Как источник заполняет реки

— И частичку кого-то ещё нужно принять, тогда ты типа посвященным сектантом будешь. — Спасибо, Гарольд. — Тим кладет трубку, хмурится и вздыхает. Он не понимает. Все эти странные ритуалы и приседания, размахивания руками и преклонения колен перед неведомым ему могуществом, эти рифмованные сакральные стихи и просвещенный каннибализм. Все это кажется чуждым, бессмысленным. Когда ушел его отец несколько месяцев назад, то мать впервые открыла старый молитвенник. Через неделю она сказала Тиму, что они идут в церковь. Тим едва высидел мессу, ему было неуютно. Прихожане все время крестились и гудели, гудели молитвами, будто пчелы в улье. Тим надеялся, что мать успокоится, но вместо этого его ждало известие, что они вступят в церковную общину. Сначала их ждет обряд конфирмации, а потом их крещение и первое причастие. Их. Тогда Тим почему-то не стал возражать. Было странно. Он прочитал все брошюрки, что дал ему святой отец, что-то про истинность Писания. Какие-то глупые и наивные строчки про спасение. Затем была конфирмация, где Тим просто повторил то, что говорила мама. Плевать, что он не верит, если ей это важно, то он должен её поддержать. Оставалось принять крещение и причастие, и тут только Тимоти обратился к другу, чтобы понять, что его ждет. — Это формальный ритуал, не парься, — «успокоил» его Гарольд, и все равно по дороге к церкви Тим чувствует себя не в своей тарелке. Здесь непривычно. Тим от скуки разглядывает церковь, колонны, белые-белые стены слепят, он отвлекается, только когда мать одергивает его, поправляет платок и обмакивает пальцы в чашу с водой, осеняет крестным знамением себя. — Прояви уважение, Тимми, — шепчет она и гладит его по щеке холодными влажными пальцами, Тим пожимает плечами, погружает пальцы в ледяную воду, неумело крестится. Если бы статуя с чашей на него смотрела, то осудила бы, а то и расколола чашу об его голову. Вряд ли церковь любит скептиков. В храме сильно пахнет ладаном, горят свечи, на стенах пара икон. В окнах красивая мозаика, прямо за алтарем. Мать с Тимом садятся на самую последнюю скамейку, так как все другие заполнены, шепот и пощелкивание четок заполняет эти стены. Наконец, святой отец выходит из двери и идет к алтарю. Когда он раскрывает Библию, то Тимоти сползает на скамье, готовый скучать ближайший час, главное — напоминать себе почаще, ради кого он здесь. Ради матери. Они выдержат этот ритуал и уйдут. А потом у них все наладится. — Господь приветствует вас всех в доме Божьем, — говорит святой отец, у него глубокий грудной голос, — давайте помолимся за отсутствующих, за тех, кто болеет, за тех, кто учится и работает, за тех, кто с нами, и тех, кто ушел в царстивие Небесное, — он окидывает паству взглядом и встречается с Тимоти. — Помните, — рокочет святой отец, глядя Тиму прямо в глаза, почему-то мальчик не в силах перестать смотреть в ответ, — Господь ждет и любит вас. Потом он опускает глаза к книге и начинает читать проповедь, а Тим чувствует, что каменеет, а внутри — трещина. Ему отчего-то больно, он невольно начинает слушать. Слова, будто камни, падают в пустоту внутри. — … как источник наполняет реки, сам ничего не теряя, как солнце освещает тёмную атмосферу, нисколько не потемняясь само, как цветок испускает свой аромат, не становясь от этого без запаха, так и Господь наполняет наш Мир, наши Сердца и Души своей любовью и благодатью, так он согревает вас в трудные времена, так он держит вас и не дает упасть. Тим смотрит на алтарь, но не видит ничего, только сияние солнца слепит его до боли в глазах. Он слышит проповедь, но не разбирает ни слова, лишь звук голоса пробирает до самого нутра. Мозаика позади святого отца переливается всеми цветами радуги. Тим приходит в себя только тогда, когда мать легко толкает его в плечо: — Крещение, сынок, наше причастие, — и тот на ватных ногах выпадает в проход и идет вперед по красной дорожке, никого рядом нет, и только свет, он и Господь в храме, и Тим часть его, и сердце разрывается от боли и от любви. В лицо брызжет холодная вода, но ни капельки не отрезвляет, Тим вслепую подается вперед, к золотой чаше с кагором. — Тело христово, — слышит Тим над головой, — кровь Христова, — он чувствует привкус железа на губах, вино горчит на языке, и Тим плачет, чувствуя, как его обнимает мама. Он все ещё не понимает, но чувствует себя принятым и переполненным чувствами, как никогда раньше, он чувствует, что он на своем месте. И по лицу его течет святая вода, смешиваясь со слезами.