Что такое жизнь?

...Он лежал на спине, раскинув руки, посреди степи. Длинные волосы жидким золотом плавились вокруг головы и плеч, усыпанные мелкими колосками бурьяна, непривычно нерасчесанные, с застрявшими комочками земли. Смотрел в небо, и оно беззаботной голубизной улыбалось в его глазах, которые он лениво, как кошка, жмурил от солнца. Порой глубоко вздыхал, полной грудью вдыхая пьянящий запахами степи водух, и тогда ему кружили голову душистые травы. Вздохнув, мягко улыбался сам себе, разомлевший, счастливый нездешним счастьем. Счастливый, что высокая трава, примятая им, колет спину. Счастливый, что есть эта степь, напоенная солнцем, с ее особенным суховатым травяным духом. А еще – что может вот так валяться в тишине и покое. Это уже давно было ему необходимо, хотя он и сам не осознавал своего желания. А сейчас – чуть не захлебывался своим счастьем. А еще чувствовал тепло. Могучее, необоримое, вечное. Оно было просто под ним, он ощущал его всем телом, это тепло прокатывалось сквозь него, как волны, звенело в хребте, наливалось тяжестью в руках и ногах. Это – земля. Тысячи километров вглубь и вширь. А он... он был как крошечный муравей на огромных добрых ладонях, от которых пахнет свежим хлебом. Было так мирно и... да, именно,- безопасно, как никогда. Потихоньку задремал, а потом и вправду превратился в муравья и пополз куда-то... - Эй, блондинка! Поднимайся. Дрыхнешь, как младенец, даром что пузыри не пускаешь. Неохотно открыл глаза не столько от холодного голоса, сколько от болезненного тычка чем-то острым в ребра. Над ним нависал Сасори, заслоняя солнце яркой макушкой. К тому же, чем-то явно недовольный. Постороннему показалось бы, что он абсолютно спокойный, даже отстраненный, но Дейдара давно научился различать скупые настроения своего напарника. Недовольством дышало внешне бесстрастное юное лицо, недовольство проступало в изгибе губ и томных, блестящих, будто стеклянных карих глазах, даже огненно-рыжие, аж красные волосы с укором торчали в разные стороны. - Что, Сасори-но-Данна, не терпится?- Дейдара лениво зевнул. Чудесные мгновенья закончились, будто их и не было. Этот красноволосый бес никогда не даст ему отдохнуть, ведь сам не знает усталости. Сасори отвернулся и неспешно зашагал прочь, бросив абсолютно неживым тоном: - Мы идем отсюда. Если через минуту ты еще будешь валяться, я убью тебя. Это была не угроза. Всего лишь предупреждение. Дейдара фыркнул, глядя на ровную спину мастера. Любопытно, что нетерпеливость, пожалуй, единственная человеческая черта, которая осталась у этого милого свиду красноволосого монстра. Юноша отряхнул от сена штаны и поспешил догнать напарника. - Ками-сама, ты точно как ребенок,- укорил его Сасори. Дейдара еще не вернулся к реальности, потому продолжал расслабленно улыбаться, что, очевидно, не больно нравилось кукловоду. Дейдара пожал плечами. - Быть ребенком не так уж и плохо, мм. - Не думал, что услышу такое от тебя,- заметил Сасори.- Такая мирная позиция перечеркивает все твои «Искусство — это взрыв», ведь так? - Совсем нет. Наоборот, это подтверждает мою теорию, да. Ровные брови мастера еле заметно приподнялись. - Ну-ну. - Ну вот, смотрите — младенец видит внешний мир ярко, полно, мгновенно. Ребенок не задумывается о будущем, живет сегодняшним днем, как мои взрывы — одним мгновением, вот так. - Как-то это слишком умно для тебя,- Сасори закатил глаза. Ему внезапно захотелось сказать что-то злое, сделать какую-нибудь гадость, чтобы стереть с лица напарника эту дурацкую блаженную улыбку.- Одолжил чьи-то мозги? - Я слышу в Вашем голосе сарказм. Что с Вами, Данна?- сыронизировал подрывник.- Вы заменили себе сердце, а? Красивое юное лицо Сасори застыло. - Твои неуклюжие шуточки некстати. - Как будто Ваши остроты мне не до одного места, мм!- нахально бросил Дейдара ему в спину. Спокойный голос кукловода скрежетнул песком об стекло: - Твоя наглость равняется только твоей тупости. Ну что ж, если ты так уверен, то послушай. Все, что ты там болтал о детях, — полная чушь и бессмыслица. Но если уже брать твой дурацкий пример, то пусть будет так: ребенок не верит в смерть, свою или близких — неважно. Ему кажется, что он бессмертен, вечен. Вот тебе такая позиция,- Сасори металлически чеканил слова, вдалбливая истину в недалекую блондинистую голову напарника. Но, не услышав обычного едкого отпора, обернулся. Подрывник шел за ним, разинув рот на небо, и его совсем не слышал. Дейдара ошибся. Кроме нетерпеливости, Сасори был способен на еще кое-какие эмоции. Например, дикое раздражение. - Эй, ты, бездарное недоразумение, ты меня слушаешь?! Дейдара опустил на него необычно серьезные глаза. - Данна, что для Вас означает жизнь? Сасори посмотрел на него несколько удивленно. - При чем тут это? Жизнь... Жизнь - это вечность. Я вечный. Жизнь — это я,- сказал задумчиво спустя время. Дейдара недоверчиво изогнул губы в ироничной полуулыбке, но ничего не ответил. Вряд ли Сасори-но-Данна до конца понимает ценность живота своего. Что может знать о жизни человек, который променял всего себя настоящего на деревянное, хоть и идеальное тело, которое не ощущает ничегошеньки? А вот он... Он любил жизнь. Любил всей душой, тянулся к ней каждой клеточкой своего тела, каждым уголком души. Любил в оглушающе-фантастических фейерверках взрывов в бесконечности небес, истинную безграничность которых человеческое сознание постичь не в силах. Любил в прохладных, таких переменчивых каплях дождя, в пружинистой земле под ногами и в кишении красных жучков-солдатиков на корнях древнего дуба. Любил жизнь в легкомысленном порыве ветра и в жаре солнечных лучей. Солнце он любил больше всего. Оно наполняло его сущность, а когда жар напитанного светом тела достигал предела, Дейдару распирало от кипящей в нем энергии и ему хотелось выплеснуть из себя веселое сумасшествие, встряхнуть весь мир, чтобы все знали, как ему весело, чтобы знали, что он живее их всех. И дышать, дышать полной грудью, до хрипа, пить крепкое, как горная вода, дыхание ветра, напоенное сладким вкусом солнца... Да нет. Данна никогда не поймет. Даже если Дейдара попытается объяснить ему, он вряд ли даже до половины дослушает. Он вздрогнул, внезапно услышав ровный голос. - Жизнь ничего не значит... Я же давно мертвый,- медленно выговорил Сасори. Тихо, как будто с сожалением. Или показалось?..