Про цветочный горшок

Когда Дракон проснулся, грохота в голове уже не было. А вот боль в правой глазнице никуда не делась. К вечеру боль так и не успокоилась. Тянула, затягивала обратно, в ночной сад, туда, где переворачивался его мир. Дергала, при каждом воспоминании. Не давала думать не о чем другом, кроме случившегося, но и о случившемся думать не давала. Весь день Масамуне промаялся в своих комнатах и додзе. Он не хотел никого видеть и разговаривать. Ничего не хотел. Сорвался на Катакуре, сунувшемуся с осторожными расспросами. Наорал на служанку принесшую ужин. Выключил телефон. Ему нужно было побыть одному. Шутка в том, что в таком большом доме, где кроме тебя постоянно живет человек тридцать плюс приходящие работники, просто невозможно остаться одному. Масамуне выпил болеутоляющее и лег спать пораньше. На следующий день все продолжилось, с той лишь разницей, что к боли в глазнице прибавилось, странное чувство в груди. Его как будто распирало. Давило на сердце и легкие. Мешал дышать комок в горле. Солнце почти село, Масамуне стоял над маленьким прудом в саду, глядя на золотистых рыбок, когда осознал, откуда взялось это ощущение. Ему нужно с кем-то поговорить о случившемся. Высказаться, признаться в собственной неспособности что-то решить или сделать со всем этим. Получит совет или... или просто, чтобы его послушали. Но он не может пойти с этим к Кодзюро. Он может убить человека и пойти с этим к Кодзюро, допустить любую ошибку и пойти с этим к Кодзюро, но с этим, с этим – нет. Проворочавшись почти до утра Дракон наконец-то решился – он поедет к Чике. У него нет никого ближе Кодзюро и Чики. Друг подскажет, что делать. А если не подскажет, то угостит своей лучшей выпивкой и помолчит вместе с ним. Солнце толком не взошло, а Масамуне уже выехал со двора, направляясь в мастерскую. Солнце и ветер били ему в спину подгоняя. Заставляя ехать все быстрее, проскальзывать на красный свет. Только для того, чтобы упереться носом в запертую и явно пустую мастерскую.Fuck! Где он может быть в такой час? Плюнув, Дракон развернул свой байк и направился на поиски друга. _________ Мори с тихим ворчанием ходил по пентхаусу, переворачивая все вверх дном под смешки Тесокабе. — Я тебя никуда не отпущуууу... — Это не смешно! Мне нужно на работу! Верни мне мою одежду! Куда ты ее дел? Они уже двое суток провели вместе. Было безумно хорошо вдвоем, но дела не ждали и Мори порывался поехать проверить, как обстоят дела в офисе. — Если у меня там накопилось много работы, я останусь ночевать там! И даже не жди меня обратно! — Ты все равно никуда не поедешь! Останешься здесь. Со мной! Мотонари в очередной раз выскользнул из смыкающихся объятий и продолжил поиски, кутаясь в длинный халат Чики. Раздался звонок в дверь, и Демон заявил, что это, наверное, из прачечной, Мори метнулся к двери, распахивая ее, и замер, столкнувшись нос к носу с Одноглазым Драконом. Выглядел Дате весьма потрепано и удивленно. Мори вздохнул и посторонился, пропуская Масамуне. Дракон не сильно-то ожидал застать Моточику в пентхаусе, не ожидал, что у него с утра кто-то будет, и меньше всего ожидал увидеть здесь Мори Мотонари. Просто забыл, с кем Чика удрал с приема. Вылетело из головы из-за всего этого… — Дружбан! – восторженно завопил явно прибывающий в хорошем расположении духа Тёсокабэ, — Проходи-проходи, давно не виделись! — Мы с тобой виделись два дня назад, — не улыбнуться в ответ было невозможно, — склеротик. Извини, не знал, что ты не один, не хотел мешать. Я пойду. — Ну, во-первых, в тот раз мы вас не видели, вы нас не видели. Во-вторых, ты совсем не мешаешь, проходи. К слову, — Чика затащил Дракона в квартиру, подталкивая к дивану, — жутко выглядишь. Масамуне пожал плечами, но на диван все же сел. Не смог удержаться и глянул на Мори, закутанного в фиолетовый халат Чики. Мори сверлил Тёсокабэ злым взглядом и только это напоминало в нем того занудного, заносчивого чистоплюя Мори, которого знал Масамуне Демон похоже заметил, как Дракон смотрит на Мори и в упор не собирался замечать, как Мори смотрит на него. — Ну, думаю, ты знаком с Мори Мотонари, — он подмигнул другу, — а Мори определенно знает Дате Масамуне по прозвищу Одноглазый Дракон, так что церемонию представления можно считать оконченной. Кстати, Мори теперь живет со мной. – Чика рассмеялся, глядя на шокированное лицо Дракона. – А еще он сегодня не идет на работу. И за это надо выпить! Мори возвел очи к потолку и сдержался, чтобы не выругаться. — Я сейчас позвоню водителю и поеду в твоем халате, — судя по его тону, он действительно готов был это сделать, — это чудовище спрятало мою одежду, — ответил он на ошарашенный взгляд Дракона. Чика захихикал, а Мори поджал губы и взял в руки телефон, набирая номер. — Во-первых, мне действительно нужно быть в офисе, а во-вторых, я все равно буду только мешать. Очевидно, что Дракону нужна помощь, если он в поисках тебя добрался даже досюда. Но увещевания были тщетны, и Мори со вздохом поднес трубку к уху. — Такехито-сан... не могли бы вы подъехать по адресу... — он продиктовал адрес, глядя на Чику, и добавил, — по дороге прогрейте машину, возьмите с собой мой деловой костюм... и туфли, — он потер лоб, — я замерзну, так что в машине обязательно должно быть тепло. — Моооррри! Твой офис, что сгорит без тебя? Судя по взгляду Мори – да, действительно сгорит. После чего на медленном огне поджарят уже Чику. — Черт. В шкафу, в спальне, на задней панели третьего отделения есть плоская кнопка, нажмешь — откроется потайной ящик. – Мори посмотрел на Чику как на идиота, но все же пошел в спальню, а тот крикнул ему в след: — А еще там шкатулка стоит! Принеси! – Мори обернулся на пороге, «пригрев» Чику еще одним ласковым взглядом и Тёсокабе добавил уже совсем другим, ласковым и просящим, тоном – Пожалуйста. Мори ушел в спальню, и Чика уселся на диван, напротив Дракона и бросил: — Спрашивай. — Что уже можно? Мамочка ушла? – Язвительно поинтересовался Масамуне, — Чика, что это все значит? Живет с тобой? Он? У вас, что давно уже все это, — Дракн взмахнул рукой, помогая себе высказаться, — происходит? — Нууу… Дай подумать. Отвечать буду в обратном порядке. Это все у нас происходит уже недели две. Ну, учитывая, что меня неделю не было, то неделю… или меньше? Ну не важно, главное, он поразительный, Дракон, поверь мне! Настолько поразительный, что я даже не хочу, что бы ты знакомился с ним ближе, влюбишься еще! – Дракон на этих словах сделался бледным, как стенка, но Чика все же продолжил, — Он живет со мной, потому, что я не хочу его отпускать… Даже на работу, — он снова подмигнул, — А значит все это, что я его люблю, вот так вот! Минуту они просто смотрели друг на друга. Дате едва сдерживал молнии злости в своей крови. — Значит любишь? Любишь? Другого мужика? Не просто трахаешь кого-то, а любишь? – молнии ударили в мозг все одновременно, — Fuck, Чика, вот уж не думал, что и ты из этих! Влюбился в парня, послушать только! Блевать хочется! Знаешь его меньше недели, выебал пару раз и привел к себе жить?! Позволяешь ему крутить собой и ебать тебе мозг?! Или он не только мозг тебе ебет?! — Дате уже орал, не сдерживаясь и не обращая внимания на то, как темнеет взгляд Чики, — И прыгаешь вокруг него, как какой-то!.. Да тебе, что кирпич на голову свалился?! Масамуне уже был готов получить по морде от мрачного, как