Три колечка

      Одним прекрасным утром в светлом лесу прошли трое слуг с паланкином на плечах. Вокруг пели на разные голоса птицы, по веткам деревьев скакали белки, а где-то в кустах шуршал травой кролик. Стало ему любопытно: кого же это в паланкине несут? Должно быть, важная шишка! Целых три слуги понадобилось, значит, знатный толстый господин. Может, у него найдется что-то съедобное?       Высунул кролик нос из кустов, да тут же обратно спрятал: один слуга пнул прямо в него камень с дороги. «Нехорошие они», — подумал кролик, и стал красться за ними в подлеске, не показываясь.       Далеко в лес люди заходить не стали. Свернули с дороги к речушке, подошли к журчащему водопаду и поставили паланкин на землю. Кролик спрятался за большим валуном и стал наблюдать. Раскинулись красные завеси, а кто вышел — не видать! Решил он тогда поближе подобраться. Устроился за самыми спинами слуг, выглянул украдкой, да так и ахнул. Из паланкина показалась самая прекрасная девушка во всём свете! Чёрные шелковистые волосы были свёрнуты в сложную прическу, и даже два свисающих локона поражали своим блеском. Кожа её была бела, как лепестки лотоса, а глаза глубоки, как горные озера. Сильнее забилось кроличье сердечко, не мог он отвести взора от прелестницы.       — Живо отвернитесь! — приказала девушка. — Я желаю искупаться!       Слуги тотчас послушались. Кролик тоже в смущении спрятал мордочку в лапки, но всё же краем глаза косил в сторону берега. Девушка развязала ленты, упало на землю яркое кимоно, и лишь длинные распущенные волосы прикрывали красивое тело. По одному сняла с ручки она три колечка, чтобы не потемнели от речной воды камни. На одном изумруд, на другом рубин, на третьем сапфир. Уложила она сокровища поверх вещей и отправилась купаться.       Тут кролик услышал, как слуги перешептываются. А надо сказать, что были это три брата: старшего звали Итиро, среднего — Дзиро, а младшего — Сабуро. Понимали они друг друга с полуслова, потому что с самого детства вместе росли. Старший бубнил младшему на ухо, а средний вовсю пялился на девушку в воде.       — Хватит глазеть, Дзиро, — отвесил ему затрещину Итиро, — лучше послушай! Давай-ка мы прикарманим эти колечки, вечером продадим их на рынке, а на вырученные деньги напьёмся саке!       Старший взял себе с изумрудом, средний с рубином, а младший с сапфиром. Вышла девушка из речки, да тут же пропажу и заметила.       — Ах вы, негодники! — закричала она. — Признавайтесь, это вы украли мои колечки?!       — Никак нет, госпожа! В мыслях не было, — начал оправдываться Итиро.       — Это не мы! — вторил ему Дзиро.       — А кто же ещё?! — возмущалась красавица. — Во всём лесу кроме нас ни души!       — Как же ни души, госпожа? Ходят слухи, что живёт здесь страшный оборотень! — стал рассказывать Сабуро, самый умный из братьев. — Вот он-то и уволок колечки!       — Точно-точно, оборотень! — подхватил Итиро. — Мы уж защищали ваши драгоценности, как могли, а он хвать — и убежал!       — Здоровенный такой, как медведь, — добавил Дзиро.       — Сдаётся мне, что всё вы выдумали, троедурки!       — Как плохо вы нас представляете, госпожа! — упрекнул старший.       — Мы вам докажем, что так всё и было! — предложил средний.       — Вы уж подождите нас тут, а мы этого оборотня из-под земли достанем! — закончил младший.       Делать нечего, села девушка в паланкин и стала ждать. А слуги разбрелись в разные стороны. Сказали, что оборотня искать, а на самом деле хотели в разных местах кольца продать, чтобы никто их в воровстве не заподозрил. Кролик внимательно на всё смотрел, а потом скрылся в кустах.       Пошел Итиро вдоль реки. Вертит в руках кольцо с изумрудом, любуется. День был жаркий, захотелось ему попить. Спустился он поближе к воде, а она чистая-пречистая, ажно дно видать. Наклонился он, чтоб почерпнуть ладошками, вдруг смотрит: золотая рыбка! Вся чешуя на солнце сверкает, а глазищи огромные, круглые, зеленющие. «Вот чудо-то, — подумал старший брат, — видно, сегодня сама удача на моей стороне! Поймаю рыбку, пусть она моё желание выполнит, а колечко оставлю, больно уж оно мне по душе пришлось!»       С этой мыслью потянулся он за рыбкой, и как свалится прямо в реку! Золотой хвост между его рук проскользнул, погнался он за ним, набрел на глубину, да и потонул. Колечко выпало, а золотая рыбка его враз проглотила.       Дзиро пошёл через гору. Идёт, песенку насвистывает, по сторонам не смотрит — крутит в руках колечко с рубином, а тот так и сверкает. Вдруг пробежала по земле крылатая тень. Задрал средний брат голову к небу, а там огромный орёл. Клюв жесткий, перья длинные, когти острые. Глядь, а на лапе-то у него блестит что-то! «Да это же золотой браслет, — смекнул Дзиро, — видно, сегодня сама удача на моей стороне! Собью орла, сниму браслет, его продам, а колечко себе оставлю, больно уж оно мне по душе пришлось!»       Кинул средний брат в орла камнем, да не попал. Кинул второй — снова мимо. Всё дальше богатство улетает, погнался Дзиро за ним, вверх уставившись, да и загремел в пропасть, потому что под ноги не смотрел. Колечко выпало, а орёл его на лету подхватил.       Сабуро выбрал дорогу через лес. Идёт, шишки ногами пинает, а сам колечко с сапфиром на мизинчик надеть пытается. Хорошо колечко, но у госпожи пальчики слишком тонкие. Так он пыхтел, так старался, что не заметил, как на дорогу вышел большущий медведь. Шкура толстая, бурая, шерсть блестящая. Не испугался младший брат, а подумал: «Видно, сегодня сама удача на моей стороне! Завалю рогатиной медведя, шкуру спущу и продам, а колечко себе оставлю, больно уж оно мне по душе пришлось!»       Не было у медведя времени ждать, пока Сабуро рогатину себе сыщет. Вдарил он его огромной лапой, да и проглотил целиком. Колечко выпало, и он его когтем подцепил.       Сидит красна девица у реки одна, и причитает:       — Бедная я, несчастная! Хоть и дочь я богатого князя, да не любит меня никто! Коль вернусь без колец дарёных, погонит меня отец из дому.       — Не плачь, о прекрасная дева!       Услышала она певучий мужской баритон и подняла голову, да так и ахнула. Сидит перед ней на траве кролик маленький и говорит человеческим голосом:       — Слуги твои — воры и обманщики! Стащили они твои колечки и понесли на рынок продавать.       — Так я и знала, — ещё больше закручинилась девица, — нет теперь мне домой возврата, никто меня там не любит.       — Оставайся со мной, я буду тебя любить!       — Да как же, ведь ты кролик!       — А ты закрой глаза и не открывай, пока не скажу.       Послушалась девушка, терять-то нечего. Ждёт и дыхнуть боится. А как разрешил ей кролик смотреть, так она и обомлела. Стоит перед ней статный молодец, на груди у него доспех золотой, на голове шлем с орлиными перьями, на спине плащ из медвежьей шкуры. Протягивает ладошку, а на ней три колечка: с изумрудом, с рубином и с сапфиром.       — Я и есть оборотень, — признался юноша, — если забоишься меня, отпущу. Только слуг своих ты больше не увидишь, сама пойдёшь.       — Нет, не забоюсь! — храбро ответила девушка. — С тобой останусь!       — О, прекраснейшая! Открой же мне своё имя!       — Шинджуми…       Прижал её оборотень к себе и стал целовать страстно. Сначала в губы, потом в шейку, потом в белое плечико.

