***
Приняв недавнее молчание за отрицание, Лихарев все же накормил Артема сытным ужином и даже десертом, хотя юноша в последние минуты отчаянно сопротивлялся. После этого Чеха зачем-то погнали в душ. Начальник был слишком суетлив и постоянно задумчиво смотрел на возлюбленного, как будто в чем-то сомневаясь. Это не могло не вызвать подозрений. Самым странным во всем этом шоу выглядело то, что педантичный главред, сбрасывающий дома маску босса-тирана, почему-то до сих пор не переоделся и по-прежнему щеголял в белоснежной рубашке, брюках и галстуке. Рукава только закатал. Когда мокрый и переваривший ужин за время купания Артем вернулся в спальню, он никого там не обнаружил. Вообще Лихарев выключил свет во всей квартире, и это поневоле наводило на пугающие мысли. Чех решил, что для такого случая, в качестве отвлекающего фактора, подойдет как раз костюм «я только что вышел, весь такой в одном полотенце и разморенный». — Я даже не знаю, — сам себе сообщил Чех свое же состояние. — Может, он уготовил что-то совсем страшное… Обрезание какое-нибудь. Еще что. В маньяка поиграть решил, хотя куда дальше... Я не знаю. Артем, вытирая полотенцем голову, пошел как раз туда, куда ходить не следовало — в мрачную гостиную. Свет он включать сначала не стал. — Лихарев! Выходи, подлый трус! Что за игры? — Я и не прячусь, — прокомментировал Лихарев. Он сидел в центре комнаты на стуле, закинув ногу на ногу. — Я смотрю, ты решил не одеваться? Это очень хорошо. Проходи, присаживайся. — Главред кивнул головой на еще один стул, стоящий рядом. Однако он, в отличие от того, на котором восседал мужчина, был накрыт полотенцем. — У меня к тебе тоже… серьезный разговор есть. — Совсем чокнулся? — вздохнул обзорщик и пошел усаживаться на стул. Артем уже просто не знал, как реагировать на все, что сейчас творил начальник. Он решил остановиться на варианте «переутомление». — Ага. Ты неблагоприятно действуешь на мою психику. Или нет… — томно вздохнув, Лихарев поднялся, как только Чех сел. Сергеевич встал сзади, устраивая руки на плечах любимого, чтобы огладить и размять расслабленные после теплой ванной мышцы. На коже все еще чувствовалась влага. — Ты же понимаешь, я не собирался истязать тебя месяцами. Но я не уверен, что двух недель тебе хватило, чтобы понять, что ты был слишком нетерпелив… иногда. Часто. А еще меня по-прежнему выводят из себя ваши с Игорем шуточки. — Речь мужчины тянулась, как патока. На последней фразе в его голосе послышалось неодобрение, и тут же щека Артема получила пару легких шлепков, после чего его голову резко запрокинули назад. Лицо Лихарева нависало сверху. — Ну, знаешь, ты не Петросян… — Артем скривился, получив свое наказание. А после, когда уже его глаза встретились с лихаревскими, Чех совсем изумился поведению главреда. — Кость, серьезно, чего ты задумал? Ты так говоришь сейчас, как будто уговариваешь меня кредит взять. — О, а ты бы согласился сейчас и на такое? Нет, на самом деле я, так сказать, хочу предложить тебе сыграть в одну игру. Причем, по условиям тебе почти ничего не придется делать. Но есть пара «но». — А если я не хочу играть в игры? — тут же принялся протестовать обзорщик, следуя зову своего нелегкого характера. — Тогда будешь развлекаться со своей рукой еще пару недель, — фыркнул Лихарев, вдруг потянув Артема за волосы одной рукой, а второй скользнув на грудь и скрутив сосок. Похоже, начальник готов был пойти на все, лишь бы обзорщик «взял кредит». — Ай! Лихарев, — Чех фыркнул. — Ладно, давай играть. Перспектива руки меня никак не радует еще две недели… С ума сойти можно. И какие же «но»? — с опаской поинтересовался Артем. — Ты мой сладкий, — довольно и как-то зловеще прорычал главред. — Ну… Первое: ты будешь связан. Второе: ты будешь очень, очень послушным мальчиком. В противном случае, твоя участь тебе известна… — Связан? М-м-м… Ладно. Но смотри, у меня лежит в тумбочке записка с тем, что это ты меня убил. На всякий случай... — вторая часть обязательств как-то удивила обзорщика. — В каком плане «послушным мальчиком»? Я же связан буду, куда послушнее! Если только рот заткнуть. — Узнаешь, — уклончиво ответил