Надо мною тишина

Мыс Бичи-Хед всегда славился плохой погодой. Постоянные дожди и бури, проходящие по побережью, не способствовали улучшению условий проживания в этом регионе. Но старые рыбаки со своими семьями, привыкшие жить бок о бок с капризами природы, продолжали существовать на этом пустом клочке земли, где не дождешься ничего, кроме волн у самого обрыва и гулкого ветра, залетающего в печные трубы. Но сейчас и они ушли. И больше никогда не смогут вернуться. Ничего живого не осталось за множество километров вокруг. Кажется, это единственное нетронутое место, что осталось во всей стране под названием Великобритания. Я стою на самом краю мыса, а передо мной простирается такой огромный, но кажущийся таким маленьким океан. Морские брызги вместе с ледяным ветром летят мне в лицо, заставляя жмурится, прикрывая лицо рукавом уже насквозь промокшей куртки. Одежды получше, увы, в деревеньке не нашлось. Рыбацкие штаны уже задубели от пропитавшей их соленой воды и больше напоминали деревянные бруски, чем вещь, которую можно носить. Но я не могу уйти отсюда. Я даже не могу обернуться. Я боюсь. Если я обернусь, то умру. Теперь уже навсегда. Я боюсь этого запаха. Запаха дыма. Запаха гари. Боюсь его ощутить, почувствовать, учуять, как собака свою цель. Но в то же время и жду его. Он будет для меня божьим знамением. Знамением того, что все уже кончено. …Никто не знал, что все так обернется. Никто не знал о надвигающейся ядерной катастрофе. Никто не знал о войне. Никто из нас не помнил, с чего начался этот ад. Но, похоже, правительство скрыло все улики. Началась война. Одни за другими, роты солдат перебрасывались на чужие территории, занимая выгодные позиции, уничтожая мирное население. Все как будто обезумели разом. Правительства встали во главе армий. И мое – не исключение. Черт, слишком резко. Воспоминания, впрочем, как и всегда, не вовремя. Разрывают мою и так уже сожженную душу на атомы, растаскивая клочки на разные концы света, чтобы она уже никогда не смогла воскреснуть. Ну а впрочем, какая теперь разница?.. Мы были вынуждены укрыться. Уйти от нашей родины, уйти далеко, где нас не найдут чужие люди. А главное – чтобы не нашли свои. Развязалась кровавая бойня – все против всех… Маленькие страны были сметены под натиском мощных армий более крупных государств. Люди шли на борьбу с какой-то ожесточенностью в душах, будто бы мстили всему миру за то, что они стали таким. Тогда я думал, что все те страны погибли. Я думал, что после потери своих людей, своей земли они умерли. Может быть, так и было. Я не знал этого. Мы общались друг с другом посредством секретной электронной линии связи. Вели какие-то переговоры, строили планы. Пытались строить. А что мы могли сделать? Ничего. Я все помню. Как мы все, затаив дыхание, следили за передвижением войск, за ареной сражений. Как Швейцария отключился во время наших переговоров. Потом Австрия. Затем и Венгрия. Прошло больше чем полгода. Удалилась связь пятерки северных стран. Практически вся Европа была сметена. На Востоке все было еще хуже. Последним, кто попытался заново установить контакт с нами, был Корея: -...Пш....как меня слышн....ау? Кто-нибудь, прошу! Отзов......тут все...Яп...ранен.....Китай....все....кто-нибудь, помог............. ...... ..... . И все. Пытаюсь избавиться от чересчур живых образов в своей голове. Не получается. Резкий ветер начал крепчать. Похоже, надвигается ураган. Заплакало небо. Россия... О боже, как я молился, чтобы он выжил... Но... Он слишком много взял на себя. Он единственный попытался вернуться к правительству и отговорить его от этой затеи. Ничего не вышло. Власти будто сошли с ума. Но буквально чудом согласились защитить те территории, о которых попросил Россия. Иван стоял до конца. Он пытался обезопасить всех, кто был рядом. Кто был ему дорог. Он жалел, что я был слишком далеко. Я все понял. И попросил не беспокоиться. Ему это трудно далось, но он согласился. Он старался защитить тех, до кого мог дотянуться. «Мы все будем едины» - сколько надежды вселяла эта фраза в чужие сердца! И все бы получилось... Но даже Россия не всесильна... Разрозненные войска неожиданно сбились в одну большую армию, единую, безликую, которая начала стремительно двигаться на восток Евразии. Она была похожа на огромного грифа, камнем падающего на гордого орла. Тем более, что орел является одним из символов Ивана. Сначала не выдержали Прибалты. Их защитные фронты просто смяли, не оставив и камня на камне. Затем Украина. Затем Беларусь. На Земле осталось не более десятка стран, включая меня, Россию, Францию и Америку. Французские укрепления оказались не по зубам могучей армии, оставшейся без разумного руководителя, способной лишь разрушать... ...