23 истории из жизни

      Не так Анни представляла себе их последнюю встречу. Правда, она вообще не думала, что все случится так нелепо.       В небольшой комнате сыро, как и во всей землянке, служившей ее другу домом. Удивительно, почему мебель и многочисленные книги до сих пор не покрылись плесенью. Тусклый свет от восковых свечей лишь слегка рассеивает мрак комнаты, позволяя женщине с трудом передвигаться в пространстве. Места в коморке, в которой Бертольд доживал свои годы, было катастрофически мало.       Сам же хозяин жилища лежал на кровати и еле находил в себе силы не закрывать глаза. Насыщенно-серые в молодости, а теперь выцветшие как у всех стариков, даже сейчас они смотрели виновато – в прошлые времена Фубар, несмотря на свое состояние, всегда встречал редкую гостью в дверях и обязательно предлагал ей чашку чая из лесных трав. Теперь же он даже не мог подняться.       Немощное тело обезвожено, его бьет крупный озноб, хотя мужчина надежно закутан в слой из шерстяных пледов и нескольких шкур. Губы, обрамленные светлыми усами и бородой, слегка подрагивают, пытаясь скрыть новый приступ боли. Бертольд просто не хочет, чтобы его запомнили таким…       Смотреть на это невыносимо, но Анни все равно не отворачивается. Лишь слегка улыбается, как когда-то очень давно, и ласково проводит кончиками пальцев по сморщившейся коже. Прикладывает к его губам небольшую чашечку с водой и все-таки отводит взгляд, видя, как жадно старый друг делает крохотный глоток. Бертольду, живущему одному в глуши, просто некому подать стакан воды, а нога, поврежденная во время стычки с каким-то диким животным, высосала все силы. Даже компресс, наложенный правильно – Анни не допускала, что ее Фубар, досконально знающий все свойства лечебных трав, ошибся – не помог. Титан был уже не молод.       И от этого понимания хотелось кричать и одновременно громко смеяться над глупыми поэтами, умудряющимися воспеть даже смерть и немощность. Смерть же совсем не красивая. Она вот такая: темная, с примесью вины, горя и вот этого доверчивого взглядом.       Сколько Анни помнила, ее Бертольд всегда смотрел на нее так: доверчиво, преданно, с заботой. С годами она даже научилась находить в его глазах оттенки других эмоций, понимать без слов. Знала Леонхарт и о его любви. Они никогда об этом не говорили, хоть и прожили под одной крышей тридцать лет, но она видела и чувствовала это платоническое чувство каждой клеточкой души. Ощущала и боялась его, ведь не понимала, за что ее можно полюбить.       Оглядываясь назад, теперь Анни чувствовала только боль и скорбь. Если бы она только сделала ответный шаг, все бы было иначе. Но она, Координата, живущая намного дольше своих собратьев-титанов, не смогла перебороть себя. Даже в день, когда покончил с собой Райнер, не способный больше справляться с безумием титаньей болезни, поражающей каждого третьего в их народе, женщина не смогла подойти к рыдающему над его могилой Бертольду и просто обнять. Не смогла подарить даже невинную крупицу тепла.       Им было тогда всего по тридцать лет. Совсем молодые. Двое, оставшиеся жить затворниками в доме с одной пустой комнатой. А через пятнадцать лет ушел и Бертольд. Просто не захотел, чтобы она видела, как он медленно стареет.       Ушел, но всегда оставался рядом. К холодам под навесом всегда лежал достаточный запас поленьев для камина, а по утрам лохань, из которой пила домашняя живность, чудесным образом наполнялась водой. Очень редко они встречались у могилы Райнера.       Бертольд еле слышно застонал и снова обмяк в ее руках. Губы вновь попытались сложиться в улыбку:       - Прости меня, - Анни даже не сразу поняла, что он обращается к ней. Просто смотрела на одинокую слезу, скатившуюся по морщинистой щеке, старалась прощупать то замедляющийся, то ускоряющийся пульс. – Ты не должна была видеть меня в таком состоянии.       - Не говори ерунды, - шепчет она в ответ, борясь со вспышкой внезапной злости. – Во всем виновата лишь я…       Ей так много хочется сказать, но этот полный заботы болезненный взгляд останавливает ее. Он и так все знает. Поэтому Анни просто кладет голову на грудь старому другу и вслушивается в биение его сердца. И когда рука старика нежно обнимает ее, женщина не отстраняется. Ей даже начинает нравиться это странное чувство. Она счастлива, что таким образом подарила частичку своего тепла дорогому человеку, с которым так несправедливо обходилась всю жизнь.       На рассвете она плакала.