Любовь первая

Эрнест так любил Элиота. Они проводили столько времени вместе, что, казалось, Эрнест знал все о нем. Мог понять, услышать даже то, что Элиот вслух не произносил, и это было прекрасно – всегда знать, чем помочь младшему брату, когда успокоить и что сказать, как обнять. Как приласкать, успокоить… И не только. Эрнест любил Элиота, а Элиот любил его – иначе, совсем светлой и яркой ребяческой любовью, любовью первой и такой сладкой, такой прекрасной, что Эрнест даже немного завидовал. Его первая любовь, прекрасная Мария, отказала ему, и страдал он очень долго – а Элиоту так повезло. Эрнест знал, что когда-нибудь это кончится. Любовь первая редко становится любовью настоящей, любовью той, что на всю жизнь – просто юноша или девушка вырастают, и меняется все. Меняется то, как они понимают мир; меняется то, как они принимают мир, а вместе с этим меняется и их любовь, становясь более зрелой, более… Скудной. Более счастливой? Возможно, но уже не такой искренней. Но Эрнест не думал, что с Элиотом это произойдет так скоро. Эрнест надеялся, что ошибается, что это не то самое, что Элиот не разочаровался в нем. Он был готов на многое ради брата – и даже собственные мысли порой пугали его. А Элиот ходил слишком задумчивым, слишком печальным, не улыбался уже почти никому. - Что-то не так, Элиот? – осторожно прикрывая дверь за собой, спросил Эрнест. В небольшой комнатке подле библиотеки было немного места, но света – достаточно, и Элиоту нравилось проводить здесь время. Темный дом Найтреев угнетал его, а здесь… Здесь было хорошо, и Эрнесту комната эта тоже нравилась. - Я… Я не знаю, - пробормотал Элиот. Он еще даже не был совершеннолетним, не получил свое перо – а эта пора была так важна, так важна для сердца человеческого… Эрнест бы не простил себя, если бы упустил что-то для Элиота важное. - Отец недавно ездил в приют, помнишь? Эрнест кивнул. - Он привез фотографии, их вклеили уже в альбом… Я их смотрю… - прерывисто продолжил Элиот. – И там девочка. Все никак из головы не идет. Раньше я ее на фотографиях из дома Фионы не видел. Эрнест медленно подошел поближе, сел рядом с братом на диван и вздохнул. Сердце сжалось; о, «девочка». В это… В это не хотелось верить, и не только потому, что Эрнест был эгоистом – просто все сироты дома Фионы не были подходящими по статусу для отпрыска герцогского дома. Элиот понимал это, но не полностью; он был еще слишком юн, чтобы понять, и полон мечт, иллюзий. - Давай посмотрим, - ласково потрепал по ершистым волосам брата Эрнест, улыбаясь, и Элиот пододвинулся ближе. Дал себя обнять, потерся щекой о плечо старшего, а потом перевернул пару страниц альбома, открывая новые страницы. - Тут нет девочек твоего возраста, Элиот, - покачал головой тот, задумчиво рассматривая фотографии. Оборванцы в не самой лучшей одежде – но хотя бы в целой и чистой одежде, с крышей над головой, вот кто улыбался фотографу на снимках. Где Элиот?.. - В углу, - прижался к брату Элиот еще сильнее. - Где? - Вот, с темными волосами, - осторожно указал пальцем Элиот на несуразную фигуру на самом краю фотографии. Тот, кого все-таки смогли заснять, не очень-то этого и хотел, похоже; на всех фотографиях эту «девочку» не было отчетливо видно, «она» стояла с самого краю, будто ее против воли затащили в кадр. И это, скорее всего, было именно так. - Она не очень общительна, наверно, и не очень следит за своими волосами. Но они очень красивые, а еще… Она будто думает о чем-то, а здесь… - перевернул страницу Элиот, - смотри! Это же «Святой рыцарь» у нее в руках! Она даже книги читает такие же, как и я. Да, в доме Фионы, в этом приюте были книги. Эрнест сам возил туда немного, сам учил детей читать – не всегда, конечно, а в рамках благотворительной недели, но… Кажется, это Эрнест отвез все тома «Святого рыцаря» в дом Фионы. - Не можешь не думать о ней, да? – тихо произнес он, и пальцы его сжались на альбоме почти до хруста. - Она просто… Кажется мне интересной, - покачал головой Элиот. – Разве это неправильно? Я… Я не знаю, Эрнест, просто… Ты, я… Я не знаю, что я теперь должен делать, ты никогда о таком не говорил!.. Он переживал. Эрнест видел это – а потому рассмеялся почти искренне, чтобы Элиот перестал бояться. - Это мальчик, Элиот. Он недавно попал в приют, его маму… Убили, - осекся Эрнест. – Кажется, его зовут… Как же… Рио? Рео?.. Он очень замкнутый и, честно, злобный, - скрипнули белоснежные зубы. Эрнест не врал. Этот мальчишка и правда ему не нравился, никогда должного почтения не оказывал, сбегал при первом же удобном случае… Был особенным, конечно. Но в доме Фионы он оставался должником дома Найтрей. Это раздражало. Элиот замер. - Мальчик?.. Он, наверное, мог бы стать моим другом. Если уж он читает «Святого рыцаря», темы для разговора мы найдем, - тут же переменился его голос. Румянец с щек исчез, он будто «переключился» – и Эрнест вздохнул облегченно. И тут же – рвано. - Но… Я хочу с ним познакомиться, - тихо пробормотал Элиот. – Ты можешь отвезти меня в приют, Эрнест? - Элиот, - покачал головой тот. – Ты же знаешь, отец пока тебя не отпустит. Подожди годик, тогда… Элиот опечалился. - Упроси его, пожалуйста, - дотронулся он холодными пальцами до щеки брата, и тот поймал хрупкую руку – которая, правда, была способна сама держать меч, - и коснулся ее губами. – Хотя бы попробуй. - Попробую, Элиот, - нежно прошептал Эрнест, отнимая руку брата от своего лица, и медленно, совсем слабо поцеловал Элиота в его мягкие, нежные губы. Элиот обнял его, не отпуская, и прижался к груди старшего брата. Тот скользнул за ушко, согревая его своим дыханием, произнес: - Для тебя что угодно сделаю, - и вздрогнул. - Чем занимаетесь? – послышался голос Ванессы, и скрипнула дверь, закрываясь. Элиот подскочил почти уже на коленях у Эрнеста, но теперь просто счастливо устроился в его объятиях, что можно было и за братские принять – и перевернул страницу альбома. - Элиот нашел альбом с фотографиями детей из дома Фионы, - ответил Эрнест. – Он беспокоится об этих детях. - Правда? Как мило, - простучали каблучки Ванессы, и она запустила пальцы в роскошные волосы Эрнеста, почесывая его голову ноготками. – А к вам можно? - Да, конечно, - кивнул Эрнест. Ванесса обошла диванчик, присела рядом и вздохнула, осторожно беря альбом из рук Элиота – а тот взял ее за такую же, как и у него самого, холодную руку. Только еще более нежную, девичью – и улыбнулся, давая обнять себя еще и сестре.