черт, Чики и меньше всего ожидал, что последняя фраза вызовет у Тёсокабэ такой взрыв хохота. — Горшок, — сквозь смех Демона послышался тихий, спокойный голос Мори, — цветочный горшок... С восьмого этажа, когда он орал под окнами моего дома, — Мотонари был уже одет и собирался выходить, — и он меня… не просто трахает, а уже затрахал, так что я от него просто сбегаю... Не знаю, как это все вышло, но если относиться ко всему этому без... этих бешеных восторгов, то в этом нет ничего плохого, — Чика успокоился и теперь просто светился от счастья: Солнышку тоже нравится! Нари вздохнул и, подойдя ближе, поставил на стол перед парнями шкатулку темного дерева, которую просил Чика. — Мне пора. Вернусь поздно, хочу заехать домой за вещами. А вы постарайтесь не подраться, — он посмотрел, на Дракона и немного виновато пожав плечами, двинулся к выходу, уклоняясь от загребущих рук Тесокабе. Чика все-таки сграбастал Мори в объятия, собираясь целовать на прощание, и Масамуне быстро отвернулся, ему было неожиданно больно на это смотреть. Под повязкой пульсировало и болело, Дракон, морщась, запустил пальцы под нее, касаясь шрама и поглаживая его, будто это могло помочь. Скрипнула кожа, Чика снова сидел напротив него. Он, похоже, успел сходить в спальню и одеть тот халат в котором недавно ходил Мори. Во взгляде его больше не было смеха, он смотрел выжидающе, сверлил Дракона взглядом единственного глаза. Масамуне вздохнул, снова проводя руками по лицу, прикрыл глаз и наконец-то выдохнул: — Прости… — Забыли. Так, что у тебя случилось? Там, — он указал пальцем на правую глазницу Дате, — что-то не так? — Болит, — сухо объяснил Масамуне, — но я не из-за этого. Чика потянулся к шкатулке, открыв ее и вытянув оттуда тонкую самокурку, после чего протянул ее Дракону. Масамуне отрицательно махнул рукой, но Чика ткнул самокурку ему едва ли не в губы: — Бери, расслабишься немного. А то ты сейчас как раскаленное стекло, трогать страшно. Дате все же закурил, позволяя расслабляющему дыму прокатиться по организму. Через двадцать минут он чувствовал себя готовым рассказать Чике о случившемся. Рассказ получился сбивчивым: Масамуне начал с главного — с признания Санады, а дальше его просто понесло, в одну кашу мешались собственные мысли и чувства зачастую противоречивые, не способные ужиться друг с другом в одной голове, воспоминания о первой их встрече, боях, сексе… Он никогда так не уставал, просто разговаривая. Будто марафон бежал или тренировался целые сутки. Масамуне казалось, что его выжали, как грязную, мокрую тряпку, а потом так и бросили скрученного, измятого. Он лег на диван, не в состоянии больше не то что разговаривать, но даже думать. Чика выслушал друга молча. Была пара моментов, в которые хотелось, то обнять Дракона, то вскочить и дать ему по голове. Черт, нужно быть Дате Масамуне, чтобы не замечать чувства Тигра все это время! Раньше Чика как-то не задумывался над этой стороной их отношений. Санада был влюблен в Дате, это было незаметно с первого взгляда, но становилось очевидно при долгом общении с ними обоими, Дате.. ну можно сказать дружил с Санадой, при этом умудряясь трахать его и все, что под руку подвернется, периодически ложась под Чику. И все это было как-то… привычно. Такие у них были отношения. Чика собирался немного изменить это, ведь у него появился Мори, и он бы точно не потерпел появляющегося в Чикиной постели Дракона. А теперь все, похоже, менялось и так… — Братец, — Масамуне не отреагировал, так и лежал, прикрыв глаза рукой, — Эй, Масамуне! – он пересел на диван и потормошил друга, — Очнись, не улетай. – Дракон приоткрыл глаз и устало поглядел на Чику, — Слушай, братец, я правда не слишком много понимаю, во всех этих твоих чувствах, но ты знаешь, я всю жизнь ощущал, что мне чего-то не хватает. Какого-то человека рядом. Я знаю, что это не оригинально, и черт побери, все мы чувствуем себя одинокими иногда, — Он замолчал, поглаживая Дракона по животу и собираясь с мыслями, — и вот когда я встретил Мори это… Понимаешь, это все изменило. Аррррх, блять! Я даже не знаю, как это объяснить нормально! Но, короче, он это то, что мне нужно. И мне глубоко плевать, что он парень. Ну, почти уже плевать. И мне по хрен, что он та еще ссс… стерва. И что он чуть не убил меня этим горшком, — Чика оскалился, поглаживая небритый подбородок, — И я даже не думаю, о том, что там, кто скажет или про то, что мы, возможно, разбежимся через полгода. Впрочем, — он подмигнул Дракону, — я уверен, что этого все равно не случится. Так вот… Это я все к чему веду? – Он потянулся к шкатулке, вытягивая еще одну самокрутку. Помял в пальцах и вернул обратно, — Если тебе кажется, что Санада для тебя такой же человек, как Мори для меня. То ты должен на все плюнуть и забрать его себе, иначе хуже будет. Любовь, братело, это важно, чтоб ее… Масамуне сел, пытаясь переварить, все, что только что понарссказывал ему Чика. Головная боль и некоторый туман в мозгах сильно мешали ему в этом. — Похоже, тебя не только горшком по голове стукнуло, тебя еще и Маеда покусал, пока ты в отключке валялся... – Наконец-то высказался он. Чика только рассмеялся и толкнул его локтем в бок. Дракон поморщился и снова провел руками по лицу, — Давай все-таки выпьем, а то я на трезвую голову это все переварить не могу… ________________ Когда Мори вернулся в пентхаус Тесокабе, часовая стрелка уже приближалась к полуночи. Дверь была не заперта, и он прошел в квартиру, волоча за собой чемодан и тихо ругая невнимательного Демона, хотя, через местную охрану еще нужно было пробиться, чтобы влезть в открытую дверь. — Если тебе интересно — я вернулся, — коридор остался позади. Первое, о чем подумал Мори, входя в зал, что тут пили не меньше недели. Сладкая парочка так и не рассталась со времени его ухода. Они уже полулежали на полу, опираясь спинами о диван, и передавали друг другу бутылку виски. А еще тут очень много курили. При виде полупустой шкатулки, стало понятно, чего именно. — Солнышко! Нари вздохнул, опираясь плечом о стену, и покачал головой. Вот тебе и пьяный Демон. Дракону, кстати, явно стало лучше... Хорошая была идея, чтобы сбежать... — Я просил, не называть меня так... — Ну, не злись... — Я не злюсь, — он оставил чемодан в зале, а сам двинулся на кухню, — вы ели что-нибудь? — по молчанию и явно напряженной работе мысли Нари понял, что нет... не ели. А если не ели, то завтра утром Демон будет трупом. Как и сегодня ночью, в общем-то. Хоть бы отравления не было. С этого идиота станется. Мори внезапно поймал себя на том, что роется в холодильнике, беспокоясь за Тесокабе. Ему оставалось только хмыкнуть про себя. Кажется, он попался. Судя по звукам, Демон в чем-то тихо убеждал Дракона, тот только фыркал или посмеивался. Сгрузив на поднос бутерброды, Нари вернулся в зал и поставил его на пол рядом с этими идиотами. Хоть что-то поедят. — Вот видишь, братец! Это круто когда ты приходишь домой и тебя кто-то встречает, бутерброды тебе делает, — рассмеялся Чика, прислушиваясь к звукам доносящимся с кухни.. — Тебе, кажется, уже хватит, Моточика. Это он домой пришел, а ты его встречаешь. — А! Точно,— Тёсокабэ снова приложился к бутылке, — Стой! А разве не я тогда должен делать бутерброды? Ээээ… — Масамуне уже собирался серьез обдумать эту проблему, когда на пол, рядом с ним приземлился поднос с этими