Беспорядочно

«Песня победы звучит над землёй — Песня бессмертной мечты!» Атом-76, "Песня Победы"

      «Стоило выбраться чуть ли не с того света, — думает Эллана Лавеллан, — Чтобы часами наблюдать, как рушится шаткое равновесие в разношерстных войсках Инквизиции. Стоило ускользнуть от архидемона, выжить на снежном перевале, в конце концов не сбежать при первой подвернувшейся возможности».       Едва общая угроза немного отдалилась, как предсказуемо обострились внутренние конфликты. Кассандра, Каллен и Лелиана — сколь бы опытными лидерами они ни были — не знают как поступить, и это хорошо видно каждому. Значит, каждому страшно. Страх порождает злобу. Тут и там слышны резкие, грубые голоса — то и дело люди вымещают отрицательные эмоции друг на друга.       «Идиоты, — думает Эллана Лавеллан с брезгливым любопытством учёного, препарирующего земноводное. — Даже странно, что ни у кого не хватило ума создать для простых людей хотя бы видимость нормального положения дел. Так недолго распрощаться с жалкими остатками военных отрядов, и тогда уже точно ничто нас не спасёт».       Эллана видит опущенные плечи, заплаканные глаза, прикушенные губы, кровь и следы пока ещё лёгкого обморожения. Непревзойдённым чутьём эльфийского охотника она чувствует отчаяние, повисшее в воздухе, и даже почти радуется ему. Шемлены оплевали её имя до того, как узнали, что Эллана — подумать только — ниспослана им самой Андрасте.       «Жалкие, лицемерные создания».       Она бы злорадствовала, если бы сейчас её жизнь не была неразрывно связана с жизнями этих людей. Убежала бы прочь от их странноватых взглядов, бросаемых на неё, если бы в Тедасе было хоть одно место, которое позволило достаточно надёжно спрятаться.       Но единственный действительно важный взгляд, направленный на неё, Эллана не замечает, слишком уж тот лёгок и ненавязчив. Золотисто-карие глаза — холоднее льда, крепче стали — скользят по заострённым ушкам, растрёпанным каштановым волосам, останавливаются на руке с меткой. И считают, считают вероятности, возможности, прикидывают шансы на успех и на провал. Примерно так хороший скульптор оценивает не необработанный кусок мрамора: а вдруг и получится стоящая скульптура?       Преподобная Мать Жизель принимает решение довольно быстро. В конце концов, не она ли приглядывалась к мнительной, заносчивой эльфийке всё это время, какие могут быть сомнения. Действительно добрая женщина по существу и талантливая интриганка по роду деятельности, она никогда не читала историй, в которых творение уничтожает своего создателя.       Мать Жизель выходит к костру так, чтобы всем было хорошо видно её и стоящую рядом эльфийку. Нужен авторитет, чтобы создать авторитет. Нужно доверие, чтобы превратить смутные сомнения многих людей в горячую, иступлённую веру.       — Ночь темна и надежды нет, но сердцу верь — придёт рассвет…       Эллана Лавеллан вскидывает голову, со смесью удивления и ужаса оглядывает распрямившиеся спины, горящие глаза. Все эти люди смотрят на неё. Шемы, гномки, эльфы служки — все!       А ещё они поют. Один за другим поднимают головы — несмело или упрямо, гордо и безрассудно. Цепляются за осколки, потому что им больше не во что верить. Вселяют надежду в собственные сердца, склоняются на колени перед её, надежды, символом…       Вдруг Эллана понимает, что ей самой надеяться больше не на что. Не на кого. От этого немыслимо легко, как когда-то на охоте: есть цель, есть средства, и всё в её руках, и всё, что кроме — не имеет значения.       «Церковные иконы не верят в Создателя».       Люди смотрят на неё своими горящими глазами, в их взглядах вера, и надежда, и даже любовь… Собственными руками создают себе повелительницу. Госпожу. Почти чудовище.