Лихарев. Получив согласие, времени он терять не стал, и пока Артем взволнованно бормотал что-то себе под нос, вытащил из уже мелькнувшего сегодня на кухне черного пакета тонкий канат. Мужчина устроился сзади за стулом и начал в молчании скручивать запястья Чеха. Спустя минуту руки оказались туго привязаны к металлическим прутьям, которые служили одновременно подлокотниками и рамой для спинки. — Можешь попробовать пошевелиться, если хочешь, — мрачно произнес Костя, выуживая из пакета следом за веревкой плотную кожаную повязку на глаза. — Но у меня хороший друг — яхтсмен. — Ага, хвастун, — Артем закатил глаза, все же дернув руками. Все оказалось достаточно прочным, высвободиться было фактически нереально. Чех с волнением ожидал дальнейших условий игры. Впрочем, долго этого делать не пришлось. В мгновение ока юноша потерял возможность видеть, а череп обернул толстый ремень, с помощью которого и крепилась повязка. На ней были даже какие-то специальные мягкие подушечки, из-за которых она скоро почти перестала ощущаться на лице и при этом не позволяла подглядывать снизу. Лихарев неожиданно надолго замолчал, даже почти не двигался, похоже, намеренно стараясь не производить никаких звуков. Последним делом он стянул с бедер Артема полотенце, а потом провел горячей ладонью по обнаженной коже. Отстранился — и снова через томительный промежуток тишины прикоснулся, но на сей раз к обоим соскам. Артем вздрогнул и закусил губу, выгнувшись. Возбуждение сию минуту принялось охватывать голодное по ласке тело. Чех, как слепой, неестественно водил головой, вслушиваясь в пространство. Он, в общем-то, надеялся, что на этом все правила и заканчиваются. Просто необычный интересный опыт, отсутствие зрения обостряло остальные чувства. Невозможность двигаться придавала остроту и некую беспомощность, которая для обзорщика была сродни БДСМ: столь же приятно-неприятное ощущение. — А теперь нам нужно определиться с тем, как ты будешь меня называть. И хотя я в тебя, конечно, верю, я не стану обременять тебя «Константином Сергеевичем». Нужно что-то короткое и емкое. У тебя есть идеи, а, хороший мой? — неожиданно спросил Лихарев, не останавливая беспорядочных повехностных ласк. Причем, если до этого он прямо-таки мурлыкал, уговаривая обзорщика на авантюру, то сейчас завел беседу до боли знакомым тоном. Начальника, который не очень одобряет молодого рыжего засранца, подсунутого ему бывшим преподавателем. Это создавало странный контраст с тем, что главред делал. — Кстати. Надеюсь, сейчас в душе ты подрочить не успел? — Может, сволочью? — усмехнулся Чех, потягиваясь, ерзая и елозя. Иногда затихая и прислушиваясь к ощущениям. — Нет, не успел. — Я сказал тебе быть послушным мальчиком, — рявкнул Лихарев, резко прервавшись и выписав Артему болезненный шлепок по ляжке. Тот засмеялся. — Давай, ты так редко обращаешься ко мне на «Вы», сделай милость. Ну и как ты будешь меня называть? — Я не знаю! Сэр? Ты все рав… Вы все равно своею скупою рожею похожи на человека английских кровей, — Артем замолчал, выжидая реакцию. Хотя аппетит в странных играх у Лихарева немного пугал. — Хорошо. Пусть будет «сэр», — просмаковал главред слово на слух. — Так вот… когда тебе станет очень хорошо, Артем, ты обязательно скажешь мне, что ты скоро кончишь, если я продолжу. Потому что тебе запрещено это делать, пока я не разрешу. Ты понял? — Ладно. Но это все очень странно выглядит... В тишине послышался короткий смешок, потом шаги, шорох и скрип. Костя переставил свой стул так, чтобы сесть под углом в сорок пять градусов к Артему и щелкнул крышечкой тюбика с лубрикантом. Артем повернулся на пошловатые влажные звуки. Вернее, это были лишь звуки только сперва, пока Лихарев растирал гель в ладонях. Но потом член юноши сжали в скользкой хватке, томно и чувственно массируя твердеющий ствол. Вторая рука ласкала тело, скользя по бедрам, груди и животу, ныряя иногда под яички и доставая до анального отверстия. Чех быстро возбудился и «младший» был готов уж очень скоро. Артем прикусывал губы, точно угадывая источник звука и ласк, коим сейчас являлся Лихарев. Но пока он лишь немного неуверенно «наблюдал» за мучителем, следуя своему слуховому инстинкту. Главред не церемонился. Скоро нежный интимный массаж превратился в агрессивную дрочку. Мужчина постоянно обновлял смазку, что позволяло ему скользить рукой по эрекции с любой желаемой скоростью. Задача была проста: обвести Чеха вокруг пальца, внушив, что все на самом деле очень просто. А что мог сделать надолго оставленный без секса молодой человек? Даже не мастурбировавший несколько дней в ожидании выходных, когда, наверное, уже наконец-то дадут? И вот, первая подлость свершилась. Как только Артем вовсю начал наслаждаться пусть незамысловатыми, но долгожданными ласками, Лихарев впервые остановил руку, крепко сжав напряженный член у основания. Чех охнул, вцепившись пальцами ног в ковер. Горячая от трения ладонь сползла на живот обзорщика и одними легкими касаниями пальцев побрела вверх по груди. Снова редактор только наращивал нетерпение, поглаживая мягкую кожу и наслаждаясь беззащитностью любовника. — Ай! Ты что творишь?! — издал разочарованный возглас обзорщик, извиваясь немыслимыми фигурами. — В смысле, сэр, какого хрена происходит? — Ох, ну я же не могу тебе довериться. Вдруг ты не предупредишь меня? Забудешься? Решишь, что контролировать себя не обязательно и кончишь, лишив меня и, главное, себя большего удовольствия? — В голосе Лихарева слышались издевательские нотки. На последнем слове он сжал пальцами потвердевшие от острого возбуждения соски, не прикасаясь более ни к какой другой части тела. Если бы Артем не знал, что его любовник рядом, можно было подумать, что вокруг нет ничего, кроме систематических стимуляций отдельных точек. — Да ладно, ладно! Я буду предупреждать… — уверял Артем, явственно осознав, что иначе его просто затерроризируют таким образом. Чех становился все горячее, а повязка на глазах, казалось, нагрелась настолько, что могла жечь. Он притих, ожидая реакции хозяина положения на его обещание, лишь немного морщась от ласк на грани неприятного. — Посмотрим. Ты можешь немного… вот так… — Костя слегка потянул юношу за колени, показывая, как подвинуться. В новой позиции Чех не сидел прямо на стуле, а съехал на самый край, делая основной упор на руки и икры. Обзорщик повиновался. А Лихарев уже по новой смазывал руки пресловутым гелем. Мужчина, не переставая размеренно ласкать возбужденный орган, нашел пальцем второй руки дырочку между ягодиц. Артем поначалу с непривычки сжался, вскидывая бедра, но разве его кто-то спрашивал? Скользкий палец вошел внутрь, ловко находя простату, и теперь каждый новый круг движения ладони вдоль члена сопровождался чувствительным давлением изнутри. А обзорщик тут же жалобно заскулил, ерзая и громыхая стулом. Но долго юноша пребывать в подобном состоянии не мог, сказывалась сексуальное голодание, потому уже спустя какую-то минуту Артем начал подавать голос. Сначала какие-то нечленораздельные звуки, а после уже осмысленные умозаключения. Насколько их можно назвать таковыми в подобной ситуации. — Ой-ей!.. Я все… я это... Я все… — выдыхал со стонами обзорщик, когда тело уже собиралось биться в сладкой истоме, а мышцы твердели в предвкушении спазма. И тогда Лихарев, откликнувшись, тут же убрал одну руку с пульсирующей плоти, а вторую, что массировала внутри, просто расслабил. Артема словно окатило свободной волной удовольствия, которая, впрочем, не довела его до закономерного финала. — Это ведь неплохо, правда? Когда твое тело обманывается в пустых полуоргазмах, но ты по-прежнему продолжаешь получать удовольствие… — бормотал мужчина, буквально спустя полминуты возвращаясь в своему занятию. Он вновь замедлял ласки, а то и просто дразнил нижнюю сторону члена краем ладони, натирая уздечку. Слышно было, как сам главный редактор изредка переминается с ноги на ногу и тяжело вздыхает, все еще обремененный грузом одежды. Не один Артем здесь сдерживался. Но обзорщик не видел этого. Сейчас его грудная клетка тяжело вздымалась под ласками мужчины, а сам Чех сидел молча. Он старался прийти в себя и отогнать накатившую слабость. Небольшая, томящаяся боль скручивалась где-то внизу. Даже наигранные дерзкие нотки в выражении