самыми бутербродами, которые, по-хорошему, надо было готовить Чике. Впрочем, это сейчас никого не волновало. Бутерброды они съели за десять минут, попутно приговорив остававшиеся полбутылки виски. Дракон с трудом поднялся на ноги и направился к бару в поисках следующей, а Моточика пересел поближе к Мори, прижав его к себе и сбивчиво пытаясь объяснить, как же он соскучился по своему Солнышку. Попутно он попытался избавить Нари от всей этой ужасной одежды, но был остановлен ударом подноса. По лбу. — Сука! — Чика даже не представлял, что это так больно, — Ты что это делаешь, Мори? Снова хотел меня убить?! Мори, злой и слегка покрасневший, не успел ответить. В комнату ввалился Дракон. Бутылки у него в руках не было. — Fuck, Чика, а где тут еще виски? В баре больше ничего нет… — Так.. — Нари выпутался из крепких рук, пока он вставал, он задел уже пустые бутылки, и те, как кегли со звоном рассыпались по полу, — хватит на сегодня, — он снова применил поднос. На этот раз к рукам Чики, тянущим его обратно, — А то это никогда не закончится. Выпивки у вас все равно не осталось, да и сами вы не в состоянии... — и снова поднос стукнул по рукам, желающим доказать, что кое-кто в отличном состоянии, — Дракон, ляжешь в гостевой, а ты, — на этот раз хватило только замаха подносом, — тоже тут. Я переночую в спальне, потому что с тобой, — снова замах, — я не лягу. Не то чтобы Мори было противно. Пьяный Демон, от которого просто несет любовью, очень нравился ему, но нужно же как-то воспитывать это чудовище. Дракон был явно недоволен окончанием банкета, но Мори не собирался сдаваться. — Или я вас просто вырублю... Рассмеялся даже загруженный Дракон, в ответ на что Мори поймал вновь протянутую к нему руку Демона и одним движением заломил ее так, что Тесокабе оказался на полу, уткнувшись лицом в ковер, — Доброй ночи... Обещание этого хлюпика вырубить их с Демоном вызвало у Дракона приступ гомерического смеха. Впрочем, падение Чики носом в ковер, заставило Масамуне просто забиться в истерике. Он сполз по стеночке на пол и хохотал до слез. Немного оклемавшись, Дате подполз к все еще лежащему на ковре Чике. Уложил голову ему на спину, бессильно хохоча. — Обалдеть. Нет, ну ты видел?.. Нихуя себе… — Он тебя уделал, братец, смирись с этим. — Сучка. — Ага. Моточика зашевелился, поднимаясь и заставляя Дракона тоже подняться. Дошел до дивана, тоскливо посмотрел в сторону спальни и… рухнул, как подрубленное дерево, и примерно с таким же грохотом, на диван. Масамуне, подошел и потрепал его по плечу, но Чика только заворчал, что-то, заругался, на удивление четко и не проснулся. — Черт с тобой, — вздохнул Дате, заваливаясь на соседний диванчик. Хорошо, что диваны в этом доме рассчитаны на габариты хозяина. Это было последней более менее четкой мыслью. Дракон все глубже проваливался в вязкий как болотная жижа и такой же противный сон. Проснулся он еще до рассвета, в комнате только начинало сереть, от того, что Чика с кряхтением поднялся с дивана. Масамуне лежал с закрытыми глазами, слушая, как друг протопал на кухню и теперь большими глотками пьет воду прямо из под крана, умывается под тем же краном, наливает воду в стакан и возвращается в гостиную. Стакан с тихим стуком становится на стол, напротив лица Дракона, а сам Чика смотрит на него. Масамуне хочется открыть глаз и спросить, какого ему от него надо, он уже почти решается на это, но Моточика, наконец, перестает пялиться и уходит. Масамуне снова проваливается в сон, но ненадолго. Его будит прикосновение ткани к плечам. Кто-то укрыл его. — Кодзюро? – спрашивает он сонно и сразу понимает, что это не может быть Кодзюро. — Спи, еще очень рано, — отвечает Чика и снова уходит. Но Дракон больше не может уснуть, он лежит, кутаясь в наброшенный плед, смотрит, на стакан с водой, на то, как все светлее становиться в комнате… Почему они так заботятся о нем? Кодзюро, Чика, придурок Маеда, ребята из клана… Чертов Санада тоже постоянно заботится о нем. «Масамуне-кун, у тебя все нормально?», «Масамуне-кун, может, хватит выпивки на сегодня?», «Масамуне… тебе было хорошо?..». Он ведь не ребенок, он способен сам справиться с… Черт. Похоже, то не способен. Почему тогда этот идиот Юкимура?.. Из спальни раздаются шорохи. Тихие голоса и приглушенный смех. Снова шорохи, какие-то скрипы. Дате отлично понимает, что там сейчас происходит. Он запрещает себе думать об этом и встает. Выпивает воду, пытается найти свои вещи, как всегда разбежавшиеся по Чикиной квартире, и пытается сделать это тихо. Глаз немного дергает, а голова гудит. Хочется в душ, почистить зубы и какую-нибудь таблетку от головы, но чтобы получить все это придется задержаться, встречать утро с Чикой и Мори, и чувствовать себя лишним. Нет, он лучше потерпит. Рассвет, полноценный рассвет, а не серая муть, застают Дракона метрах в трехста от дома Моточики, и в таком же растрепанном состоянии души, что и вчера. ____________ Маеда Кейджи сидел в одиночестве на краю скалы и любовался рекой, мирно несущей свои воды куда-то на запад. На рассвете вид текущей воды был особенно прекрасен. Ему нравилось тут, так далеко от города. Эта атмосфера располагала к романтике... правда романтики сегодня не вышло. Он так и не понял, что же такого он сказал Сакуре-чан, что та резко остановила машину и буквально вытолкала его на пустую дорогу… Ветер едва шевелил перышки в волосах Маеды, было в общем-то тепло. Да и место было одно из любимых. Он часто приезжал сюда. Оставлял машину внизу, сам поднимался на гору и сидел, бывало, до утра. Как он теперь будет выбираться, он пока не знал, но решил не заморачиваться и насладиться красотой природы. Если нет возможности ничего изменить, так зачем лишний раз нервничать? Уехав от Чики, Масамуне сразу направил байк к выезду из города. Хотелось вырваться из царства раскаленного бетона и знакомых улочек. Оставить все проблемы позади, вздохнуть свежий, не городской воздух. Свою ошибку он осознал после получаса езды по загородной трассе. Хотелось есть и пить. В душ. Таблетку. Спать.Fuck, если поворачивать сейчас, то это будет выглядеть совершенно по-идиотски. Нет страдать, так страдать! Он посидит пол часика на любимой горке глядя на реку, немного приведет мысли в порядок и тогда уже вернется домой. Масамуне свернул с основной дороги, еще немного проехал по узкой проселочной дороге и свернул на ведущую в лес тропку. Гробить байк на этой «дороге» было глупо, и он остановился. Мотоцикл припрятал, на всякий случай, за кустом и стал подниматься на горку. Дракон не знал, как она называется, но, похоже, раньше тут было какое-то строение, дом, или храм, или еще что, сохранились только каменный фундамент да ступеньки кое-где. Первое, что бросилось в глаза, когда Дате обошел остатки дома, были три жизнерадостных перышка, трепещущих на ветру. Дааа… С мыслю побыть в одиночестве придется распрощаться. — Ты провокатор, Маеда, — Кейджи обернулся и заулыбался, так будто только Дракона он и ждал, — Сидишь тут, ножки свесив… Так и нарываешься, чтоб тебя пинком отправили купаться! — Не зря мы выпили за то, чтоб друзей не нужно было звать, когда они нужны, — Кейджи проигнорировал недовольство Дате и снова повернулся к реке, — совсем хреново, да? Он дождался, когда Дракон все же сядет рядом, и снова повернулся к нему, внимательно изучая измученное лицо друга, но спрашивать