Луч будущего

      Вскоре Мерлин почувствовал себя чуть-чуть увереннее: хотя бы подземные толчки прекратились. Чародей счёл, что кто-то или что-то отвлекли Рагнелл от непосредственного участия в штурме. Либо ведьма просто выдохлась и теперь придумывала новый план, как-никак, благодаря их с Сандриэлью усилиям, взять Камелот наскоком жестокой ведьме не удалось.       Он зажёг с помощью заклинания факел и пошёл вглубь подземелья. Вдруг кто-то быстрый, вооружённый мечом и кинжалом, кинулся на чародея с воплями: «Пробрался, крыса! Не жить тебе!» Воин клал стремительные удары то слева, то справа классической, но чрезвычайно виртуозной «бабочкой», попеременно метя в шею и по коленям. Мерлин не успевал даже посмотреть, кто его атакует. Он кое-как закрывался щитом, однако отбиваться ему было нечем — в правой руке волшебник сжимал древко факела, в какой-то момент инстинктивно выставленное им в парирующем жесте и благополучно перерубленное. Головня отлетела в сторону и почти погасла, в её неверном свете разглядеть лицо нападавшего стало ещё сложнее. Магу ничего не оставалось, кроме как применить свои способности, чтобы выжить.       — Wáce ierlic! — у противника выбило оружие из рук, а самого его швырнуло об стену, но он не потерялся, а перекувырнулся и, снова оказавшись на ногах, немедленно врезал чародею кулаком в челюсть.       — Так ты ещё и колдун!       Тут уж бедный Мерлин не удержался на ногах и упал наземь. На счастье рогатый галльский шлем скатился с его лопоухой головы, и воин Камелота узнал в юноше слугу короля прежде, чем проломил ему череп.       — Мерлин?       — Гвейн!       Рыцарь чрезвычайно обрадовался встрече с товарищем, помог магу подняться и огорошил изобилующим эмоциями речитативом.       — Дружище! Ты что же разгуливаешь по Камелоту во вражеской амуниции? Я мог тебя убить! И не только я! Где Сандриэль? Почему ты возвращаешься один? И как это ты так… приложил меня?       Чародей смутился; отпираться было бессмысленно, рыцарь фактически поймал его на волшбе, как на воровстве, — за руку.       — Гвейн, я владею магией. Прости, что скрывал это от тебя и от всех вас. Но я не злой, честное слово! Я всегда старался помогать вам и защищать Артура от напастей, — Мерлин понуро ссутулился.       Гвейн угрюмо переварил эту новость и на всякий случай отошёл от Мерлина на пару шагов. Его мир головокружительно переворачивался с ног на уши. Кто ещё из тех, кого Оркней, как ему кажется, знает, несёт в себе губительный секрет? Воин помнил день, когда открылась истинная сущность Морганы, помнил своё потрясение. И не понимал, отчего сейчас он так спокойно выслушивает сенсационнее признание самого близкого друга. Может, оттого что за сутки до этого магия ворвалась в его жизнь вместе с прелестной рыжеволосой сирмерийкой и перестала казаться чем-то ужасным? У Гвейна на языке вертелась тысяча вопросов; первым сорвался самый закономерный:       — Кто-нибудь ещё знает?       — Да, Гаюс и Сандриэль. И знал Ланселот.       — Ланс? Ему ты не побоялся довериться, — рыцарь с досады пнул сапогом какой-то булыжник. Мерлин виновато вздохнул — упрёк был заслуженный. Но Гвейн не из тех, кто долго обижается на друзей. Его уже одна за другой осеняли новые догадки:       — Мерлин, а зачем ты терпишь издевательства Артура? Мог бы давно поставить его на место.       — Иногда ставлю… Исподтишка, — обезоруживающе улыбнулся юный волшебник. — Я был бы счастлив рассказать, если б знал, что Артур меня не убьёт.       — Думаю, сейчас самое подходящее время, и король обрадуется твоему дару.       — Пророчества предупреждают об ином.       — Скажи мне, раз ты волшебник, значит, вы с рыжей действовали вдвоём? Она всё-таки жива?       — Жива. Правда, так ослабела, что не смогла идти. Однако её жизни ничто не угрожает. Но мы видели, как Артура задели наши чары, и поэтому я оставил её, чтобы отменить их.       — Ты оставил её в лесу одну? На радость Рагнелл? — Оркней в сердцах хлопнул себя ладонью по лбу. — Отличная идея! Мерлин, ты действительно думаешь, что там её ничего не угрожает? Для рыжей ты — единственное прикрытие! А вокруг Артура тысячи подданных, мы ни за что не позволили бы ему сгинуть! Так как считаешь, кому ты был нужнее?       Чародею снова стало стыдно до чёртиков, он прекрасно понимал, как всё это выглядело, но ведь никто кроме него не в силах помочь королю!       — Артур может умереть от малейшей царапинки! Прошу тебя, Гвейн, не сердись. Я хорошо её спрятал. Скоро Сандриэль придёт в себя и вернётся в цитадель.       — Как будто пробраться через вражеский лагерь в осаждённую крепость так же легко, как хлеб маслом намазать. Хотя… если кому и удастся, то только колдунье. Моргана же как-то проскользнула. Теперь придётся мне попытаться, а я в отличие от вас не обучен… всяким штукам.       — Моргана? Она в Камелоте? Гвейн, я должен бежать!       — Постой, Мерлин! — рыцарь едва успел поймать шустрого юношу за локоть.       — Ты не понимаешь, она опасна!       — Опасней некуда, но сейчас она на нашей стороне. Мерлин, остынь! Она спасла Артура.       — Что?       — Говорю же, он только обрадуется тому, что ты тоже волшебник. Ещё один боевой маг сразится за Камелот. Ты же не предатель, не то что его сестричка.       — Поэтому мне лучше поскорее явиться, пока она не наделала дел.       — Щит оставь, торопыга! Свои же подстрелят!       — В самом деле… Спасибо! Я снова позабыл про этот маскарадный костюм. А ты?       — А я пойду за девчонкой. Надеюсь, что вернусь с нею, а не с изуродованным пытками трупом, — твёрдо произнёс воин.       — Тебе лучше оставить доспехи Камелота здесь и воспользоваться моим методом маскировки.       Гвейн не понял, о каком методе говорит Мерлин, но совету избавиться от кольчуги внял. А колдун шёпотом навёл чары, отводящие взгляд, потом дунул в кулак и протянул удивлённому другу новенький сверкающий ключ.       — Какое-то время галлы будут видеть тебя, но не будут замечать, поэтому всё равно прячься. Возьми их шлем и щит, это поможет. А ключ — морок, осязаемый, но нестабильный. Один раз ты сможешь отпереть им дверь на выходе и запереть снова.       — Спасибо. Наверное… — неуверенно выдавил рыцарь. — Точно сработает?       — Не сомневайся. Удачи, Гвейн. Извинись за меня перед Сандрин.       — Непременно.       Волшебник протянул воину руку, и тот, пусть с небольшой заминкой, но всё-таки пожал её. Друзья расстались и устремились каждый к собственной цели.

