемки только к трем. И, вот как получилось, жена свалила сегодня утром, прихватив с собой детей, Дженсен встал в семь по вине шапки, а прогнаться по тексту не мешало бы. Так что невольно в голове родилась хорошая идея. - А го ко мне? Жены дома нет, - вслух продиктовал себе актер. Продолжил есть оладушек быстрого приготовления, наивно пологая, что Мише нужно обдумать: да или нет. Ибо живет он в другом районе. "Я возьму выпивки. хдд". Дженсен, сказать, был рад как никогда. Эклз быстро скомкал салфетку в руке и кое-как осилил предложение: "минут через пятнадцать?". Ответ долго ждать не заставил: "Я же ангел, рядом с тобой стою. :DD". Актер обернулся. Сила убеждения Миши. "Ну, бывай тогда, я пойду штаны натяну?". "А можно и без них? Я ведь не против. >:З". Дженсен весело хмыкнул, всё же - голубоватые шутки часть неповторимого эго Коллинза. А подыграть ему, порой, очень весело и вызывает какой-то приступ умиления у мужчины. Да что там, приступ умиления у Дженсена вызывает Миша. Так что быстро работая пальцами Эклз настрочил: "Небестнозадый развратник. >:D". А неожиданности в такие моменты Миша выкидывал часто, что вызывало, как правило, легкий румянец на щеках Дженсена и неповторимое чувство истинного веселья, под силу вызвать которое только Коллинзу. И сейчас, присланная фотка пупка с комментарием: "хочешь больше, малыш?" даже и не удивила. "Ты ещё бы прислал фотку своего возбужденного соска. ХDD". "Да пожалуйста. Получите, распишитесь.". Действительно, сосок. Сосок и часть ключицы. Это было секретом, но если говорить совершенно серьезно, то Дженсена всегда очень заводило...возбуждало... Ну, и прочие синонимы, тело Миши. И лицо. А особенно голубые глаза и милые ямочки на щеках... И узкие губы, которые он всегда так непередаваемо облизывает. Да и вообще все, начиная телом, заканчивая легкостью характера. В отличие от многих, кстати, Миша ухаживает за собой и, по крайней мере, моет голову, а еще от него не несет за версту потом. А про одеколон отдельная тема. Такой мягкий, ненавязчивый, легкий и свежий, словно окунаешься в облака. Что же, Дженсен открыл в себе, не без помощи Коллинза, внутреннего педика и при виде своего друга у него возникало лишь одно желание: "валить и трахать!". Любви все возрасты покорны. И даже взрослые дяденьки с женой и детьми. Что не говори, а ситуация, отнюдь, непростая. Но если Дженсен Росс Эклз что-то (кого-то) хочет, то он это получит. И ложил он на все преграды на его пути. А значит ли это, что Мишу он позвал... Не для сценария? Нет, ну, изначально задумка была невинная... Но... Сосок все решил. Иногда ведь большой плюс, что твой друг, совершенно того не ведая, "по-приколу", снабжает тебя эротическим материалом. Дженсен недобро хекнул, прокручивая в голове все то, что он представлял с Мишей, усердно работая правой рукой. До его дома Коллинзу минут тридцать доехать, это если не учитывать то, что он может быть еще не одетым (Джен невольно представил эту картину и закусил губы) или не позавтракавшим и возможные пробки он тоже не учел, так что тридцать ли минут - большой вопрос. - Вполне хватит! - актер хлопнул в ладоши и отправился к плите, зажаривать оладушки быстрого приготовления и варганить охрененный чай. А заодно принять душ и побриться, а то некрасиво как-то звать на свидание с щетиной на подбородке и волосатыми подмышками. *** Наверное Миша и впрямь ангел, приехал ровно через тридцать две минуты. Не примечательное такси с одного бока изрисованное графити медленно подкатилось к крыльцу дома актера и, хлопнув дверкой оттуда вылез веселый Коллинз, попрощался с дяденькой таксистом, вложив в потную ладонь мелочь. Стоило только "карете" отъехать, как мужчина с загадочным и явно довольным видом обрызгал шею... Одеколоном? Чем-то типа. Флакон был розовато-алый и маленький, помещался почти