больше ничего не стал. Лишь заключил: — У Демона ночевал... — Маеда был вообще удивительно чутким и проницательным человеком, никогда не стремился влезть в душу, а если и пытался привить кому-то любовь к людям, то делал это очень легко и непринужденно, не затрагивая тонких струн в чужих душах. Кей снова отвернулся к реке, — как он? — Он до неприличия счастлив, — Кейджи на эти слова только изумленно вскинул брови, а потом улыбнулся, — Ты еще не в курсе? Ну, тогда не буду портить тебе surprise. – Дракон оскалился, представляя первую встречу добряка Маеды и сучки Мори. Хотя, может, они еще и подружатся! Раз уж мир стал переворачиваться с ног на голову, то почему бы нет? – А ты чего тут сидишь? Сестренка все-таки выгнала тебя, тунеядца, из дому? — Не сестренка, — рассмеялся Кей, — Сакура... моя подружка. Выкинула меня из машины километрах в восьми отсюда. Устроила истерику и выставила на дорогу... Надеюсь, с ней все в порядке, она так нервничала... Так вот, я дошел сюда и решил полюбоваться природой... сверху все выглядит совсем иначе. Вообще все выглядит иначе, если смотреть со стороны... Это что же он сказал такое этой Сакуре, что она его вытолкала из машины посреди трассы? Дракон даже представить себе не мог, он вообще был не силен в общении с женщинами, считал их слишком непонятными и при этом взбалмошными и предпочитал не связывать себя отношениями больше чем на пару ночей. — Даже не могу представить, что ты ей такого сказал. Еще меньше могу представить, как девушка выпихивает из машины тебя, господин Сто Килограмм Оптимизма Раздражающего Всех.— Маеда, снова заулыбался, видимо, считая, что Дракон шутит. Они еще немного помолчали глядя, как река неспешно несет свои воды к океану. — Кейджи… Если смотреть с стороны… Что ты думаешь про меня и Юкимуру?.. Ну, знаешь, мы вроде как друзья, но… — Он замолчал, чувствуя себя полным идиотом. Кей задумчиво посмотрел на Дракона и серьезно кивнул. — Юкимура... Славный парень. Сначала мне казалось, что ты для него что-то вроде образца и идеала, ну вроде старшего брата... Может, так и было. Сначала. Но потом... Он влюблен в тебя... Со стороны это видно сразу. Мне остается только посочувствовать славному парню Юки. Потому что влюбиться в такого человека, как ты... это тяжело. И тогда в баре его просто разобрала ревность и отвращение к самому себе, — Маеда со вздохом покачал головой, — Он ничего не может с этим всем поделать, он... Приходил ко мне пару раз, чтобы посоветоваться, но так и не смог ничего сказать. Масамуне потер повязку, успокаивая ноющую боль и глазнице, и пытаясь подавить желание сигануть вниз в реку. Они когда-то с Моточикой прыгнули с этой скалы на спор. Идиоты. Как только не поубивались? — Он мне признался. И я сбежал. И мне хреново. Только я не знаю из-за первого или из-за второго. – Он чувствовал, что Маеда на него смотрит, но сам избегал смотреть на Кейджи. Снова прикоснулся к повязке, морщась. – Глаз, сука, болит не переставая, с того вечера. — Сними, — он сдернул повязку с головы Дате и всучил ему в руки. Тот оторопел и даже не скинул Маеду с горы, — ветер поможет. Расскажи лучше, что сам думаешь о Молодом Тигре? Когда ты смотришь на него, ты словно смотришь на свою собственность, которой очень горд и которой тебе хочется похвастаться... А Юки... Он такой наивный и добрый. Он верит тебе... И уж если он признался, то он совсем измучался... А если ты сбежал, то понятно, почему он уже который день не покидает своих комнат. Даже с Наставником не может нормально разговаривать. Тот сломал им пару стен... но Санада так и не оклемался... — он положил руку на плечо Дракону, — я понимаю, что тебя останавливает. Что это все не нормально. Что между мужчинами не должно возникать таких чувств. Но ты посмотри на Юки... Его горящая душа способна и не на такое. Чтобы тебе было легче понять, что он для тебя значит, представь, что ты его потерял. Раз и навсегда. С ним ничего не случилось, он жив и здоров, но больше не смотрит на тебя такими огромными глазами, не ловит каждое твое слово, не мчится к тебе по первому зову, не хочет доказать тебе что-то. Его нет рядом... Он уже думал об этом. Когда-то давно, они только сблизились, только подружились и Масамуне с грустью подумал, что он когда-нибудь потеряет эту близость, не сможет удержать. А еще он думал об этом совсем недавно. Позавчера. Мысль была липкой и холодной, как ночной кошмар, в котором ты бежишь, бежишь, а за тобой гоняться и почти догоняют, и спастись можно, только проснувшись. Дате сжал в кулаке сорванную повязку и попытался облечь в слова тот страх, который давно уже терзал его: — Я боюсь… Мне кажется… Мне кажется, что моя любовь… Я быстрее потеряю его из-за любви, чем из-за моего… побега. – Он вздохнул, собираясь с мыслями, — я могу смириться с мыслю, что он больше не рядом, но я не смогу смириться с тем, что он во мне разочаруется. Или я в нем. Ты знаешь, какой я. – Дракон прямо посмотрел на Кейджи, читая в его глазах, что да, знает. – Я только две недели назад был на переговорах с Такедой, смотрел, как Санада смущается и краснеет, а уходя думал, что надо бы трахнуть новую секретаршу. И я не думаю, что изменюсь ради Юкимуры или ради кого-либо еще. А если он начнет меняться ради меня? Подстраиваться под меня? Это будет еще хуже. – Масамуне натянул повязку обратно на глаз, пытаясь зафиксировать на голове как было. – Образец и идеал говоришь? Едва ли я сгожусь. Если он пойдет за таким «идеалом», то скорее потеряет себя. – Дракон встал, отряхивая травинки с кожаных штанов, — Пусть лучше все остается, как есть… — Ты ведь любишь его, Дате... — Кей подпер подбородок кулаком и улыбнулся, глядя на текущую воду, — лучше не будет, если ты будешь бегать. Ни тебе, ни ему. Не нужно бояться любви и того, что может за ней последовать. Пока не попробуешь — не узнаешь, каково это. Я вот, например, не жалею, что связался с Сакурой. Я ведь правда ее люблю... Даже не смотря на все то, что она порой выкидывала. Она знала, какой я, и прощала мне все. Других женщин, недельные пропадания... Правда она выкинула меня за городом из машины.. — он почесал в затылке, — и сказала, что выходит замуж. За какого-то футболиста. Я это переживу, хоть и больно. Это жизненный опыт, от этого никуда не деться. Не нужно бояться двигаться вперед, — Кей сжал розовый мешочек, что носил на груди, потом повернулся к Масамуне и улыбнулся, — жизнь не стоит на месте. Мы все переживем, если не будем останавливаться. Не нужно бояться поражений... Я советую тебе пожалеть о том, что сделано, чем жалеть о том, что не сделал. Любовь — прекрасное чувство. Не нужно ему противиться. И бояться тоже не нужно. Никто не дает гарантии, что все будет хорошо... но если мы будем бездействовать, то все будет — никак... — он пожал плечами и снова вернулся к созерцанию реки. Масамуне смотрел на Кейджи, покусывая нижнюю губу, и пытаясь придумать, что-нибудь в ответ. Глаза у Циркача были теплыми и добрыми, любые возражения таяли в этом взгляде, как кусочек сахара в чае. Дракон просто махнул на него рукой, разворачиваясь и собираясь уходить. — Ты просто ходячий набор банальностей, Маеда. Сегодня же позвоню в клуб и прикажу, чтоб тебя больше не впускали. – Кейджи за его спиной рассмеялся, но смех быстро перешел во вздох. Дракон уже дошел до руин и собрался свернуть за них, но все же обернулся, глядя