***

      — Так, СТОП!!! Хотите сказать, это и есть спектакль для родительского дня?!       — Конечно, президент! Тебе понравилось? — Руководитель клуба искусств Кота Хаяси просто сиял от гордости за свою постановку.       — Нет! — отрезала Мисаки. — У нас тут дети будут, а вы всякие непотребства показываете! Зачем было убивать Широкаву, Куротацу и Сарошину? Это же детская сказка!       Кота совсем сник и не стал отвечать, но демона-президента так просто было не остановить.       — Я понимаю, почему Шинтани играет медведя, он тоже может за раз проглотить хоть слона. Но ты, Усуи, почему согласился играть золотую рыбку?!       — Рыбу, президент, смекаешь? — помотал перед её носом пальцем Такуми. — Рыбы не разговаривают, значит, слова не надо учить.       Аюзава выпала в осадок от такого ответа и повернулась к сцене. Глядя на её застывшую фигуру, повернулись и остальные. После полуминутного замешательства президент отмерла:       — Кто-нибудь разнимет уже этих голубков? — И, не дожидаясь помощи, рванула на сцену сама.       Не заметивший конца представления «оборотень» продолжал лобызать «княжну», сидевшую на покрывале и покрасневшую до корней парика. Мисаки рванула его за шиворот и пару раз тряхнула, а затем вгляделась в лицо.       — Кано?! — Аюзава не верила своим глазам. — Ты и девушка?.. — Она никак не могла осознать, что парень с боязнью женского пола так резко перешел к поцелуям. — Погодите-ка… — Она повернулась к «княжне» и присмотрелась внимательнее. — Юкимура?! Почему ты играешь женскую роль?       — П-п-президент, — залепетал тот, — С-сакура внезапно заболела, а я ходил на все репетиции и помнил все слова, вот и… — поток оправданий затих.       — Внезапно заболела, говоришь, — Мисаки странно покосилась на Кано, который старательно прятал глаза. Уж кому, как не ему, было выгодно избавиться от партнёрши. — Ладно, идите переодевайтесь. И чтоб на родительском дне я этого позорного спектакля не видела!