И тогда войска повернули в мою сторону... Я дернулся всем телом. Дождь вместе с брызгами волн образовали вокруг моей фигуры какой-то дымчатый ореол. Не знаю, какой черт попутал меня вернуться сюда?.. Все уже хоронили меня. Да я и сам, как дурак, купил себе гроб. Я буду Ноем. А гроб – моим ковчегом. Но, к сожалению, я поплыву в нем один. Какое-то странное ощущение вернуло меня на крутой обрыв, заставив мое уставшее тело упасть на колени перед морской пучиной. Как будто спустили курок. Спусковой механизм. Все закончилось здесь и сейчас. Сквозь пелену дождя я почувствовал запах гари. Земля задрожала. Мне уже все равно. Пусть я умру. Ведь я уже мертвец. Я обернулся. Передо мной вверх поднимался, клубясь густыми, мрачными кольцами, черный дым. В виде огромного ядовитого гриба. Атомная война. Ядерная война. Так почему же не использовать бомбы?.. Это был последний город на островах Великобритании. Я чувствую всех своих жителей, будь они на моей территории или за ее пределами. Половина англичан полегла за защиту своих рубежей. Большая часть другой половины растворилась в многотысячной вражеской армии, внутренне перестав быть жителями Соединенного Королевства, превратившист в безымянных пешек безумных начальников. Даже не знаю, как вообще такое возможно. Но именно так и случилось. А оставшихся...оставшихся добили бомбы. Я чувствую всех своих жителей. Их осталось не больше десятка. Тонкие нити судеб тянутся вверх, рядом с такими же нитями, желая жить. Только соседние жизни уже обрезаны, свисая серыми веревками с разлохматившимися концами. Две нити из десяти уже лопнули. Беззвучно, как бывает с мыльными пузырями. Осталось восемь. Дым стал клубиться гуще. Похоже, там начался пожар. Еще четверо. Осталось четыре человека. Даже находясь за несколько километров от того города, я мог видеть огненное зарево бушующего пламени, подпитывающегося чужими жизнями. Трое. Рано или поздно, кто-нибудь доберется сюда. Будь-то вражеские самолеты или огонь. Двое. Один. Чувство такое, будто на гитаре лопнула последняя струна. Интересно, это была нота до? Ноль. От самого сердца, по венам, артериям, по крови начало передаваться странное ощущение. Меня ничто не тяготит. Я будто бы лечу. Никогда себя так не чувствовал… Может, это потому, что я перестал быть страной? Да… скорее всего. Все чужие судьбы, все чужие мысли свалились с меня тяжким грузом, ухнув в бездонную пропасть, откуда они уже не вернутся. Я больше не чувствовал дождь. Не чувствовал ветер. Очередная грозная волна с шумом ударилась о мыс, окатив меня с ног до головы солеными брызгами. Прозрачные капли прошли сквозь мои вытянутые ковшиком ладони. Как, впрочем, и через все мое остальное тело. Наверное, прошлый я уже давно бы запаниковал, забился в угол и тихо сходил бы с ума. Или наоборот, бросился в бой, неважно с кем, лишь бы спасти себя. Или кого-нибудь другого. Но те времена давно прошли. Война приучает к смирению. К ощущению близости смерти. Страны чувствуют тысячи людей. Им это чувство знакомо особенно близко. Тело становится прозрачным. Медленно, неумолимо. Наверное, это и есть забвение. Вся моя территория практически уничтожена. Все мои люди умерли. Если моей земле не принять чужих поселенцев как своих новых жителей, я окончательно умру. Навсегда. Но откуда здесь сейчас люди? Легкость распространилась по всему моему телу. Я широко открыл глаза, чтобы не пропустить свою смерть. Это будет несколько обидно, не так ли? Ну... а если проверить... Нет, кто сейчас может быть на покинутой всеми, разбомбленной Британии? Я знаю, ты не хочешь умирать так просто. Просто проверь. Чтобы лишить себя окончательной надежды? Хорошо, я это сделаю. Ну а может, для того, чтобы обрести новый смысл?.. Я закрыл глаза, сосредотачиваясь. Начнем с юга. Остров Уайт. Мой внутренний взор летит через леса, холмистые равнины, пустоши. Стоунхендж. Лондон. Уходим налево. Оксфорд. Бристоль. Ни единой живой души. Территория Уэльса. Кардифф. Холихед. Никого. Вот видишь? Опять Англия. Ливерпуль. Престон. Йорк. Все города пусты. От некоторых остались лишь обугленные остатки. А от некоторых лишь кратеры. Шотландия. Станрар. Глазго. Северная