Все точки над i

Все движения успели стать отточенными до автоматизма. Выгрузить храпящего отца из машины, затащить в дом и отконвоировать под ледяной душ. Привычно пережить порцию возмущенного крика и пообещать пиво и горячий ужин. А затем, рассказывая о том, какой он умный, гениальный и как легко разгадал очередное дело, почти полностью воспроизводя слова Спящего Когоро. Таким нехитрым образом при поддержке Ран, Конан пичкал Когоро информацией о раскрытых «им» делах, стирая или хотя бы смягчая эффект «амнезии». В последнее время, Ран понравилось играть в эти шпионские игры. Особенно на пару с Конаном. Мальчишка был так спокоен и так откровенно дурачился, что иногда девушка с трудом могла удержаться от смеха. Но не в этот раз. Конан не приехал. Машина полицейских, в которой он якобы должен был быть, проехала мимо, не останавливаясь. Звонить Ран боялась. Она помнила еще, как отчитывал ее Шиничи, когда она своим звонком сорвала ему расследование. На расследование ей было наплевать. Но она боялась за жизнь Шиничи. Раньше он был известным детективом, в хорошей спортивной форме. Сейчас он выглядит как мальчишка и сил у него столько же. А если с ним что-то случится?! Она этого не перенесет. Пообещав отцу, что уберётся и пойдет спать, Ран осталась на кухне. Стрелки на часах шли медленно, переползая с места на места все медленнее и медленнее. Телефон молчал. Уговаривая себя пойти спать, Ран ни на чем не могла сосредоточиться. А когда часовая стрелка перевалила далеко за полночь и сидеть на месте больше не было сил, Ран отправилась в свою комнату. Стрелки на часах пошли еще медленнее, словно издевались над девушкой, в мыслях которой распахнулась черная бездна отчаяния. «А если он не вернется?» «А если с ним что-то случилось?» «Если он ранен?» «Если он попал в беду?» «А если он…», - Ран уронила голову на скрещенные руки. Часы хотелось разбить. Хотелось закричать. Хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы разорвать ту паутину, которой ее медленно окутывало. «Я не смогу перенести, если с ним что-то случится. Я не перенесу, если потеряю его еще раз. Он все, что у меня есть». А потом показалось, что время остановилось. Лежа на кровати, Ран пыталась себя уговорить, что все хорошо. Что вот-вот внизу откроется дверь, и этот обаятельный мелкий гад, который знает все, что у нее на душе, появится дома. Вот-вот… Вот-вот… Поймав себя на том, что смотрит неотрывно на часы, которые казалось бы встали, Ран поднялась. Сил больше не было. Только не так! Четыре утра – это слишком рано для того, чтобы порядочные девушки выходили на улицу. Но вполне может быть, что четыре утра – это слишком поздно для того, чтобы успеть что-то сделать. Ран было страшно. Отчаяние окутывало ее, как предрассветная мантия тумана окутывает долины. Подхватив со спинки стула свою толстовку, ключи и фонарь, Ран выскользнула из квартиры. Тихо прокралась по лестнице, чтобы своими шагами не разбудить отца и споткнулась на первой ступеньке. «Он здесь!» - Ран вгляделась в поникшие плечи и поняла, что что-то случилось. Что этот «юный» гений детективного дела далеко не просто так не появлялся дома. А еще странное дело, Шиничи, стирающий со щеки полоски гари, выглядел сейчас как никогда похожим на себя самого. Может быть, дело было в разбитых очках, лежащих у его ладони. Может быть, дело было в тревожной складочке между бровей. Или в усталом взгляде. Или в сутулой фигуре. Это было сложно описать словами. Но все же сейчас это был именно Шиничи. Сев рядом с мальчиком на ступени, девушка вытащила свой платок и прикоснулась к щеке Шиничи, медленно стирая кровь и грязь. Детектив даже не взглянул на свою девушку. Смотрел куда-то, о чем-то задумавшись. Молчала и Ран. Она просто не знала что сказать. «Где ты был?» Но ведь она ему не ревнивая жена. «Что ты делал?» Но Шиничи детектив до мозга костей – он никогда на это не ответит, чтобы не волновать Ран. «С тобой все в порядке?» Глупее такого вопроса придумать что-то было сложновато. Можно подумать, Ран не видела синяков и ссадин. И тоски в синих-синих глазах. «Хорошо, что ты вернулся». Ран даже открыла было рот, чтобы это сказать и замолчала. В мыслях, словно мгновенное озарение, промелькнула тяжелая мысль. «Я ведь ему просто друг! Я ведь не имею на него никакого права. И его признание в Лондоне. И его признание тогда… Все это осталось без ответа. А, может быть, Шиничи не понял, что его чувства взаимны? Может быть…» - Ран побелела. – «Я так ничего не поняла за это время!» Отчаяние накатило приливной океанской волной, подгребло под собой, протащив по камням боли, непонимания, расшумелось прибоем грозящих слез. И было разрушено ладонью, коснувшейся щеки Ран. - Пойдем, - тихо сказал Шиничи. – Ты совсем замерзла здесь. Ран вздрогнула, только сейчас ощутив, что холод действительно давно забрался ей под брюки и в рукава, выстудил тело, заставляя ее дрожать. Ладонь мальчика скользнула вниз, к плечу, а затем Конан улыбнулся. Глаза Ран изумленно расширились. Меньше всего она могла ожидать сейчас улыбки на его лице. - Не могу обещать, что больше не будут так исчезать. Не могу пообещать, что больше никогда не буду ввязываться в опасные дела. Я даже не могу пообещать, что тебе больше никогда не придется вот так ждать ночью меня у телефона или сидя у окна. Конан замолчал. Глаза Ран расширились еще сильнее. Ему опять достаточно было всего лишь взглянуть на нее, чтобы все понять! А она… она… - Я… - Все хорошо, - Конан посерьезнел. – Я могу пообещать, что всегда, чтобы ни случилось, я в любом случае вернусь. К тебе. От тихих слов, таких простых, таких понятных, на глаза навернулись слезы. Но она заставила себя не расплакаться, а только улыбнуться и тихо прошептать: - Я буду тебя ждать. Всегда. Чтобы не случилось, чтобы не говорили окружающие. Даже если будет казаться, что надежды нет, я буду тебя ждать.