* * *

      Венценосные брат и сестра шли по коридорам замка молча. Каждый поневоле осознавал абсурдность происходящего, собственную неготовность к диалогу и страх. Что если Артур только притворяется? Что если у Морганы в запасе карты пострашнее, чем смерть, и именно для того она привела его в порядок?       Они вошли в полумрак покоев короля. Артур выдвинул кресло, предлагая спутнице сесть. По мановению его руки сопровождавшая их охрана покинула чертог. Повелитель Камелота, пытаясь унять дрожь волнения, достал из шкафа кубки, наполнил их вином, даже не вспомнив о том, что сия обязанность лежит на плечах его слуги. К столу, за которым сидела блудная сестра, он повернулся не сразу — собирался с мыслями. Сердцем Артур надеялся, что Моргана может перемениться в лучшую сторону, а умом не верил в это. Ей не верил. И ждал подвоха.       Но зелёные глаза, в коих прежде Пендрагон находил поддержку и утешение, струили не угрозу, а сомнение.       — Я по тебе соскучился, — молвил, наконец, король, протягивая отшельнице бокал и присаживаясь рядом. Моргана легко и изящно, как истинная принцесса, приняла кубок из его рук, отпила немного и тихо ответила:       — Я скучаю по нам прежним. По иллюзии, которая никогда не была правдой.       — Почему не была? Зачем ты так говоришь? — с болью произнёс сводный брат.       — Артур, Утер всегда знал, кто я. Я была ему благодарна за то, что он принял меня, как дочь, но я и есть его дочь. Старшая! Со всеми вытекающими последствиями, начиная с прав на престол.       — Хорошо, отец обманул тебя. Обманул всех нас. Но за что ты ополчилась на меня, на Гвен, на всех своих друзей? Мы не отворачивались от тебя. Мы не предавали тебя!       — Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, Артур. Я — магическое существо. И не какой-нибудь жалкий медиум, а верховная жрица Старой религии. Ты в точности следуешь заповедям отца, истребляешь подобных мне, преследуешь и убиваешь лишь за то, что они те, кто они есть. И на что мне было рассчитывать? На твою братскую любовь?       Во внезапной вспышке ожесточения ведьма отбросила бокал в сторону. Красное вино брызнуло веером, оставив радугу капель на столе и ковре. Моргана смотрела на брата, как дикий зверь, загнанный в угол, но готовый отчаянно биться до конца. Артур изо всех сил старался сохранить спокойствие.       — Но ведь и я только тот, кто я есть, сын своего отца, воспитанный в убеждении, что магия — зло. Выходит, ты сама поступаешь точно так же.       Моргана усмехнулась:       — Во всяком случае, это будет честно. И один из нас, безусловно, преуспеет. Вот только у тебя был выбор: жить по чужой указке или своим умом; по привычке или по справедливости.       — Тебе известно, что я позволил колдунье сражаться на стороне Камелота и обещал ей свободу. Отец такого никогда бы не допустил.       — И что же? Ты не терзаешься сомнениями и угрызениями совести? Артур! Будь честен хотя бы перед самим собой. Магия тебе ненавистна, и что бы ты ни делал, этого не изменить!       — Моргана, я окончательно перестаю тебя понимать! Если ты считаешь, что я безнадёжен и неисправим, дала бы заклинанию меня убить! Зачем ты пришла?       Колдунья прикусила губу. Нервно слизнув выступившую капельку крови, она произнесла:       — Как бы там ни было, ты мой брат. Я не позволю никому причинить тебе вреда, пока сама не пожелаю с тобой расправиться. Возвращайся на стены, твои рыцари ждут тебя. Нам больше нечего обсуждать.       Артур разочарованно помотал головой в знак отрешения.       — Я не хочу вражды. Но вынужден буду защищаться, если ты не оставишь мне выбора. Теперь он — за тобой. Я готов сложить оружие.       Дверь скрипнула, в проёме показались обеспокоенные стражи. Взглядами указали на ведьму и на принесённые оковы, но Артур отчаянно махнул рукой:       — Оставьте её. Если она захочет уйти, то всё равно уйдёт.       Шокированная этим решением короля Моргана так и осталась сидеть за столом, залитым вином.

* * *

      Сэру Агравейну совершенно не понравился тон, в котором с ним беседовал Леон. Капитан гвардии ясно дал советнику понять, что тот у него на подозрении и доверия не заслуживает. И теперь следовало либо затаиться, либо перейти в решительное наступление.       Что ж? Артур на длительное время связан по рукам и ногам, гарнизон остался без командира. И Агравейну известен потаённый лаз в цитадель. Не лучшее ли время для атаки?       Дядя короля выбрал момент, когда Элиан отвлёкся, и покинул крепостную стену. Он отправился ко входу в подземелья дворца. Кажется, он знает, как именно можно пройти к заветной двери. Но как уговорить Рагнелл выслушать его? Жаль, с Морганой поговорить не удастся! Но ничего. Возможно, её медальон внушит тёмной колдунье толику уважения и заставит принять парламентёра, говорящего с верховной жрицей старой религии от имени равной верховной жрицы…

