Ты все еще здесь

      — Ну, наконец-то!       Элиот потер затекшую шею и провел рукой по мокрому лицу.        У окна стояла Лилиан. Солнце позолотило ей волосы и очертило фигуру мягким светом. Белый, чересчур свободный халат топорщился на острых, покрытых веснушками плечах. Лилиан потянулась, прогнувшись до хруста и ослепительно улыбнулась:        — Утречка, соня. Будешь со мной зарядку делать?        Эллиот покосился в сторону кровати. Пожилая санитарка поправила накрытый простыней продолговатый холм и вышла. Аппарат жизнеобеспечения, темный и мрачный, молчал. Лилиан проследила за его взглядом и твердо сказала:        — Давно пора.        — Разве?       Эллиот бросил на нее полный горечи взгляд. Губы дрогнули, сжались в тонкую линию и он отвернулся.        Лилиан закатила глаза и подошла к нему. Запахло мандаринками и прогретой на солнце пылью:        — Еще чуть-чуть вины в твоем голосе и ты отравишься от собственной горечи. Эл, ты что, злой дух, насылающий болезни? В чем твоя вина?       Эллиот смотрел, как качается серебряный крестик на тонкой веснушчатой шее.        — Я мог бы сделать что-то еще.       - Ага. Перекрасить луну в оранжевый цвет. Моя мечта, знаешь ли.        Эллиот попытался улыбнуться. Вышло неубедительно.       Лилиан присела на корточки. Она протянула руку и ущипнула его за щеку. Эллиот вздрогнул. Словно теплый туман прошелся по коже.        — Не кисни. Займись чем-нибудь. Свяжи самый длинный в мире шарф. Я оценю, если он будет оранжевый. Найди себе девушку.        Эллиот возмущенно фыркнул.        — Старый я уже.       - Ой, да ладно! — Лилиан закатила глаза. — А кто эту буйную даму сюда приволок?        — Она порвала мне свитер. И угрожала рапирой. Неуравновешенная, — раздался знакомый резкий голос. Эллиот заглянул Лилиан за плечо. У окна стояла Маргарет. Черные волосы, гладкие, как у куклы, блестели на солнце. Сквозь дыру в бежевом свитере торчал красный лифчик.        — Это еще что! Она угробила мою машину!       На подоконник рядом с ней опирался Билли. Он был, как всегда, донельзя растрепан, сиял заклепками и счастливо улыбался Маргарет.        — Нашел о чем жалеть. Эту развалюху бы и на металлолом не приняли. А вот мой свитер…       Они заметили его взгляд и почти синхронно повернулись. И тут же прыснули.        — Чего ты так удивляешься? — стирая слезы смеха и тушь, сказала Маргарет. — Боже, ну и лицо! Ты же нас видел уже.       Эллиот проглотил подступивший комок и выдавил:        — Не думал, что снова увижу вас такими, как помню.       Лилиан повернулась и укоризненно посмотрела на парочку через плечо:        — Вы опоздали.       Маргарет пожала плечами и демонстративно посмотрела на Билли. В уголках красных губ спряталась улыбка:        — Пробки.       Билли пересекся с ней взглядом и согласно закивал, тряся длинными волосами. Лилиан отвернулась. Она серьезно посмотрела на Эллиота:        — Это наш последний перекресток. Дальше ты не идешь.        — Почему? — он протянул руку и дотронулся до каштаново-рыжих волос. Влажный туман обволок пальцы.        — Вы все обещали меня проводить. Для этого совсем не обязательно было умирать, — она грустно посмотрела на притихших Маргарет и Билли.        — Мы и не собирались. Так вышло. — Билли коснулся подоконника, и на нем появилась гитара. Струны тихо зазвенели. — Это я виноват. Прости меня, Маргарет. Я не хотел. Я боялся, что ты уйдешь.        Маргарет фыркнула и положила ладонь на его руку. Их пальцы перепрелись.        — Все мы тут порядочные идиоты. Я ничем не лучше.       Гитара на подоконнике издала протяжный дребезжащий звон. Билли покосился на Лилиан:        — Пора.        Эллиот, хватаясь за стену, попытался встать. В ушах стучало, сердце глухо и больно сжималось в груди. Во рту пересохло, и он едва ворочал языком. Но он должен был сделать все правильно. Уже поздно, но все равно нужно.        — Простите меня. Все вы. Простите.        Лилиан задрала голову, всматриваясь ему в лицо. Маргарет удивленно вздернула идеальную бровь. Билли оторвался от гитары. Вид у него самого был слегка поникший и донельзя виноватый. Они молчали и пристально посмотрели на Эллиота. Солнце, ставшее неожиданно ярким, слепило глаза. Гитара назойливо гудела на одной ноте.        — И ты нас, — отозвалась Лилиан, вставая. — Мы порядочно потрепали тебе нервы.       Гудение разрасталось, ввинчиваясь в уши. Комнату заполнил слепящий свет, фигуры Маргарет и Билли почти растворились в нем. Лилиан все еще стаяла перед ним. Ее серые глаза улыбались.       Эллиот попытался сказать ей, то, что не мог решиться раньше. Но тяжелое всеобъемлющее гудение гитары заглушило его голос. Глаза слезились от света.        Лилиан встала на цыпочки и обняла его. Теплый туман окутал Эллиота и он понял — она знала. Все это время. А может быть даже раньше, чем понял он сам.        — Я тоже тебя люблю, — холодная капля тумана скатилась по его щеке. — Пожалуйста, живи дальше.       Свет был невыносимо ярким. Эллиот зажмурился. Туманная рука коснулась сердца:        — Мы все еще здесь, — голос Маргарет.        — Не прощаемся, — голос Билли.       Эллиот открыл глаза. Окно бросало теплый квадрат света на пол. Погнутый стул стоял у стены. Было тихо. И пусто.