Встреча

– Да ну, – не поверил своим глазам Токаджи, когда увидел смутно знакомый силуэт возле бара. Столько лет прошло… Он даже поднял на лоб темные очки и несколько секунд вглядывался, чтобы не ошибиться. – Эй, Идзаки! Идзаки! Ты, что ли? Мужчина с обесцвеченными волосами, стоявший в пол-оборота, повернулся полностью, и его брови поползли вверх. – Садись, подброшу, – вырвалось у Токаджи само собой. Зато потом он по большей части хранил молчание. Встретить Идзаки в многомиллионном Токио казалось так странно. Сам Идзаки, пару раз безуспешно попытавшись завязать светскую беседу, вскоре от него отстал и только расслабленно курил, то и дело стряхивая пепел в окно машины. Наконец ему это надоело, и он шлёпнул Токаджи по бедру: – Эй, а я думал, ты рад меня видеть! – Я рад, – мрачно ответил тот. Морщинка на лбу разгладилась, но он продолжал внимательно смотреть за дорогой. – Теперь налево и до развязки, – подсказал Идзаки. Токаджи последовал инструкции. Его пассажир пытливо глянул на него, но от дальнейших попыток оживить разговор отказался. – Приехали, – ещё через десять минут объявил Идзаки, всё это время говоривший только «прямо, направо, здесь поворачивай». – Приехали, – откликнулся Токаджи, стискивая руль. И окинул взглядом двухэтажный дом с белым забором. Облизнул губы – и всё-таки не выдержал, посмотрел на Идзаки. Тот не торопился выходить из машины, некоторое время сидел в салоне, опустив голову на грудь. На щеке еле заметно дрогнул желвак. Потом он тоже осмотрел свой дом, как будто видел его впервые, и встретил взгляд Токаджи. – Кофе? – вздёрнул бровь Идзаки. – Чай, – ядовито ответил тот. Оба вышли из машины, пискнул блокиратор, и Идзаки быстро зашагал к дому, но у ворот задержался и пропустил гостя вперёд. В дом ввалились, словно ошалевшие, – Токаджи притиснул Идзаки к стене и приник к его губам, а тот бесстыдно вжался в спутника всем телом и в голос застонал, обвив руками его шею. – Суууука, – Токаджи едва не завыл. – Как я ждал… – Тормоз ебучий, – выдохнул Идзаки между поцелуями. – Не мог раньше. – Где спальня, – прорычал Токаджи, исступлённо целуя подставленную шею. – Сначала душ, – задыхаясь, но безапелляционно заявил Идзаки. – Ты, блять, как из Хосена, – Токаджи заставил себя оторваться от Идзаки, только чтобы заглянуть тому в мутнеющие глаза, обвести большими пальцами скулы. – Ладно, показывай, куда. – Тут направо и... – До развязки? – заржал Токаджи. Идзаки оттолкнул его и пошёл вперёд, на ходу снимая рубашку. Токаджи жадно облизал взглядом его спину. Тот раздевался, расшвыривая одежду, а Токаджи смотрел на него наливающимися кровью глазами. И не пил ведь – за рулём – но сейчас его вело, как впервые надравшегося малолетку. Идзаки рывком открыл дверь в душ и выкрутил оба крана, становясь под колкие струи уже совершенно обнажённым – и тут же отскочил: холодная вода обожгла, кожа покрылась мурашками. Его трясло, но Токаджи не был уверен, что это от холода. Он шагнул к Идзаки, в одежде становясь под теплеющий душ и прижимая его к стылому кафелю, и Идзаки снова дёрнулся, потому что плечи во второй раз обжёг холод. А потом он дрожал почти безостановочно. Токаджи, ощущая эти судороги, злорадно оскалился. Ему самому теперь не было страшно, хотя в машине он едва не сдох, гадая, позовёт за собой Шун или нет. Надо было наверстать целые годы, и Токаджи начал с того, что широко лизнул Идзаки по щеке, пробуя на вкус. Тот пихнул его в грудь и получил встречный тычок. – Не мешай. Слабое место нащупалось сразу – ключицы. Секунда незапланированной нежности – и Идзаки взвился и отшвырнул Токаджи к противоположной стенке. Тот лишь ухмыльнулся и просипел: – Ключицы, значит. Скинул пиджак, но насквозь мокрая рубашка пошла тяжело, и Токаджи на неё забил. Брюки остались на откуп блондинке. Выдавив в ладонь подвернувшийся гель для душа, Токаджи стал не спеша размазывать его по Идзаки широкими движениями, одновременно целуя горячие мокрые губы, пока тот его раздевал. Руки, не задерживаясь, проехали по спине, и пальцы врезались между ягодиц, стиснули их, и Идзаки фыркнул: – Вот так сразу, да? – А чё тянуть? Это должен был быть наш 3650-ый раз. – Мы бы трахались каждый день? – прикинул Идзаки. – Нет, в день по нескольку раз, – серьёзно ответил Токаджи. – Но я с поправкой на больницы, командировки и на то, что ты бы скулил, выпрашивая отдых. – О, боже, – выгнулся под его пальцами Идзаки, наконец-то справившийся с дрожью, и легкомысленно добавил: – А несколько – это два? Тяжёлый взгляд карих глаз остановился на его переносице, словно Токаджи раздумывал – а не уебать ли? Идзаки усмехнулся. Вжикнула молния на брюках, и он полез пальцами внутрь. Ласкал умело, дразнил, сжимал... «Сколько ж у тебя их было – любовников? – почти с ненавистью подумал Токаджи. – Всех бы перерезал, даже если бы потом казнили за самое массовое убийство в Японии». Идзаки содрал мокрые брюки ему на бёдра, прикрыл глаза и сполз вниз, проехавшись грудью по телу Токаджи. И хотя тот много раз представлял себе этот момент, сейчас он едва не заорал в ужасе «что ты делаешь?!» – но не смог, как будто одним махом лишился голоса. Идзаки удобно взял в руку его освобождённый член, высунул язык и неспешно обвел головку. Настала очередь Токаджи дрожать – он едва не рухнул рядом с Идзаки и сдержался только чудом. Уперся кулаками в стенки и рвано дышал, как после хорошей драки. – Брось, Юджи, не поверю, что тебе раньше девки не отсасывали, – ласково пробормотал Идзаки, прежде чем проследить языком вену на стволе. Потом внезапно поднялся, оказавшись на одном уровне с Токаджи, усмехнулся в расфокусированные глаза, выкрутил краны и опустился опять. Шум воды стих, в кабинке воцарилось молчание, и Токаджи сам себе яростно клялся, что не нарушит его, не даст многолетнему врагу торжествовать. Но всё равно слышал свои частые вдохи, скрип зубов, когда пытался сдержать стон, – и тихие всхлипывающие звуки, с которыми ходил во рту Идзаки его, Токаджи, член. Но всё это можно было вытерпеть – ровно до той минуты, пока не начал стонать сам Идзаки, этот ненатуральный блондин и натуральная, как оказалось, блядь. Тогда в голове вспыхнул белый свет, и Токаджи едва успел оттолкнуть Идзаки. Он не хотел кончать ему в глотку, хотя, наверное, тот был и не против. Токаджи тяжело опустился на пол, в объятия Идзаки, который прилепился к нему и полез целоваться, даже не дав выровнять дыхание. «Вот за что мне это» и «спасибо за него» – эти мысли каким-то образом возникли в голове одновременно.