Запомни меня живым

- Завтра, - говорит Бермуда спокойно. Слово падает в темноту и исчезает, будто ничего и не было. Йегер не двигается, сидит в углу, сложив на коленях руки, и молча буравит взглядом стену. Бермуда разглядывает его, щуря глаза. Черная с серебром форма, растрепанные волосы, бескровное лицо. Только взгляд тяжелый и мрачный, и губы сжаты почти в нитку. Зрелище можно было бы назвать жалким, но оно скорее пугающее. Потому что завтра все будет кончено. Потому что завтра начнется новый круг. Потому что Йегер, который должен, как обычно, реагировать практически на все, сейчас молчит. Он должен мерить шагами комнату, должен лихорадочно искать другие пути, должен орать на него - потому что Бермуда всегда все решал за других. И за него в том числе. Особенно за него. - Эй, Йегер, - тихо тянет Бермуда, распластываясь на кровати. Под пальцами ощущается шероховатость чистой простыни. Интересно, сможет ли он чувствовать что-то, когда?.. - Йе-егер. Когда умрет. Когда откроет глаза - уже совсем другим. Одно останется неизменным - ему всегда нравилось произносить имя Йегера вслух. Растягивать гласные, пытаться почувствовать вкус каждого звука. Но почувствовать простое прикосновение - сможет?.. Темнота там, где сидит Йегер, шуршит и шевелится. Потом Йегер тяжело выдыхает, поднимается на ноги и идет к столу зажигать свечу. Под его ногами поскрипывают старые половицы, будто жалуются на что-то. Теплый яркий огонек вспыхивает, освещая его силуэт. Бермуда поворачивает голову, разглядывая его. На серебряных пряжках отражается пламя свечи, внутри, там, где пока еще бьется сердце, становится щемяще-больно. К горлу подкатывает комок, Бермуда торопливо сглатывает его, пока не стало слишком поздно, и он не сказал что-нибудь лишнее. Он и без того всегда говорил много такого, о чем следовало бы молчать. - Ты ведь все уже решил, - устало говорит Йегер, поворачиваясь к нему лицом. - Так? Бермуда отводит от него взгляд, улыбается и хлопает ладонью по простыне рядом с собой: - Иди сюда, - зовет он. - Бермуда... - Иди сюда. Йегер садится рядом с ним, матрас прогибается под его весом. Бермуда сможет почувствовать тепло чужого тела через тонкую ткань рубашки, если прижмется к нему. Сейчас он чувствует только холод - в комнате не натоплено, кожа на руках покрыта мурашками. Еще бьется сердце - горячо и сильно, его стук отдается пульсацией в паху - не возбуждением, только предвкушением. Разумеется, ничего не будет. Никогда ничего не было. - Я не такого для себя хотел, - говорит Бермуда, глядя в потолок. Потолок теряется в уютной желтой полутьме. - Для нас. - Для нас? - медленно, недоверчиво переспрашивает Йегер. - Да ты шутишь. Бермуда пожал бы плечами, но двигаться лень. Он вздрагивает, когда ледяная ладонь сжимает его предплечье - жестко, почти больно. От чужой ладони по телу расползается душный жар, горло перехватывает. Бермуда не сразу понимает, что рука у Йегера дрожит. А когда понимает - задирает голову в попытке встретиться с его взглядом. И проваливается в полынью. Резко. - Чертов эгоист, - с ненавистью выговаривает Йегер, глядя ему прямо в глаза. Расширенные точки зрачков почти полностью топят в себе ярко-голубую радужку. - Ты чертов эгоист. - Я хотел бы им побыть, пока еще не поздно, - Бермуда чуть сдвигается, так, чтобы уткнуться лбом в чужое бедро. - Пока могу сдерживать внутри это. Оно почти как пламя, только больнее. Йегер кладет ладонь ему на голову, начинает массировать затылок. Бермуда вздрагивает от удовольствия, облизывая враз пересохшие губы. Наверное, ему будет много чего не хватать. Но медлить... уже нельзя. Он обнимает ноги Йегера, прижимается, давя внутри то самое, необдуманное, лишнее - чтобы потом не жалеть. Не знать, как это. - Эй, - глухо говорит он. - Йегер. - Да? - Йегер гладит его по голове, как ребенка. Бермуда отодвигается, приподнимается на локтях. Смотрит - снизу вверх. С Йегером всегда так, он огромный, на две головы выше него, большой и сильный. Сейчас он кажется почти беззащитным. Бермуда улыбается. - Запомни меня таким, хорошо? - просит он. Йегер смотрит на него, внимательно, долго. Бермуда перестает улыбаться. - Глупость сказал, да? - На пороге смерти можно говорить что угодно, - хмыкает Йегер. - У каждого есть шанс на последнее желание. Бермуда хочет сказать: тогда я хочу тебя. Или посмотреть на тебя. Обними меня. Поцелуй меня. Не забывай меня. Наверное, в его лице что-то меняется, потому что Йегер вдруг сводит брови и наклоняется вперед. Обхватывает его, обнимает, а потом затаскивает на себя. Бермуда устраивается на его коленях, не спрашивая, что такое на него нашло - вдруг и правда нашло. Такое бывает. На пороге смерти. Сейчас ему очень тепло, почти жарко. В животе расцветает маленькое солнце, горячее, пылающее, оно разворачивается внутри него, затапливая с головой сияющим светом. Если бы набраться смелости чуть раньше... Не забывай меня. Поцелуй меня. Обними меня. Я хочу посмотреть на тебя. Я хочу... - У меня тоже есть последнее желание, - бормочет Йегер, смыкая ладони за его спиной. Он тепло дышит Бермуде в затылок, касается губами волос. - Запомни меня... живым. Бермуда прижимается щекой к его груди и закрывает глаза, считая удары сердца.