лица юноши пропали. — Да ты просто скала, — снова не выдержал Лихарев, в очередной раз получив в ответ на ласки только дерганую дрожь. — Так злишься на меня, что не хочешь еще немного покричать? Или постонать? Или поскулить? Нет? — ноготь мужчины скользнул по щели на головке члена, собирая сочащуюся смазку, когда как пальцы второй руки ласково поглаживали набухшие яички. — И все еще нет? — Сэр, перестаньте… — взмолился Артем, стараясь увернуться от настойчивых ласк. Но удавалось это у него очень скверно. Чех еще несколько раз в каком-то полузабытье выдавил из себя рассеянные «нет». И вновь — «нет». А после это все смешалось в неопределенные сконфуженные стоны, которые, как бы ни хотел, не мог сдержать обзорщик. Зачем сдерживаться? Да из вредности, зачем же еще. Артем стонал громко и отчетливо, извиваясь на стуле змеей. А потом вновь: — Кончаю..! — Времени с первого перерыва прошло всего ничего. А бедный обзорщик уже едва ли не забрался на спинку стула, если бы не привязанные руки. Он столь активно семенил ногами, что собрал под собой ковер. Его мучитель вновь прервал ласку, поглаживая ладонью напряженный торс. — Умница, — ворковал мужчина, удовлетворенный таким послушанием. Еще несколько мгновений Артема била мелкая дрожь, но после он начал обмякать, победив беснующийся организм. Молодость и горячность брали свое. Когда главред снова ввел палец внутрь, даже не успев взяться за член, Артем чуть ли не вскрикнул. Оргазм, наконец, поймал беглеца и тесно сжал в своих тисках. Обзорщик окаменел, его руки вцепились в подлокотники, а ноги оказались словно изломаны. Удовольствие накатило волнами. Ими же щедро изливался на собственный живот Чех, нервно крутя головой. Даже тогда, когда его организм почти избавился от напряжения, и мышцы все еще пульсировали в послевкусии экстаза, Чех вдруг испуганно напрягся, интуитивно направляя лицо в сторону своего мучителя. — Я… О, простите, сэр, это… случайно вышло… — обзорщик еще не восстановил дыхание, а сердце, кажется, билось в глотке. От того так сложно говорить. Но страх нарушить условия игры пересилил всякие физические неудобства. В конце концов, Артему грозило остаться без какого-либо «сладкого» еще на две недели. Лихарев долго молчал. Его рука замерла на едва ли обмякшей плоти, сам он сбивчиво дышал. Наконец он отнял ладонь от тела Артема, а после глубоко вздохнул. Еще какое-то время со стороны мужчины доносилось тихое копошение, он, видно, поднялся со своего места, и обзорщик успел унять дрожь в теле. Но у Константина Сергеевича был иной взгляд на наказание. После продолжительного молчания мужчина грубо схватил Чеха за волосы, шлепнув пленника перепачканными в сперме пальцами по губам. Обзорщик вздрогнул. — Плохой мальчик. Придется очень хорошо извиняться. Ты понял? — Лихарев еще раз дернул за рыжие пряди. — Да, сэр… — чуть слышно отозвался Чех, нервно мотая ногами из стороны в сторону. В один момент он ударился о ногу начальника, которая теперь не давала возможности Артему смущенно свести колени вместе. — Ну так извиняйся, — прорычал начальник, ткнув влажным пальцем между губ юноши. Капля семени, упав с ладони, стекла на подбородок. Лихарев с неприятным рывком отпустил волосы возлюбленного и устроил напряженную ладонь на его груди. Чех разомкнул челюсти, дотрагиваясь до протянутых пальцев языком. Он немного морщился, но скорее от осознания того, что ему приходится вылизывать руки, вымазанные в геле и собственной сперме. Что-либо еще на данный момент юношу не волновало столь явно. Чех был осторожен. Иногда, как слепой щенок, тыкался в руку Лихареву, чтобы просто ее найти. А когда находил, вбирал в себя или же осторожно водил языком. Как Артем ни старался, а процесс оказался достаточно трудоемким. И в результате он измазал все лицо, а во рту отчетливо стоял странный привкус. Когда начальник убедился, что достаточно, он молчаливо потрепал Чеха по щеке и передвинул свой стул, устроив его сзади. Лихаревская рука нырнула под чужой привязанной рукой и обхватила юношу под грудью, а вторая точно так же нашла по-прежнему влажный и крепкий орган. Прямо над ухом Артема раздавалось тихое и почти