два раза в ладони Миши. Он засунул духи в карман джинсов и, как это делают в фильмах, взъерошил волосы, расстегивая пуговку на воротнике рубашки. Дженсен откровенно удивился внезапному звонку в дверь. Он почти на сто был уверен, что дружок приедет не раньше восьми, а тут на тебе. Хорошо хоть, что не все карты спутал. Оставался лишь не кипяченным чайник, а все остальное было в норме, даже, как правило, не застеленная кровать с мягким шелковым голубоватым бельем с облаками. - Миша, приве-е... - хотел было бодро поздороваться Дженсен с порога, но запнулся на половине фразы, раздувая ноздри точно запыхавшаяся лошадь. От него так пахнет. Это было невозможным, кровь мгновенно прилила к щекам... И не только к щекам. Перед глазами потемнело на секунду и крапинками, словно в игре, когда прогружается локация, все вернулось на места. И так Дженсен стоял, ни жив, ни мертв секунд эдак пятнадцать, а Миша словно ничего и не замечал вовсе, улыбался, да весь такой приветливый, в голубой выглаженной рубашке и галстук синий, явно свиснул с площадки, атрибутика Каса ведь. - Привет, Джен, тоже очень рад видеть, - непринужденно хихикнул Коллинз. Одним лишь легким движением руки оттолкнул Эклза и по-хозяйски ступил за порог, на ходу сдирая ботинки, оставаясь в одних лишь бело-полосатых носках. - Ты даже не представляешь, - нервно дернулась косточка кодыка, - как Я рад, - Дженсен рефлекторно потянулся за пуговицей на воротнике, стало трудновато ровно вдыхать. - О, оладушки, это мне? - милая и в тоже время хитрющая как у лисицы улыбка разгладилась на лице Миши, Джен лишь рассеянно покивал, что-то там бормоча про: "д-да, конечно, д-для тебя, да...", а Коллинз лишь только этого и ждал, как-то по-детски хлопнул в ладоши и подпрыгнул на месте, обнажая белый ряд зубов, - ну, позже я оценю твой кулинарный труд. - Я...М-м-м, а почему позже-е...? - беспомощно блеял актер, осекаясь со своей бессвязной речи. "Что вообще за хрень твориться?" - Я...Эм... Мне нужно в туалет, боже, - последнее он тихо прошептал, что бы по возможности беспомощные вздохи оставались при нем. Дженсен чуть ли не галопом помчался к ванной, озабоченно обернулся на Коллинза, улыбнулся, мол: "все нормас на самом деле" и щелкнул замочком, оставляя Мишу наедине со своим гением. - Маджик, Дженни, - прыснул со смеху голубоглазый мужчина, контрольный раз обрызгивая шею извлеченным из кармана брюк пробником. Перед добрым афродизиаком не устоит ни один Дженсен Росс Эклз, каким бы он убежденным натуралом не был. *** Дженсен позорно упираясь о кафельную стену надрачивал до предела возбужденный член. Этот запах щекотал ноздри даже здесь, просачиваясь, казалось, сквозь щель между дверью и полом, как холодок тек по ногам и понимался выше, дразня и без того затухающее сознание. Пару движений и актер изливается себе в руку белыми подтеками. Вытирает руку о полотенце и, вроде, организм получает свое. Но мнимое удовлетворение лишь иллюзия, предательски начинает жать ширинка стоит лишь выглянуть из ванной и заглянуть в синюшные глаза, которые встряли в сантиметре от тебя. Миша словно ожидающе приподнимает брови и многозначительно улыбается одними уголками соблазнительных, мягких, розовых и таких греховных губ, упоительно скользит между ними розовым язычком, что это просто уже выше сил человеческих! И Джен не выдерживает. Ой, как он не выдерживает! Грубовато хватает за воротник и почти волочит в сторону распахнутой двери в спальную. С гортанным полустоном опрокидывает "ангела" на кровать и опускает руки по обе стороны от его головы. В глазах пляшут чертики, но нет там никак "что?" или "почему?", а вот это уже заслуживало вопросов! - Слушай, ты гаденыш, - почти ласково рычит Эклз, нагибаясь ниже и почти прося разрешения медленно облизывает аккуратное ухо мужчины. - Оу, да, еще какой я