Бессмертная Надежда

Тук-тук-тук — ритмично стучит по запотевшему стеклу ветка старого дуба тревожимая ветром. Тук-тук-тук — вторит ей истерзанное тоской, ополовиненное сердце Питера Паркера... Лежа на дощатом полу в тёмной комнате, пристально смотря на застывшее видео-изображение белокурой улыбающейся девушки, он пытается совладать с ужасными видениями тех, последних, мгновений, когда держал её на руках, стараясь справиться с неизбежным. Не уходи, пожалуйста, не оставляй. Дыши. Живи. Всё тщетно... И фраза «никогда не теряйте надежду», раз за разом вытесняется из его головы жуткой болью, понять которую могут лишь те, кто хоть раз испытал подобное. Опустошенность. Его и не существует уже. Ни до чего нет дела. Абсолютно. Он умер вместе с ней, хотя физически всё ещё остаётся на этой земле. Наказанием. Насмешкой. Не терять надежду? Я уже потерял тебя, Гвен... так что ничего больше не осталось. Прикрыть глаза — усталость всё же берёт своё и он проваливается в черноту. Черноту на фоне которой ярко выделяются её глаза — светлые, ангельские, дарующие успокоение истерзанному сердцу. И шепот, лаской, лёгким ветерком по коже: — Питер... — тонкие пальцы взъерошивают его волосы таким знакомым жестом. И прикосновение это кажется настоящим. — Ты — надежда для многих, опора, символ. Ты можешь и должен жить дальше. Каждая фраза — каплей исцеляющего бальзама на сердце, обезболивающим, которого так не хватало, чтобы набраться сил. Для элементарных, казалось бы, вещей. К примеру — выйти из комнаты, где он добровольно замуровал себя, отдаваясь на растерзание депрессии. Дальше... разве существует это «дальше» без неё? И он может коснуться её, может даже обнять, обманчиво-настоящую, бесценную, разбившуюся. — Не могу. Без. Тебя. — Произносить слова с длинными перерывами, борясь с застрявшим в горле комом. Он так долго ни с кем не общался. — Этого не должно было произойти. Это — жестоко и несправедливо. Смерть не имела права забирать... Она кладёт ладонь ему на сердце — ритмично бьющееся в унисон с её. Хотя бы в этом видении всё гармонично. — Иногда так происходит, Питер. Судьба. Некоторые её предначертания невозможно изменить... — она улыбнулась, чуть грустно. А во взгляде девушки затаилось знание чего-то, за пеленой тоски, Питеру Паркеру недоступное. Но она стремилась поделиться этим «чем-то» с ним. — Я всегда рядом, всегда с тобой, Питер, просто помни об этом. Её голос — всё тише. Она — отдаляется. Он делает шаг вперёд, боясь упустить, отпустить, протягивает руку, но в этот момент чернота расступается. Он открывает глаза и смотрит на мерцающий экран — видео на нём снялось с паузы и теперь её речь повторялась вновь. — Не теряйте надежды. Никогда. — Ты сам — надежда для других. Помни. Я — рядом, близко... Её голос в его голове особенно-громкий в этой пустынной комнате. Он тяжело поднимается с пола и осматривается по сторонам. Он ищет. Её. Сумасшествием. А ещё он чувствует. Присутствие. Гвен Стейси рядом. За его спиной. Опускает ладони на плечи. Успокаивает дробный стук сердца. Вот только боль возвращается с утроенной силой. И раздаётся звон стекла — ветка всё же разбила его. Питер Паркер потерян. Он находится на пределе. И он не может разорвать пелену этой удушающей тоски. Выскакивает в туман. Не имела права забирать... не имела...нет! Дробный стук в висках. Пойманное в спешке такси. Пункт назначения — кладбище. А Ангел с тревогой смотрит на него, находясь рядом, как и обещала. Он сможет перебороть это. Она знает. Она верит в него. Ворваться в этот туман, на ощупь, по памяти, найти нужное место. Опуститься на колени, потому что стоять на ногах невозможно, когда болью разрывает изнутри. Бьёт высоким напряжением безысходности по рёбрам. Вытягивает дарованный её кратким видением свет. А пальцы погружаются в землю. Сжимают засохшую розу. Шипы под кожу и капли крови смешивающиеся с землёй. — Не могу, не хочу, всё — никчёмно, Гвен... — шептать, прижавшись лбом к ледяному камню. Ему больше чем «плохо», это выходит за грань данного определения. Обострение боли перед разрядкой. Она — знает. Она — поможет. И она возникает перед ним, Ангел в светлых одеждах, освещённая пролившимся на землю лунным светом. — Я заберу твою боль, Питер, — он отрывается от камня, смотрит на неё, не поднимаясь с колен, — посмотри на меня и скажи, что ты чувствуешь? И снова руки её обнимают, согревают, исцеляют. Прижавшись к ней, ощущает себя маленьким мальчиком. Ещё не разбитым, не разочаровавшимся. И светлое чувство куполом накрывает, от тьмы вокруг отгораживает. Она рядом. Она действительно всегда с ним. Даже... нет, не так — особенно теперь. Она — его Ангел. Его Бессмертная Надежда. А он — надежда для тех, кто нуждается в этом. Многие зовут и ждут его, чтобы крепла вера в добро. В справедливость. В чудо. Пелена тоски спадает и растворяется, убранная ею. Его Гвен. Его светлая девочка. Мудрый Ангел теперь. — Зарождающуюся надежду. Избавление. И... твою поддержку. Но что-то внутри всё же ноет. Он не хочет, чтобы она исчезала, но так будет. Таков закон. — Знала, что ты справишься, родной, — произносит, целуя его, прикосновением нежным, золотистым ореолом окруженная. — Не исчезай, останься хотя бы мгновением дольше... Она улыбается, тем самым его подбадривая: — Я всегда с тобой, Питер Паркер. Ты знаешь. И растворяется в сиянии уже через миг. Грусть разлуки будет с ним, но боли той чёрной, что разъедала, не осталось больше. Она забрала. Избавила. Исцелила. Его Светлый Ангел. Его Бессмертная Надежда.