ровное дыхание, которое то приближалось, когда сам мужчина подавался вперед, то затихало, когда он отворачивался и тепло сопел куда-то в затылок или в плечо. Константин Сергеевич энергичными и настойчивыми ласками быстро возвращал Чеху понимание того, что игра еще не окончена, направляя движения ладони то преимущественно от головки к основанию, то наоборот — как будто выцеживая оставшиеся внутри соки. Чех стонал, но тихо и стеснительно, сдерживаясь. Парень ухитрился немного отклониться, чтобы найти носом шею главреда. Сейчас ему отчаянно не хватало тактильного контакта, нежности в этой безликой ласке и томной пытке. Парень горячо дышал, охлаждая свой нос и чуть липкие губы о прохладную кожу мужчины. Лихарев знал, что пресекать этот порыв нельзя. Любовник был перед ним открытой картой, на которой написаны все желания. И выполнение некоторых из них способствовало лишь большему обострению чувств. Проведя ладонью по груди Артема, редактор скользнул ласкающей рукой ниже, пропустил между пальцами плоть. Его губы нашли приоткрытый рот молодого человека и тут же вырвали из него стон. Впервые за вечер сексуальная пытка была разбавлена поцелуем. Чех засеменил ногами, испытав сильный прилив возбуждения от развратных движений языка, скользящего по зубам, вылизывающего нежную кожу губ. А потом Лихарев, словно чувствуя наливающееся удовольствие, болезненно сжал чувствительный после первого оргазма орган. Артем скривился и даже отстранился, охнув. — Мне больно… — захныкал он, дернувшись и вжавшись в стул. Парень кривился и бесновался, всеми возможными способами стараясь показать, что ну не может он больше такое терпеть. Устал и хочет большего. К сожалению, он не видел лица возлюбленного, и ему казалось, что тот остается невероятно холоден. Но на самом деле Лихарев сам едва сдерживал кипящее в нем вожделение. Он отреагировал на жалобу лишь тихим смехом и переместился с поцелуями на шею с другой стороны. Главред не собирался давать спуска после первой быстрой разрядки. Следующие двадцать минут Артема методично пытали, напомнив о том, что тот должен исправно предупреждать, когда его тело на грани. И все же Лихарев выбивал оргазмы: такие, когда тело корчится в судороге, но реакция половой системы продолжает насильственно сдерживаться. Быстро доводящая до пика интенсивная мастурбация сменялась резкими паузами, в которые очень беглая ласка дарилась соскам и яичкам, или вовсе поглаживаниям бедер и живота. Артем по истечении этого времени уже окончательно извелся, стонал, рвался, натер запястья и искусал все губы. — Я хочу Вас, сэр… — вновь очередная попытка расплавить сердце неприступного главреда, произнесенная почти шепотом. Надрывным, путающимся в стонах. Чех подался вперед и приоткрыл губы, стараясь оставаться как можно соблазнительнее. — М-м… — отозвался Лихарев. В игре «Морской бой» это означало бы: ранен. Но еще не убит. И поэтому мужчина контратаковал. — Но мы играем не по твоим желаниям. Если бы ты хорошо попросил, я, может, и обдумал бы это предложение… Редактор вдруг резко встал, снова переставив стул так, как тот стоял раньше. Следующее прикосновение сразу пришлось на промежность Артема, а вторая рука мужчины бездействовала. Теплые влажные пальцы гладили и раздвигали кончиками узкое анальное отверстие. Чех задохнулся в ощущениях. — Сэр… ах… — Артем проглотил очередной стон, сдерживаясь. — Я так хочу Вас… Пожалуйста… — Чех почти молился, подаваясь вперед и желая уткнуться в плечо любимого. Но тот уже находился вне зоны досягаемости, а его сдерживала длина собственных рук и их способность немыслимо изворачиваться. — Пожалуйста — что? — строго переспросил Лихарев. Артем этого не видел, но главред голодно, по-звериному морщился, переминаясь на месте. Палец вдавился в простату, вновь заставляя изгибаться и хаотично двигать бедрами. — Пожалуйста, возьмите меня… — Чех заныл, стискивая ноги. Константин Сергеевич зарычал, отпуская Артема. В следующую минуту слышно было, как мужчина едва ли не срывает с себя ставшую ненавистной одежду. Однако полностью раздеваться он не стал, желая и таким образом продемонстрировать доминирование. — Хороший