как трепещут на ветру перышки и развивается цветастая рубашка, — И Юкимуре я тоже позвоню. – Он улыбнулся, чувствуя, как боль в правой глазнице понемногу стихает, — А из-за Сакуры своей не расстраивайся. Дура она. Тебя до города подкинуть? — Я бы должен патетично махнуть рукой и сказать: нет, друг, поезжай без меня.. я еще посижу... — он поднялся, закидывая на плечо сумку, из которой тут же выглянула заспанная мордочка обезьянки, — не дождешься! Нас ждут новые горизонты! Ну... вернее, старые... К сестрице наведаюсь что ли... это единственная женщина, которая действительно любит меня таким, какой я есть, хоть иногда и пытается убить... Пойдем, Одноглазый Дракон... — они спустились вниз и, уже усаживаясь на мотоцикл, Маеда проговорил — Даже не знаю, кто кому больше помог сегодня... ___________ Все эти дни молодой Тигр действительно почти не покидал своих комнат. За что бы он ни взялся, все валилось из рук, а любимые копья наливались тяжестью и тянули к полу. Саске был единственным человеком, которому дозволялось быть рядом. От всех других обитателей поместья, кроме Наставника, Юкимура сбегал при первой же возможности. Сарутоби объяснял старому Тигру состояние Санады, списывая все на... правду. Санада влюбился, наверное, потому и печален... Юкимура же уже тысячу раз успел проклясть себя за тот глупый поступок, наверное, не стоило говорить ему об этом...Впрочем, он все равно узнал бы. Рано или поздно. Хотя с другой стороны ему значительно полегчало. Пусть теперь будет, что будет. А он посмотрит на все это дело, сжимая копья, а не меч, который он брал скорее ради битв с Драконом, чем для собственного удовольствия. Сегодня Санада сидел в доджо и полировал свое почти позабытое оружие. Может быть, оно не слушается его, потому что он так долго не прикасался к нему? Нужно извиниться перед оружием, снова доказать, что ты достоин его... Юки поднялся, сжимая копья, закрывая глаза и сосредотачиваясь. Если крепость духа ему пока что изменяет, то крепость тела должна остаться верной. Но когда он только принял боевую стойку, створка седзе приоткрылась, за ней стоял Саске с телефоном — Данна... — Ты… не мог бы сказать, что меня нет? — Данна, это Одноглазый Дракон. Он хочет встретиться с вами. Возьмите трубку. — Я... — Юки с сомнением посмотрел на телефон, но через секунду копья уже глухо стукнули о пол, а Санада сжимал в руке вместо благородного дерева кусок пластика... — Санада Юкимура... Слушаю... Масамуне казалось, что это заняло целую вечность. Вечность, за которую он успел решиться позвонить Санаде, искал телефон в кармане куртки, найдя, крутил его в руках, даже не разблокировав, потом искал номер, который помнил наизусть, нажал кнопку вызова, бесконечно долго слушал гудки, а потом еще бесконечно долго трепался с этим кицуньим сыном Саске и наконец-то услышал это ужасно неуверенное: « Санада Юкимура… Слушаю.» — Привет, — голос неожиданно стал хриплым, и Масамуне пришлось прочистить горло, — это я. На том конце провода молчали, а Дракон даже толком не мог придумать, что сказать. — Нам надо поговорить, — наконец-то начал он, — объясниться. Я приеду вечером, хорошо? – на том конце по-прежнему молчали, но ведь молчание знак согласия, верно? – Вечером… После семи. Пока. Он быстро повесил трубку, пока его не успели остановить. Оставалось только надеяться, что охрана Такеды впустит его в особняк. Остаток дня пролетел очень быстро, гораздо быстрее, чем те десять минут, которые он потратил на звонок. Он успел принять душ, перекусить и немного поспать, а уже пора было ехать. Одеться было минутным делом, оставалось только решить насколько все это будет серьезно. Для них с Санадой это все очень серьезно значит… Масамуне подошел к подставке на которой лежал его меч. Он регулярно тренировался с этим клинком, не давая рукам забыть тяжесть настоящей стали. Рукоять привычно легла в ладонь, а лезвие подмигнуло солнечным бликом, когда меч на ладонь вытащили из ножен. Сегодня он повторит подвиг Александра Македонского: разрубит, этот чертов узел одним ударом меча. Санада был на грани паники, но его отдернул Саске, предложив потренироваться с ним, пока не приедет Дракон. Поначалу Тигр отказался, убирая копья в футляр, а сам отправился бродить по дому. Впрочем, через несколько часов он уже сам нашел Сарутоби с просьбой помочь ему все же вновь взять в руки копья. Одному ждать Дракона было просто невыносимо. Мысли путались, и Тигр волновался все больше. Саске согласился, предлагая господину стандартную тренировку, но тот лишь помотал головой. - Мне нужно сосредоточиться. - Данна... - в голосе охранника проскользнуло неподдельное удивление. - Я должен встретить Дракона спокойно... Я... - Все ясно, тогда пройдемте! Я вас займу. Они вернулись в тренировочный зал, где их уже ждали несколько человек из отряда Саске. В ответ на изумленный взгляд хозяина, который все время был с ним и не видел, чтобы Сарутоби кого-то вызывал или отдавал приказы, начальник охраны только развел руками. - Завяжите глаза господину. Юкимура не успел возмутиться, как на его глаза легла черная плотная ткань, скрывая за собой всех присутствующих. Это немного смущало, ведь он даже... - Дайте господину Санаде его оружие. В руки легли такие непривычные древки копий. Как же давно он сражался ими в последний раз. После того, как он принял боевую стойку, в зале повисла плотная тишина. Нанять целый отряд ниндзя было отличной идеей его покойных родителей. После их смерти лидер отряда всегда оберегал и защищал Юкимуру. Вот и теперь он пытался вернуть твердость его рукам. Первый удар Санада пропустил. Кажется, его ударили ногой в плечо. Второй уже смог блокировать древком копья, третий пустил вскользь. Можно было не волноваться о том, что он ранит кого-то из этих людей. Они не просто не позволят такого. С этими противниками нельзя было верить ничему: ни слуху, ни запаху, ни вибрации воздуха. Только собственное чутье и какое-то внутреннее зрение помогали ему раз за разом отбивать удары. Одеться было минутным делом, оставалось только решить насколько все это будет серьезно. Для них с Санадой это все очень серьезно значит… Масамуне подошел к подставке на которой лежал его меч. Он регулярно тренировался с этим клинком, не давая рукам забыть тяжесть настоящей стали. Рукоять привычно легла в ладонь, а лезвие подмигнуло солнечным бликом, когда меч на ладонь вытащили из ножен. Сегодня он повторит подвиг Александра Македонского: разрубит, этот чертов узел одним ударом меча. По внутренней связи Саске передали новости о том, что Дракон приехал. Сарутоби оставил подопечного и вышел навстречу Дате. Тот был тоже на нервах, с неясным блеском во взгляде и с оружием. - Добрый вечер, Дате-сан, господин как раз тренируется, - в единственном глазе проскользнула искра, - он хочет, чтобы вы присоединились. Переодеваться некогда, уж извините, - охранник сделал знак следовать за ним и короткими путями привел его в додзе, где продолжалась тренировка. Санада держался уже гораздо увереннее, отбивая уже по несколько ударов сразу. Как только в зал вошел Дракон, все ниндзя исчезли за створками, оставляя Тигра с завязанными глазами ожидать удара. Взгляд Сарутоби, брошенный на Дракона ясно давал понять, что он все это затеял не случайно, шепнув: "ему так будет легче", Саске вышел из зала, закрывая за собой дверь. Первый удар Санада