гаденыш, - усмехается Миша, закидывая одну ногу на спину сейчас-не-совсем-другу, - я - небеснозадый развратник, - томно протягивает он так, что Джену срывает крышу окончательно. Пальцы Коллинза исследуют грудь, гладят, ощупывают, дразняще цепляясь за пуговицы, он широко улыбается и приглашающе приоткрывает рот, чем ну просто грех не воспользоваться. Поцелуй был долгий и мокрый, Дженсен давил сильнее, словно заявляя права на лидерство, страстно покусывает узкие губы, пальцами уже приоткрывая, тем временем, легкую ткань почти ведь прозрачной рубашки. Галстук он нарочно оставляет, зная, что когда вся одежда уберется, Миша будет возбуждать до крайности в этой нелепой, на первой взгляд, тряпке. Разорвав поцелуй Эклз замер, утонув в синеве прикрытых глаз, которые сейчас словно говорили: "трахни меня!". Это было так сногсшибательно, что актер наслажденно застонал почти в голос, прижимаясь к запущенной под ремень его джинсов руке. Вот, пальцы Коллинза коснулись возбужденного члена и лениво погладили, вынырнули, что вызвало у Джена бурю негодования. Он злобно рыкнул, расправившись с остатками долбаной рубашки и принялся всласть исследовать грудь, розовые маленькие соски, впадинку пупка, которую Эклз незамедлительно поцеловал, поиграл с ней языком и чуть не кончил от настолько откровенного стона со стороны Миши. Поднялся выше, желая языком опробовать нежную шею, прикусить, целовать, лизать и одновременно с этим трястись от удовольствия, получаемого лишь только от ЭТИХ стонов. Коллинз, закусив губу, тоже старался, ласкал выступающий бугорок пальцами, запускал их под ремень и выгибался под умелым языком, ни на секунду не допуская мысли вывернуться и нависнуть сверху, как он изначально и хотел. Прикосновения пронизывали до печенок, хотелось все больше-больше-больше! Миша и не заметил, как начал просить об этом вслух, выгибаться, искать любимые губы. Дженсен - самое лучшее что происходило с актером за многое время. Остатков расплавлявшиеся мозгов едва ли хватило на судорожное расстёгивание пряжки ремня и оттягивание язычка ширинки дрожащими от желания руками. Эклз словно в отместку за ту "магию" отвлекал от такого важного дела, целовал чувствительные соски, посасывал и одновременно поднимал похотливый взгляд на стонущего Коллинза. Когда актеру уже надоели эти игры, он беспомощно взвыл. - Да дай же ты мне снять штаны! - он опустил лишенный осмысленности взгляд на зеленые развратные глаза, а Дженсен в ответ пошло улыбался, не выпуская бусину изо рта. - А, может, я сам хочу, - Эклз отпрянул от нежных сосков, поцелуями подобрался к ушам и выдохнул эту фразу, рукой продолжая гладить грудь и живот, дразнил, опускаясь ниже, туда, где начинали виться темные волоски и даже еще чуть ниже, даря "своему ангелу" удовольствие соизмеримое с волной цунами, накрывшее крыши большого города неминуемой волной. Стоны становились громче и все более несчастные. - Сам, да! Все, я не могу! - и с этим криком Коллинз прижался губами к открытому рту и грубо обкусал нижнюю губу, проникая толчками внутрь. Дженсен был на грани того, что бы кончить как малолетний от поцелуя. Более растягивать прелюдии было уже нельзя и тогда Эклз рывком отрывается, сползает вниз и занимает позу между ног голубоглазого актера. Ухватывается зубами за язычок молнии, тянет вниз. Затем сдергивает брюки вместе с плотно сидящим нижним бельем до коленок, обнажая совершенные стройные бедра и округлые ягодицы. Поддаваясь безумному желанию Дженсен припал губами к налитому члену, перебирая мягкие яички. Миша благодарно и, насколько это только возможно, откровенно застонал, подаваясь навстречу ласкающей руке. Эклз надавил большим пальцем на головку, обхватив напряженный ствол ладонью, тем самым получив сильнейшую отдачу со стороны любовника и податливое тело с гортанным завыванием