мальчик, — услышал обзорщик и совсем близко учуял запах возбужденного тела возлюбленного. Но тот не собирался спешить. Он просто встал над юношей, с полным упоением властью лаская себя почти перед лицом у Чеха и позволяя тому сжимать бедрами облаченную в брюки ногу. — Что Вы делаете?.. — обзорщик нервно крутил головой, принюхиваясь. Он улавливал терпкий запах лихаревского возбуждения, действительно ощущал его рядом с собой, но никак не мог понять направление его мыслей. Артем начинал нервничать. Лихарев отвечал лишь надсадным сопением и прорывающимися тихими стонами. В какой-то момент он тихо засмеялся и остановился. Пора было освободить несчастного измученного мальчика. Начальник в извращенном жесте склонился, чтобы разрезать веревки, так, что его плоть задевала щеку Артема. И прежде чем тот успел понять что-то большее, чем факт столь сильного желания, Константин Сергеевич столкнул обзорщика со стула в направлении дивана, на который сперва перебросил полотенце. Чех прерывисто охнул, почувствовав, как сзади к его распластавшемуся телу прижимается полуобнаженный возлюбленный. Лихарев готовил себя, растирая смазку по надетому презервативу, и целовал молодого человека в шею, плечи и спину. Сам же обзорщик, едва заметно ерзая, терся возбужденным органом о полотенце. Он позаботился даже о том, чтобы начальнику было достаточно удобно, изящно прогнувшись в спине и выпятив задницу. — Нельзя, — низко прорычал Лихарев, заметив движения Артема и сжав его член в ладони. — Если ты думаешь, что мы закончили, — начальник едко усмехнулся, переходя на шепот, — то ты ошибаешься. И под жалобные всхлипы обзорщика мужчина вошел в подвластное ему тело, ярко простонав возлюбленному на ухо. Изголодавшийся организм Лихарева горел от острого удовольствия, и он сразу же начал ритмично и сильно толкаться в тесное нутро. Пожалуй, даже большей пикантности процессу придавала власть, возможность издеваться над ослепленным Чехом. Его по-прежнему держали в крепкой хватке, не давая получать удовольствие иначе, как от движений раздражающего задний проход и простату полового органа. Обзорщик, потерявшись в пространстве, ощущал чужие прикосновения как вспышки. Нападения казались беспорядочными. И психика обзорщика хоть и пыталась обороняться едким раздражением и злостью, но юноша чувствовал себя безмерно опущенным. Со временем Чех привык, голова от резкой смены положения перестала кружиться. Обзорщик даже начал подмахивать бедрами навстречу Лихареву, добиваясь большего удовольствия, ибо иной возможности скорейшего удовлетворения натянутых нервов не было. А начальник воспринял это как требование быть грубее. Обхватив обеими руками Артема за талию, он стал еще более порывисто направлять его к себе, задыхаясь от интенсивных ощущений. Оргазм накрыл мужчину внезапно, вырвав протяжный рев из груди. Содрогнувшись, Лихарев прижался торсом к спине Артема, натужно сопя, постанывая и целуя покрытую испариной кожу. Когда судорога отступила, пропустив вперед приятную слабость, горячие ладони соскользнули вниз, обхватывая болезненно-возбужденный член и медленными, чувственными ласками подводя исстрадавшегося молодого человека к краю. — Я тебя люблю, — едва слышно выдохнул на ухо Константин Сергеевич, мягко вжавшись в твердое, напряженное тело. Артем задыхался, чувствуя, как амурные соки бурлят внутри его плоти и захватывают власть над самим человеческим существом. Обзорщик словно врос в начальника, с болью прижимая к себе изломанные в напряжении руки; острые пальцы терзали молодую кожу в предвкушении удовольствия. Еще секунда, жалобный стон, ослабшее трепещущее тело в мужественных сильных руках — и жидкое ДНК редкими каплями падает на обивку и полотенце...Часть 1
28 ноября 2014 г. в 21:53
Две недели прошло с тех пор, как Артем и Константин Сергеевич разобрались в своих чувствах и решили строить отношения. Это был конец августа. Жители мегаполиса наконец перестали помирать от жары, задышали свободно — даром, что город опустел ввиду окончания сезона летних отпусков. Каждый старался урвать свой кусочек моря (или леса, или заграницы), не откладывая до осени и зимы.