едва не пропустил. Успел уйти в сторону в последний момент. Конечно, Масамуне не стал бы его калечить, он бы успел сдержать руку в паре сантиметров от тела противника, но это все равно было опасно. Впрочем, рыжий лучше знает Юкимуру, если он говорит, что Тигру так будет легче, значит это так и есть. Второй удар парень встретил как надо, а потом Масамуне оставалось только слегка сдерживать себя. И то, он больше сдерживал свой голос, чем свою руку. Дракон кружился вокруг Санады, нанося быстрые удары из разных точек, пытаясь создать впечатление, что с Юкимурй сражается группа людей, а не один. Это было правда круто, давно он не видел, чтобы Тигр отдавался бою. Давно он сам не чувствовал такого интереса, такой жажды, если не победы, то просто сражения. Но он пришел сюда не за этим, к сожалению. Дракон нанес последний удар и резко отскочил назад. Больше он не нападал, просто смотрел на Санаду и думал, как снять с него эту повязку. Подойти самому? Нет, он не может это сделать… Сказать, чтоб снял? Тоже не лучший план. Круто было бы подцепить кусочек ткани мечом и сдернуть его с головы мальчишки, но он боялся навредить ему, если тот случайно дернется, или если рука дрогнет у самого Дате. Он все еще обдумывал ситуацию, когда Тигр, наверняка смущенный тем, что на него никто не нападает, сам потянулся к повязке. Санада потерял счет времени и ударам, он наконец-то ощутил уверенность и твердость в руках и теперь с улыбкой стягивал повязку, ожидая увидеть кого угодно... Но только не Дракона, сжимающего меч. Дате был явно распален тренировкой... Так вот почему удары были такими знакомыми. Интересно, как давно он тут? Юкимура сглотнул. Азарт драки утихал, уступая место некоему смущению. Что теперь будет? Продолжить ли бой или все же поговорить? А выйдет ли? Руки крепче сжали копья, ища поддержки у надежного оружия, но оно отказалось поддерживать его в подобном бою. — Масамуне... — Ты хорошо сражался, Санада Юкимура. В нашем последнем бою, ты не демонстрировал подобных навыков. – Он посмотрел в глаза Юкимуре, но тут же отвел взгляд, сейчас еще не время, сейчас это смутит их обоих еще больше. — Тебя смущает то, что я твой противник? Или, что ты спал со мной? Или то, что любишь меня? – Он снова принял боевую стойку, — Объясни мне, зачем такая любовь, которая делает слабее? – Санада едва успевает выставить свои копья, кончик меча указывает ему точно в переносицу, — Ну, же! Объясни мне! Почему fucking love так меняет все?! – Сильный удар, и Юкимура с трудом удерживает свои копья. – Чертов трус, сражайся со мной по-настоящему! Так как ты умеешь! Или я выбью твои чувства из тебя своим мечом, потому что это не то, что способно сделать нас обоих сильнее! Санада только стиснул зубы и крепче сжал копья. Действительно? Почему? Он ведь сильный! Достаточно сильный, чтобы принять это чувство, устроить его поудобнее у самого центра души, чтобы она снова смогла разгореться до раскаленного пламени! И тогда он станет сильнее в тысячу раз! Копья больше не тянут вниз, от Дракона больше не хочется спрятаться. Юкимура все еще молчит, но уже не прячет взгляда. Одним движением молодой Тигр отшвырнул Дате на пару шагов, прокручивая в руках копья и принимая боевую стойку. Он не будет ничего говорить. Хватит признавать его как более сильного. Он, Санада Генжиро Юкимура, способен на любовь, а значит сильнее. Так говорил Наставник. И сейчас хороший момент, чтобы доказать его правоту. Приятное чувство, разливающегося по телу пламени наполнило сознание, отметая все лишнее. И Санада атаковал. Так, что Дракон едва отбился. Перешел в следующую позицию и ударил снова, и снова. Сила вернулась в руки, а копья просто пели от счастья, рассекая воздух прямо у носа Дате. Санада взвинтил темп так неожиданно, что Дракон даже растерялся на секунду. Но только на секунду. Они никогда еще так не сражались: настоящим оружием и без какой-либо осторожности. Масамуне впал в блаженное состояние, когда ни о чем не думаешь, кроме следующего удара или блока, когда тебя ничего не тревожит, кроме происходящего здесь и сейчас. Вся жизнь теперь была на острие меча. Юкимура снова сражался с ним как раньше, когда они только познакомились. Это воодушевляло, заставляло выбросить из головы всякие глупости. Масамуне стремительно нападал, стараясь держать противника в пределах видимости, не подставлять правую сторону. Впрочем, Санада оставался слишком благородным, для того чтобы нападать на него справа. Дурак. Чертов, наивный дурак. Единственный в своем роде. Дракон всего лишь на мгновение замедлился, но Юкимура воспользовался этим: ударил и клинок – чертов предатель – просто вылетел из рук Дате. — Niiice… — Протянул Масамуне, — так тебя, значит, не любовь таким делала, а лишь неуверенность, — он рванул вперед, ныряя под выставленное копье, и ловко опрокинул, не ожидавшего такой подлости, Санаду на пол, нависая над ним. – Я рад. Юкимура выпустил бесполезные при столь близком контакте копья. Дышать было тяжело. От пыла сражения, от придавившего его веса, от того, что нечего сказать. Дате прав. Это все неуверенность. Будь она проклята. Но теперь-то он с ней справился, верно? Повинуясь порыву, он обхватил драконью голову ладонями, притянул к себе и впился в усмехающиеся губы как никогда горячим поцелуем. Раньше он не позволял себе целовать Дате первым да еще так жарко. Теперь было на все плевать. Ему нужен этот человек. Он сделает его сильнее. Не будет больше предательской дрожи в руках. Он справится со всем на свете. Тигр оторвался от Дракона так же резко, как и приник к нему, внимательно разглядывая распаленное схваткой лицо, пляшущие на дне единственного глаза огоньки и влажные от поцелуя губы. Он даже не заметил, ответил ли Дате на его порыв или нет. Это было в кои-то веки не важно... — Подожди-ка, Юкимура. – Дате попытался отстраниться, но его поцеловали снова, — Постой… — но Санада не собирался останавливаться, он целовал его с такой жадностью… «Соскучился» удовлетворенно подумал Масамуне. Он тоже скучал по Юкимуре, наконец-то он мог признаться в этом самому себе. – А, пофиг. – Он обнял парня за талию, позволяя целовать себя. Отдал инициативу Санаде и, полуприкрыв глаз, прислушивался к своим ощущениям. Пожалуй, ему нравилось, что язык Тигра вытворяет у него во рту, нравились и прикосновения рук к волосам. Он пытался по-новому осознать все это. Более ясно, не давая страсти затуманить свой разум, скрыть за жаркой пеленой образ Санады Юкимуры, оставив в руках лишь горячее безликое тело, как было всегда. — Проводишь меня к себе? – спросил Дракон, когда наконец-то смог говорить. Санада кивнул, выпутывая пальцы из волос Дракона, но все еще не желая от него отрываться. Вставать, однако, пришлось. Они опирались друг на друга, поднимаясь. Юкимура все еще молчал, но выглядел достаточно уверенно. Он взял Дракона за руку и потащил за собой. Забавно было вспоминать, как Дате сам волок его за собой пару дней назад. Дракон вспомнил об оружии живописно раскиданном по залу, но Санада не отпустил его, вытаскивая из доджо. Саске все приберет. Сейчас им не до этого. Они свернули в коридоры поместья. Санада вел его уверенно и твердо, не разжимая пальцев. Слишком хотелось снова прижаться к этому телу, чтобы разводить церемонии. Наконец, он толкнул дверь в свою комнату, проводя туда Дате и позволяя прижать себя к только