Ирландия. Белфаст. Лондондерри. Ни одного живого человека. И снова Шотландия. Эдинбург. Стерлинг. Форт Вильям. Остров Харрис. Терсо. Данди. Вот видишь, нико… А там кто? Где? В Терсо? Несколько небольших кораблей бросили якорь неподалеку от руин старого Терсо. На берег сошло уже больше полусотни человек. Одни разводили костры, другие отправились исследовать разрушенный город. В лагере были совершенно разные люди: крепкие мужчины и матери с детьми, пожилые старики и молодые подростки. С корабля прибывали все новые шлюпки. За отправкой пассажиров следил капитан, стоя на капитанском мостике. А рядом с ним стоял… Этот человек тут же исчез, не оставив никаких следов. Только белый шарф мелькнул в воздухе. Сзади послышались легкие шаги. Чьи-то холодные руки легли мне на плечи и немножко их сжали. Тут же я чуть не упал. Страшная тяжесть рухнула на меня, придавливая к земле, грозясь раздавить в лепешку. А затем... Пустое пространство, заполненное лишь обрывками чужих жизней, начало оживать. Вот срослась одна нить. Затем другая. Третья. Десятая. Двадцатая.... Они, скользкие щупальца, липли к останкам моей души, переплетая их между собой, создавая мою сущность заново. "Нужно быстрее обустроиться здесь. Будет трудно, но мы справимся!" - раздался незнакомый голос у меня в голове. Другой. Третий. А потом меня захлестнул поток не моих мыслей, чувств, переживаний, ощущений… Какая у меня непривередливая сущность страны. Готова за гранью смерти принять любых людей за своих…Похоже, придется заново учиться игнорировать чужие мысли... Теплые руки держали меня крепко за плечи, не давая упасть. А потом осторожно развернули. Россия. Как я и думал. На лице беспокойство. Но смотрит он не на меня, а на мои ноги. Склоняю голову. Полупрозрачные лодыжки медленно приобретают плотность, впрочем, как и руки. Даже не буду думать, как плохо я сейчас выгляжу в его глазах. - Ты жив? – вдруг задал он вопрос. Ошарашено смотрю на него: – Я успел, – Брагинский улыбнулся. А он осунулся. Тонкие руки. Мешки под глазами. Похоже, ему сейчас тоже несладко. - А..А ты? – с непривычки голос чуть надтреснутый, как у старика. Я пытаюсь прокашляться, чтобы не першило в пересохшем горле. - Я-то получше, чем ты. Небось, помирать собирался. А обо мне подумал? – Фиолетовые глаза смотрят с укоризной. Конечно, чуть было не умер, а его не оповестил. – Погоди немного. Ваня осторожно обнял меня, будто держа музейный экспонат. И я, наконец, позволил себе расслабиться, повиснув в руках у России. А он начал вливать в меня магическую энергию, которую я истратил до конца еще тогда, когда собирал последние крохи на перемещение сюда. На этот мыс. - Спасибо, – тихо шепнул я. – Спасибо за то, что помог мне выжить. - Еще пока не за что – отозвался Иван. – Мне самому нужна помощь. Большинство моих людей осталось на остатках моей территории. Это в основном бойцы. Но нужно было куда-то переправить женщин и стариков. - Меня уже похоронили остальные страны, да? - … - Ответь. - Да. После той бомбежки, что устроила Армия на твоей территории, никто не думал, что ты выживешь. Кстати, сейчас боевые действия идут в Северной Америке. - Альфред, значит. Надеюсь, он сможет немного проредить их войска. - Все на это надеются. Я, наконец, потрудился вылезти из загребущих русских объятий и опереться на плечо России. - Ты останешься здесь? - Пока что да. - М… -Что? -…Нет, ничего. Спасибо. Если бы не ты, я бы исчез навсегда. Притянув Англию к себе за плечо, Брагинский активировал телепорт. Если бы не ты, я бы утонул. Утонул в бесконечности. В бездне. Я чуть не перешагнул точку невозврата. Мелькнула яркая вспышка. Под хмурым небом, закрытым светлыми облаками, плыл белоснежный гроб. Золотые узоры по бокам поблескивали, отражая водные блики. Неспокойные волны бесновались вокруг него, норовя опрокинуть, утопить прямо посреди океана. Свистел северный ветер, чуть колыша высокую траву. Один резвый вал хлынул на белую крышку, унося с собой насквозь промокшую деревяшку, следующим разом собираясь утащить в морские глубины и содержимое утлой посудины. Волны бились в бессильной злобе о мыс, на котором уже никого не было… Океан лишь разочарованно вздохнул. Глубокий гул раздался под водой, уносимый течениями все дальше и дальше. Ему не удалось собрать свою жестокую дань. Гроб оказался пуст. Спасибо, Россия. Спасибо за все. Спасибо за жизнь, Иван. Я сделаю все, чтобы вернуть тебе долг.