Ich liebe dich

На улице в свете восходящей луны блестел падающий крупными хлопьями снег, покрывая чуть промерзлую землю своими объятиями, а я в это время рыскал по дому в поисках тебя. Заставлять самого Великого искать тебя, чертову Россию! Найду – все фаланги пальцев переломаю, вывихну ноги, изуродую твое милое личико по самое не хочу и жестко выебу, да. Хотя с последним даже в таком угробленном состоянии ты мне не дашь. Значит, остановимся на всем остальном. По мере моего скитания по дому, я все дальше забегал в самые его дебри, будто это не особняк, а замок уже какой-то. Множество комнат, бесчисленные коридоры и такие похожие картины на стенах. Бред. Забредя в самый темный уголок, я нашел и тебя. В комнате, уставленной десятками свеч, под багровым пледом и с задумчивым лицом. Кажется, я впервые вижу тебя таким умиротворенным. Без излюбленной улыбки на пол-лица и энтузиазма увлечь меня в горизонтальное положение тоже. - И чем мы тут занимаемся? – подхожу к тебе сзади с приторной улыбкой на губах. Твоя голова под пледом вздрагивает от неожиданности, и ты поднимаешь свой вопросительный взгляд на меня. Смотришь по-детски невинно, изучающе, так трогательно. Черт. Ты просто не представляешь, как иногда мне не хватает таких вот взглядов. - Присаживайся. У меня тут и для тебя местечко найдется. Извечная улыбка, и я кривлюсь в притворном отвращении, отводя глаза в сторону, но переплетаю пальцы с протянутой мне рукой. Тянешь на себя, и я уже сижу на твоей ноге, почти утыкаясь носом в грудь. И на таком расстоянии прекрасно чувствую запах одеколона. Приятный, почти уловимый. - Знаешь, я хочу расквасить твою наимилейшую мордашку, - подражаю твоей улыбке и слащавому тону, коим ты сказал ранее фразу. Рукой опираюсь меж твоих ног, а тыльной стороной ладони другой приоткрываю краешек пледа, наклоняясь чуть ближе. Ты в ответ хихикаешь, строя умиленное выражение лица, и проходишься пальцами по моему позвоночнику, слегка касаясь поясницы и оставляя руку на том же месте, видя, как я прогибаюсь от приятных ощущений. Это невыносимо, чувствовать тебя так близко, практически ощущать всем своим телом твое тепло и не касаться. Второй рукой ты опираешься о пол позади себя, позволяя мне чуточку нависнуть над тобой. Самоуверенный, собственнический, эгоистичный коммунист! Но, черт, ты знаешь все мое тело и каждую точку на нем, что можешь безо всякой проблемы и хоть одного слова против этого управлять мной. И мне это нравится, как бы я мысленно себя не упрекал за чрезмерную покорность. - Не уберешь ли свои пальчики с моей задницы? Мне, знаешь, не очень удобно так сидеть, - лепечу тебе в губы, и ощущаю, как устали мои скулы беспрерывно улыбаться. - Вот как, - протягиваешь в ответ и обхватываешь мой подбородок, проводя пальцами по губам, вслед гладя по щеке и зарываясь в белые волосы, приподнимая и оттягивая мою голову назад. - А если так? Целуешь мою шею. Совсем невесомо касаясь шершавыми губами, и высовываешь свой влажный язычок, ведя мокрую дорожку вниз, легонько обхватывая губами кадык, и дальше, пока не встретишься с тканью бордовой кофты. Не выдерживаю. Хмыкаю и валю тебя на деревянный пол, поверх пледа, устраиваясь в твоих ласковых объятиях, что мгновенно окутали мое тело. Задумчивым алым взглядом провожу по лицу и останавливаясь в миллиметре от соприкосновения губ. Ты слишком часто улыбаешься. - Верни то выражение. Мне оно очень понравилось. И, кажется, ты поражен. Ибо твоя улыбка спала, а я, удовлетворенно хмыкнув, увлек тебя в поцелуй страсти и желания, касаясь тех мест, где только доставали мои руки. Ты так рьяно пытался подмять меня под себя, что это было невозможно не отметить. В нежелании ждать, снимал с меня одежду, нежно ласкал мое тело и губами и руками, используя свой юркий язычок. А мне было до чертиков приятно наблюдать и особенно чувствовать, как ты ластишься ко мне и пытаешься развести на секс. Это поразительно-приятное ощущение власти в руках. Ухмыляюсь сквозь вырванный тобой стон, и, сжимая до шипения твои волосы, не даю даже отстраниться. Черт, как же это все-таки приятно. А после все же оказываюсь прижатым спиной к нагретому пледу и уже сам снимаю с тебя все ненужное шмотье. У тебя шикарное тело, каждый шрам придает мужественности твоему детскому характеру, и мои пальцы обследуют все вдоль и поперек. - Ты имел в виду эту серьезность? – берешь мою ладонь в свою и целуешь каждый пальчик с неким царским величием, изредка поглядывая на меня аметистовым взглядом. - O~ Ja~[1], - само вырывается на немецком, и я смотрю на тебя желанным взглядом. Любое твое движение наполнено невообразимой сексуальностью и пошлостью, даже такая малость, как банальный поцелуй. Кричу, царапаюсь, ругаюсь на немецком, хрипя через каждое слово, ведь прекрасно знаю, как ты сильно ненавидишь этот язык. И как он тебя возбуждает. Кусаешь мои плечи, руки, шею, все тело, смотря злостным взглядом, а меня это только заводит, раззадоривает и хочется больше. Еще, еще и еще. До умопомрачения. И уже потом мы лежим рядом. Часто дышим, все тело покалывает от постоянных противоборств и маленьких шалостей, но до дрожи в ногах довольные. - Ich liebe dich[2], - произношу на выдохе, наваливаясь на тебя и упираясь руками в грудь, а после получаю мощную пощечину на правую щеку и твой злостный взгляд. Закусываю губу и скрываю взгляд возбуждения. Почему от тебя все кажется таким приятным, мм~? - Говори по-русски, - шипишь в ухо, мимолетно касаясь губами чувствительной мочки. - Dirne[3], - гадко ухмыляешься, и сжимаешь в ладонях мою задницу до синих следов, и я уже чувствую, как что-то очень большое упирается мне в живот. - А сам-то, - усмехаюсь, и прикусываю твою губу до крови в ответ на оплеуху. Это будет длиться вечно. И я вечно буду наслаждаться тобой.