что закрывшейся двери. — Даже не думай, что если я разок тебе проиграл, то ты теперь сверху, — Дракон лихорадочно пытался избавить парня от одежды, слизывая соленый пот с его шеи, — в этом плане все по-прежнему… Наверно было бы быстрее, если бы каждый разделся самостоятельно, но Масамуне не хотелось и на секунду отрываться от Юкимуры. Хотелось касаться его, узнавать по новому, запоминать. За эти несколько дней, что они не виделись, Дате неожиданно осознал, что не помнит вкуса Юки, не помнит, какая у него кожа на ощупь, что он просто упускал это… Теперь пришло время наверстать упущенное. Санада только улыбнулся на заявление Дате. Он вдруг показался ему совсем молодым. Моложе его самого, хотя это было не так... не важно... Санада глухо застонал, когда острые зубы впились в его плечо. Было невыносимо хорошо. Так хорошо, что нужно было немного отдышаться, иначе удовольствие бы затопило его... Настала его очередь приостановить Дате... Заглянуть ему в лицо и снова впиться в его губы поцелуем. Преодолеть несколько шагов до постели — почти невыполнимая задача, но все-таки Дате толкнул его к кровати, но Санада не отпустил Дракона, и они упали вместе. Одежды на обоих уже почти не осталось, как и терпения... Чувство распирало юного Тигра, не давая дышать... Дракон сегодня был другим. Санада не мог сказать, что именно изменилось, но он был совершенно другим. Словно он оказался в постели с незнакомым человеком… Нет. Это тот Дракон был незнакомым, а этот... этого он знал... и хотел. Так хотел, что сам раздвинул колени. Он не смущался и не дрожал, как всегда... он был твердо уверен в своих желаниях... — Масамуне... — голос совсем охрип, — я… — он сглотнул, подбирая слова, — могу стать сильнее рядом с тобой... Дракон был вовсе не уверен в этом, но словам сказанным таким серьезным тоном, сложно не верить. Он обнял Юкимуру, целуя его ключицы и прижимая его к себе, желая этим показать, насколько он верит ему, насколько надеется, что эти слова станут правдой. Оторвавшись от ключиц, уже расцвеченных красными засосами, Масамуне, повинуясь движениям чужих рук, стал спускаться ниже, целуя твердую грудь и живот, наслаждаясь солоноватым привкусом, так и не смытого пота. Санада откинулся на спину, постанывая от возбуждения, сжимая талию Дракона коленями, а тот поудобнее устроился между его разведенными ногами и губами исследовал внутреннюю поверхность бедер. Он собирался сделать нечто совершенно новое для себя, нечто, что не смотря на большой сексуальный опыт он еще никогда не делал. Дракону казалось, что он ступает на очень зыбкую почву, когда его язык коснулся головки члена Юкимуры, слизывая выступившую капельку смазки. Теоретически Масамуне знал, что надо делать, но только теоретически… Все его знания стоились на наблюдениях за девушками, делавшими ему минет, сам он никогда не брал в рот член. Неделю назад ему в голову такое бы не пришло, Чика, когда-то, прикола ради, предложивший ему это, едва не схлопотал по яйцам. А сейчас, он жалел, что не знает, как толком подступиться к делу… Дате снова коснулся головки языком, и наградой ему за это стал полный наслаждения стон. Это воодушевляло, он провел языком по всей длине члена и, решившись, обхватил головку зубами. Юки готов был сойти с ума вслед за очевидно спятившим Драконом, выгибаясь навстречу его горячим губам. Было невозможно молчать под медленной, но все более уверенной лаской, захватывающей раскаленное тело и душу. Бедра сами дернулись, сжимая уже плечи дракона, а с губ сорвался совсем уж неприличный умоляющий не останавливаться стон. Молодой Тигр старался сдержаться, чтобы не стонать в голос... Дракон завладел его сознанием и телом, мешая цепляться за остатки разума. Больше всего Дате боялся причинить Юкимуре боль, задев нежную плоть заостренными зубами. Приходилось быть осторожным и удерживать, одной рукой, вскидывающиеся под собой тело, второй он помогал себе, лаская член Тигра у основания. Меньше всего Масамуне ожидал, что заведется от этого сам. Он просто хотел сделать Юкимуре приятно, показать, что готов на что-то эдакое для него, но совсем не ожидал, что ему понравится терпкий, чуть кисловатый вкус, понравится ласкать языком маленькое отверстие на головке и ощущать, как чужое тело отвечает на каждое его движение. Это дарило еще больше власти над Санадой, чем их привычный секс, сейчас этот мальчик куда более беззащитен и открыт перед ним. Дракон еще не решил, что будет делать, когда парень начнет кончать, но чувствовал, что готов сам кончить только от того, как член Санады пульсирует в его губах. Когда пульсация стала особенно сильной, а стоны, вырывающиеся у любовника, стали срываться на крики, Масамуне все же решил, что на сегодня с него новых ощущений хватит. Он выпустил бешено пульсирующий орган изо рта и несколько раз провел по нему рукой. Юкимуре этого хватило – брызнувшая струя залила руку и грудь Дракона. Санада мелко дрожал от схлынувшего напряжения. Немного придя в себя, он встретился взглядом с Драконом.. Этот взгляд обещал ему еще очень многое. Скорее, даже грозил. Юкимура приподнялся, целуя тонкие драконьи губы, чувствовать свой вкус на этих губах было чем-то запредельным. Сложно было поверить во все происходящее, и Тигр снова превращался в котенка, вылизывая шею и грудь Дате от белых капель, гладил его плечи и едва заметно улыбался. Облизал он и поднесенные к губам пальцы, чувствуя, что возбуждается снова... Смотреть на Дракона снова стало сложно, слишком другим он стал. — Масамуне...— он чуть шире раздвинул колени, откидываясь на спину… В этот раз проникновение не стало грубым... Хотя этого почти уже хотелось. Влажные от его собственной слюны пальцы вошли в его тело, заставляя прогнуться и снова застонать. Сдерживать себя было все сложнее. Он едва не кончил от прикосновений горячих губ к груди, едва не кончил, глядя, как Юкимура облизывает его пальцы. Теперь же едва сдерживал себя, растягивая тугое колечко мышц. Он кончит в это тело, растянет его своим членом, вернет себе каждым толчком. Масамуне пришлось закрыть глаза и сделать несколько дыхательных упражнений, чтобы не кончить на первом же толчке, что было бы совсем не круто. Успокоившись, он пристроил головку члена к покрасневшему анусу и медленно двинулся вперед. Внутри у Санады было охренеть просто, как горячо и тесно. Гладкие стеночки обхватывали головку, пытаясь не пропустить вперед, даря боль и наслаждение. — Черт, расслабься, Юкимура, — сквозь зубы выдохнул Дате, — твое тело меня забыло… — Он наклонился, кусая маленький сосок, — я даже немного обижен на него. Дракон чуть сильнее двинул бедрами, входя наполовину и гася ответ Юкимуры в стонах. Санада вздрогнул под Масамуне, но не отстранился, желая как можно скорее ощутить его целиком. Даже двинулся ему навстречу, сжимая зубы. Он сам был обижен на свое тело, но думать об этом было решительно некогда, Дате наконец-то вошел в него полностью, и оба замерли, чтобы прочувствовать этот момент. Сейчас они как никогда сильно близки. Этот момент очень важен. Молодой Тигр приподнялся и поцеловал Дракона. Сжигающая страсть сейчас будет лишней. Сейчас нужно быть самими собой, не терять себя в жаре чужого тела, не забываться в объятьях друг друга, а полностью отдаться другому. Санада оторвался от губ Дате, укладываясь поудобнее, начиная медленно двигать бедрами. Это не то, к чему