выгнулось на кровати. Контрольный раз чмокнув уже сочащийся смазкой член, зеленоглазый кувыркнулся на другую сторону кровати и запустил руку в ящик тумбочки. Нашарил тюбик лубриканта и откупорил крышечку, от куда сразу вырвался ненавязчивый запах малины. Миша заворожённо наблюдал, как объект его обожания выдавливает гель на пальцы и многозначительно кидает беглые взгляды на голубоглазого мужчину. Дженсен на четвереньках подползает к Коллинзу, стараясь не касаться смазанной рукой белья, и словно успокаивающе целует в шею. Актер мурлычет и доверчиво отдается, позволяя приподнять себя и подложить высокую подушку под бедра. Такое положение было не слишком удобно, но вскоре Миша приноровился и, дабы партнер не тянул резину, раздвинул ноги, подтягивая колени к впалому животу. Дженсен на ходу избавляется от остальной одежды, оставаясь только в носках и аккуратно дотронулся одним пальцем до входа. Отодвинул мешавшую упругую половинку и немного надавил так, что одна фаланга оказалась внутри. Палец вошел легко, но тем не менее Эклз почувствовал, как партнер зажался и шумно втянул носом воздух. - Ш-ш-ш, - актер успокаивающе погладил Мишу по бедру и медленно прошелся языком по его члену, от чего тот невольно выгнулся, подаваясь движению, и внутри оказался второй палец. Коллинз протестующе замычал и двинулся назад, но Джей продолжил с громким причмокиванием посасывать головку, впускать ее внутрь, обводить языком вокруг крохотной дырочки и снова запускать член в рот. Благодаря таким манипуляциям "ангела" снова накрыла волна нарастающего экстаза и появление третьего пальца его уже никак не затронуло. Пока Дженсен резко не вышел и не зашел под другим углом, задевая то самое местечко. Миша громко охнул и подался навстречу всем корпусом, насаживаясь на пальцы. Эклз двигал медленно, методично поглаживая заветную простату, от чего любовник скулил все больше, вскрикивал, постанывал и старался усилить каждое прикосновение, но Дженсен не давал, он отстранялся, только почувствовав движение вперед. Оральные ласки уже не требовались, так что зеленоглазый мог упиться со стонущего любовника, с прикрытых глаз, со стекающей по уголку губы капельке слюны, с рук, беспомощно сжимающих бархатистое покрывало. - А-ах, боже, Эклз! - взвизгнул Миша и выгнулся еще сильнее, когда на место пальцев пришло нечто большее. Головка твердого члена медленно прошла внутрь, Джен ожидающе замер, но Коллинз не позволил останавливаться, слишком уж долго он этого ждал! И рывком прижался к жаркому телу, обхватывая талию ногами. Оба до краев наполнили комнату стонами. Чувства скатывались в тугой алый комок. Эти двое не могут контролировать тела. Дженсен в бешеном темпе двигался внутри любовника, до белых костяшек сжимая ягодицы. Миша вскрикивал и прогибался сильнее, метался от вертикального положения к горизонтальному. Поднимался, целовал шею, губы, щеки Эклза, на периферии сознания просил не останавливаться. Толчки становились сильнее, глубже-глубже. И тогда Джен громогласно кончил в сладкую тесноту отзывчивого мишеного тела. А следом за ним, стоило лишь актеру дотронуться до скользкой от смазки головки, Миша, с облегченным и сиплым мурчанием. Эклз выскользнул из измазанного спермой прохода и лениво упал рядом с голубоглазым, переплетая их пальцы. Он потянулся к расслабленному и такому довольному лицу, прося о поцелуе и получил его. Долгий, странный с точки зрения всего мира, но такой дорогой поцелуй. Зарылся в мягкие темные волосы и игриво закусил розовое ушко. - Будешь мне покупать новое постельное белье, голубоглазая сволочь... - заигрывал Дженсен, сжимая своего Мишу в медвежьих объятиях. - Да уж, пойду продам почку по такому случаю, - засмеялся Коллинз и они двое еще долго лежали, поглаживали друг друга сцепив руки, всё же, это лучшее, что с ними происходило.