Гипноз

Гипнозом с головой накрывает, затягивает в бездну тёмно-синего взгляда того, кто не может чувствовать по-настоящему. Раздвоенный. Распавшийся. Разбитый. Манипулятор под личиной потерянного и непонятого парня. Монстр. «Ты так нужен мне. Пойди за меня на смерть!». И даже не вопрос это — приказ. Всего пара часов, через которые «необходимый» рассыпается во мраке искрами электричества. Поверженный. Так жаль. Но то была необходимая жертва, верно? Криком женским разрывает барабанные перепонки в темноте коридоров психиатрической лечебницы. «Вы сбросили вниз девушку, мистер Озборн. Она погибла, мистер Озборн. Вы — убийца, мистер Озборн...». Они твердят это, раз за разом, накачивая его препаратами, стремясь усмирить. Сломать. «Я этого не делал...» — один и тот же ответ на все их обвинения. Спокойный. Уверенный. И эти люди также поддаются влиянию этого взгляда. Теряются в нём. Он сносит барьеры — гипноз. И они стараются не смотреть ему в глаза, когда находятся рядом. Это — жутко. Это — непереносимо для них. Если они чуть задержат взгляд на этом тёмно-синем омуте, то вынесут вердикт, что «да, вы этого не делали, мистер Озборн». Всем мыслимым доводам противоречащий вердикт. Так нельзя. А ведь он ничуть не лжёт им, не оправдывается. Он не делал тех ужасов, которые они навязать пытаются. Всё это Гоблин — тварь внутри него. Монстр. Может и так. Но вот только гипнотизируешь и заставляешь их делать то, что угодно — ты, Гарри. Признай это, в окно рассматривая искрящийся снег. Морозно. Ты ёжишься и ожидаешь, пальцами барабанишь по подоконнику. Кто войдёт в эту дверь следующим? Манипулятор, гипнотизёр, монстр, ты ощущаешь, что гипноз твой не до конца действует на ту, что всё таки приходит в этот плен. Ту, кто поддерживает и не оставляет, хотя знает о твоей разбитости. Но также знает о том, что ты и Гоблин — разные, непохожие, но уже невозможные друг без друга. Вы слились во что-то непонятное, безумное. Во что-то... в кого-то... уже без разницы. И приказывал бежать подальше Гоблин, когда всё рушилось вокруг. А ты напротив призывал её, гипнозом, необходимостью быть понятым. Прощенным. Бесчувственный манипулятор — это ты? И не найти ответа, в зеркало смотря на отражение своё. Её. Всё же пришла, застыла перед зеркалом, в прозрачном отражении смотря на монстра позади себя. Через стекло — нестрашно. Через стекло его гипноз не действует. Не накрывает так, как если б напрямую. И сил в ней осталось чуть, чтобы не поддаться, чтобы противиться этому омуту в себя затягивающему, губительному. И она также готова признать его невиновность, когда шепчет на ухо, что не делал тех жутких вещей, за которые отбывает срок в этой клетке. Она готова, несмотря на то, что часть тех преступлений разворачивалась на её глазах. Но то был Гоблин. Гоблин — не он. Так легко запутаться... Она не хочет больше тонуть в его льдах. Она хочет уйти, но... что-то тянет, неимоверной тоской, тягучим пониманием мотивов. Его. Их. И это придётся признать — она понимает и принимает Монстра. Гоблина. Гарри Озборна. Внутри неё тоже сидит это. А в ком не сидит, если быть честными? Через стекло гипноз не действует... зачем так врать? И даже закрыв глаза, она не может избавиться от... — Помоги мне, Фелиция...я такой же, как многие. Только более честный. Гипноз через шепот, холодным дуновением мороза проникает под кожу. Вот только трясёт её совсем не от холода. И не от страха. — Открой глаза, Фелиция. — Он ждёт с нетерпением того, что отразит её взгляд. На него без перегородок смотрит — ни к чему они. Гарри улыбается — он ждал этого. Снесённых барьеров. Понимания. Доверия. Тонкие, прозрачные, пальцы. Холодное прикосновение зимы. Гипнозом с головой накрывает и она тонет в бездне тёмно-синего взгляда, уходит в эти глубины, всё же оставляя за собой право вынырнуть. Гипноз, гипноз, всего лишь гипноз... Непрошеный дар честного монстра. А она сможет признать его в себе?