они оба привыкли, но сейчас это то, что нужно. В конце концов, они же никуда не торопятся... Приходилось кусать губы и сдерживаться, чтобы не сорваться в привычный бешеный темп, не начать врубаться в узкое отверстие. Санада первым взял этот неторопливый ритм, и Масамуне повиновался ему, продолжая двигаться медленно, скользя руками по чужому телу. Все это было как впервые… Будто он никогда раньше не трахал Юкимуру, не знал его тела. И все же долго так продолжаться не могло, Дракон уже слишком давно сдерживал собственное возбуждение. Он чуть сильнее двинул бедрами, от чего парень под ним всхлипнул и сжался, заставляя Дате зашипеть. Потом он снова начал двигаться, на этот раз еще быстрее, желая наконец-то кончить в горячее тело. Ощущения и чувства кружили голову унося его из реальности, ногти врезавшиеся в плечи возвращали обратно… Масамуне повис на этой тонкой грани, продолжая двигаться все быстрее, пытаясь не утонуть в почти черных сейчас глазах Юкимуры. Санада извивался под Драконом, тяжело хватая воздух пересохшими губами. В какой-то момент все остальное перестало существовать. Растворилось в громком стоне, резко дернувшегося и сжавшегося Тигра. Он даже не успел понять, что эта горячая пелена, охватившая сознание, и есть самый бешеный в его недолгой жизни оргазм. Он уже не чувствовал Дате. Вместо него был настоящий бьющий молниями дракон, овладевающий его телом, сердцем и душой, той самой пламенной душой, которая должна принадлежать только наставнику... Но сейчас это было так неважно... В кои-то веки он позволил себе принадлежать любимому человеку… И небо не разверзлось, гнев Наставника не настиг его на месте. Он был счастлив, нарушая собственные моральные законы и улыбаясь под вбивающимся в его тело Масамуне. Мир еще проявится снова, но это будет потом. Сейчас нужно только прижимать бьющегося в судорогах наслаждения Дракона к себе, словно желая стать его частью, и улыбаться... Дракон лежал на чужом мокром, горячем теле, наслаждаясь прикосновениями рук Юкимуры к своим плечам и спине. Парень гладил его вдоль позвоночника, доходил до поясницы и одергивал руки обратно к плечам. Масамуне казалось, что эти руки хотят спуститься ниже, на ягодицы, но их владелец находит такой жест слишком неприличным и изо всех сил сопротивляется желаниям собственных конечностей. И это после всего, что только что было… С другой стороны, это все еще Санада Юкимура, верно? — Эй, Юкимура, — Он должен это сказать раньше, чем парень настроит себе всяких иллюзий, — я знаю, что говорить такое сразу после классного секса, признаний и всего такого — это совсем не cool… Но сказать я должен, — Дате правда собирался сказать кое-что важное, но, глядя на то, каким серьезным становиться лицо Юкимуры, не удержался, — я не могу на тебе жениться. Пару секунд Тигр переваривал информацию. Смотреть, как мысль медленно пробивается к нему, было настоящим удовольствием. Потом до воспитанника Такеды наконец дошло, глаза его расширились, а рот приоткрылся, видимо, в ожидании момента, когда хозяин определится с ответом. Дальше Масамуне смотреть не стал, засмеялся и, ухватив подушку, опустил ее на лицо Санады. Несколько секунд спустя, они уже смеялись, обмениваясь ударами подушек, вертелись на сбитой постели, кусались и целовались, снова прижимаясь друг к другу, несмотря на то, что сил почти не осталось. Дракон был просто невозможен. Таким Санада его и любил. Со всем пламенем, на которое был способен. Быть рядом с ним, ощущать его... вот таким.. новым. Это было настоящим счастьем. Но ведь это по-прежнему Дате Масамуне. Его противник. Его соперник. Его друг... Все было просто замечательно. Хотелось бы растянуть этот момент безмятежности на более долгое время, но не судьба, видимо. В бою подушками Масамуне взял реванш – повалил противника на обе лопатки и прижал подушку к его лицу. Юкимура тут же забарабанил руками по его плечам, через пару секунд подушка была отброшена в сторону, а губы Тигра залеплены поцелуем. После поцелуя Санада все не мог отдышаться, и Дате решил, что пора все же сказать то, что собирался: — Я хотел тебе кое-что сказать, ты помнишь? – Юкимура кивнул и запустил пальцы ему в волосы, — Я конечно шутил про жениться, но в общем-то…do you know, это я и хотел сказать, в общем-то… То, что наши с тобой отношения… изменились, это… понимаешь, я не могу допустить, что об этом знали все. Такое знание пойдет на пользу только нашим врагам, — Потянувшись, он вытащил чужую руку из своих волос и крепко сжал пальцы Санады, — это значит, что у нас не будет хождений под ручку и, fucking shit, даже не смей кормить меня с ложечки в ресторане. И дома тоже не смей. Если хочешь, мы скажем твоему Наставнику. Всю ответственность я возьму на себя – в сознании Дате всплыли громадные кулаки Такеды, летящие прямо им в головы, — И еще… Я это я, ты понимаешь. Идеального возлюбленного из меня не выйдет. Так что если я буду делать что-то не то, какую-нибудь хрень, которая тебе очень не нравится, просто скажи, ок? Не надо молча убегать, как в тот раз. — Масамуне... — поверить в то, что его чувства приняты так серьезно было сложно, но это безумно радовало. Вот только Такеде говорить нельзя. Хотя, он и сам все поймет, если уже не понял. Будет знать Саске. Потому что уже знает. Кейджи и Моточика... их друзья, — Я... все понимаю. Не нужно говорить Наставнику, — он опустил глаза, закусывая покрасневшую губу, — О нас никто не будет знать. Выглядеть будет все так же, как и раньше... Он не знал, что еще сказать. Слова как будто застревали в горле, хотелось уткнуться носом в плечо Дате и спрятаться там от всего мира, а заодно и от самого Дракона. О том, что будет после того, как он признается, он не думал. Вернее думал, но рассматривал лишь тот вариант, в котором Масамуне посылает его куда подальше. — Спасибо... — он закрыл глаза, чтобы не смотреть на Дракона, а потом все-таки ткнулся лицом в его плечо. И спрятался. И нет, он не трус. Он просто счастлив. — Ну, хоть торжественную речь для твоего Наставника придумывать не надо…— Вздохнул Масамуне. Он наматывал на палец хвостик, уткнувшегося ему в плечо Юкимуры, прислушиваясь к его дыханию. В другую ночь он бы валял Санаду по кровати до рассвета, но сейчас хотелось просто слушать его дыхание. Эти придурки, его друзья, были правы. В такие моменты весь остальной мир отходит на второй план. Ничего, у них еще не одна ночь впереди, он еще будет тормошить, кусать, облизывать, мять это тело, весь день напролет, пока они оба просто не отрубятся. Уснувший Юкимура собственнически закинул на него ногу. Дате только усмехнулся этому жесту, удобнее устраивая голову парня на своем плече. Вытащил из-под них свернувшееся жгутом одеяло, расправил и укрыл обоих. Fuck, ему определенно нравится, как Тигренок зябко передергивает плечами и прижимается к нему поближе. Дракон уже почти уснул, когда понял, что проклятый глаз наконец-то не болит. Интересно, это его тело так пыталось ему что-то сказать? Или это из-за нервов? Или это тепло тела, что рядом с ним, лечит все болячки? Он подумает об этом завтра. И если проснется в достаточно хорошем настроении, то возможно сумеет сказать Санаде, что тоже его… Нет, он этого никогда не скажет, ни за что! Будет выглядеть, как идиот. Да и не нужно об этом говорить. Он будет просто думать об этом. Думать о том, как любит этого мальчишку.