Чех потихоньку оставил квартиру бывшему соседу-бухгалтеру и перебрался к Лихареву. Периодически он все же возвращался к Мите, не желая вызывать особых подозрений среди коллег, да и в прежнем жилище еще оставалось имущество обзорщика, за которым надлежало следить. Но в новом доме его каждый вечер ждал любимый человек. Заботливый, нежный, как оказалось, и обладающий хорошими кулинарными навыками. Артем постоянно находился в тепле и сытости. Его даже почти баловали…
Но лишь отчасти.
Несмотря на всю идиллическую обстановку, нашелся один нюанс, который все эти две недели не давал юноше покоя. У Артема с Костей совсем не было секса. Первый списывал это на то, что главред до сих пор обижается на выходку с Игорем, однако вида тот не подавал никакого. Только когда Артем всеми силами демонстрировал свое желание, начальник обходился поцелуями, объятиями и лишь сильнее раззадоривающими ласками — а после ловко переводил тему. Объективно — Лихарев очень тепло относился к возлюбленному. Субъективно для обзорщика — был холоден. Это же начало романа, кровь кипит, страсти хочется!..
В какой-то момент терпению Артема пришел конец. Чех, по приходу домой, сел дожидаться Лихарева с работы, заварив себе и любимому чай. Как всегда, мистер Трудоголик опоздал, напиток остыл, а обзорщик совсем извелся. Но слишком долго ждать ему тоже не пришлось. Ровно в тот момент, когда горячий чай превратился в освежающий, замок входной двери щелкнул, и в квартиру беззаботно вошел Сергеевич, шурша какими-то пакетами.
— Привет, — пробасил он, занося котомки с продуктами в кухню. Впрочем, среди пакетов из гастронома нашелся один, разительно выбивающийся среди прочих — совершенно черный, с красными ручками. Взгляд Кости тут же упал на чашку с чаем, и он сделал большой глоток, не садясь. Идти переодеваться мужчина не спешил, видя в общении с Артемом первостепенную цель. — Ты давно дома? Не скучал?
— Нет. Мне надо с тобой серьезно поговорить. Присядешь? — пробасил Артем, передразнивая начальника.
— Хм, — задумчиво выдал Лихарев, покосившись на сумки. «Потом разгружу», — подумал он, присев на табурет лицом к обзорщику. — Дай угадаю. Это как-то связано с Лососем, который никак не привыкнет к новому месту и иногда гадит по углам? О том, что я с ума схожу от его шерсти на темных вещах? Или о том, что я заставляю тебя мыть полы на кухне и в гостиной три раза в неделю?
— Я и у себя их столько мыл! — возмутился Чех, обиженно надувшись. Но определенного вида вопрос все еще свербил в рыжей голове: — Нет. Мы только сошлись, а нет никакой личной жизни. Я молодой, мне хочется… Все время. А ты меня на диете держишь.
— Я и сам на ней сижу, хочу заметить. — Костя выгнул брови. Он выглядел надменным и пародировал возмущение Артема, но сам давил улыбку. Обзорщик пока даже не догадывался, что его ожидает после такого вот сексуального голодания.
— Кто тебя знает, может, налево ходишь! Это такое наказание за тот казус с тем, чье имя мы не произносим в этом доме? — еще более обиженно бубнил Чех, голодными глазами глядя на Лихарева.
— Именно. Впрочем, мучиться тебе недолго осталось… — загадочно улыбнувшись, Лихарев все же встал и начал разбирать покупки, рассовывая продукты по своим местам. — Ты сегодня хорошо поел? — промурлыкал главред. — Еще не ужинал?
— Что б тебя черти драли, — зашипел обзорщик и отправился горевать с Лососем в обнимку.