* * *

      Когда Сандриэль понемногу стала приходить в чувство, первое, что она поняла — её куда-то волокут. Друзья или враги? Если друзья, то почему связали, а если враги, то, напротив, зачем церемонятся? Влепить ей пару пощёчин и заставить идти самой, что может быть проще?       Чтобы разрешить эту дилемму, девушке пришлось открыть глаза. Увиденное совсем её не обрадовало: оказалось, пока Сандриэль валялась без сознания, галлы обнаружили её и теперь тащили по недавно разбитому лагерю к шатру злобной колдуньи. Продолжаются боевые действия у подножия крепости или нет, видно не было. Голова гудела, веки опухли, и ужасно хотелось пить. Но рыжая ведунья предпочла до поры притворяться малохольной особой и дать себе время придумать, как бы сбежать.       К сожалению, Дункхард очнулась от беспамятства слишком поздно. Патруль, нашедший её, почти дошёл до командного пункта. Рагнелл уже ждала их донесения и, приметив, что хоть кто-то вернулся не с пустыми руками, расхохоталась.       — Неужели, неужели удалось! Ну-ка покажите мне её сумку? — ведьма с любопытством перебрала содержимое, рассмотрела пару-тройку флаконов, сунула нос в мешочек с порошком и, наконец, выудила глиняный пузырёк, усыпанный рунами. Тот самый, предназначенный для воды из священного озера. Верховная жрица мигом распознала мощную замыкающую магию, заложенную в письменах, и сообразила, с какой стихией её соперница в родстве.       Сирмерийка не утерпела и воскликнула:       — Не прикасайся к святая святых!       Галлы встрепенулись, а злобная ведьма, вскинув брови, картинно улыбнулась и, раздавив кувшинчик, гаденько пропела:       — О-о! Кто у нас заговорил!       «У, проклятая! Чтоб тебе!» — мысленно взвыла Сандриэль, прощаясь с бесценным древним артефактом.       — А ну, заносите её в шатёр, — скомандовала жрица.       Варвар грубо сбросил сирмерийку со своего горба и принудил стать перед тёмной ведьмой на колени. Рагнелл схватила пленницу за руки, ловко заковала их в старые проржавевшие колодки и с ехидной улыбкой процедила:       — Ну что, птичка? Попалась?       Сандриэль не сразу разгадала всю серьёзность положения, решив, что Рагнелл пытается удержать её при помощи обычного металла. Девушка шёпотом произнесла отмыкающее заклинание, и оковы тут же обожгли ей запястья. Дункхард не сдержала крика.       Ведьма не препятствовала её манипуляциям, рассчитывая на педагогический эффект: раз обжёгшись, узница больше не попытается освободиться. Однако действие колодок пропорционально силе заточённого, и Рагнелл с неудовольствием отметила: девчонка достаточно могущественна, чтобы противостоять ей. И лучше бы её убить, но… Но Рагнелл всё-таки провозгласила эту войну за возвращение магии в Камелот, и смерть магического существа всё усложнит, другие усомнятся и не последуют за ней. А так магические расы увидят её милосердие и благородство, хоть на самом деле ей на них плевать. Главное — прийти к власти и убить Пендрагона.       Насладившись муками Сандриэли вдосталь, темноволосая ведьма заговорила, ведя ладонью по лицу пленницы:       — Ну что, душа моя? Больно, да? Больно… А знаешь, почему тебе больно?       — Потому что ты любишь издеваться над людьми.       — О, нет, дорогая, не поэтому. Хотя, конечно, ты права, издеваться я люблю… — Рагнелл схватила девушку за волосы и резко дёрнула назад, подтверждая сказанное. — Но ты здесь за то, что слишком активно путалась под ногами, мешая своим дурацким колдовством воплощению моего прекрасного, изящного, безупречного плана покорения Камелота.       — Скорее уничтожения.       — Уничтожения? Нет! Спасения! Возвеличения! Через смерть Артура, последнего из рода Пендрагон, — верховная жрица излила всю ненависть к врагу, произнося его имя.       — Зачем тебе его убивать? За что?       — А вот это, милая, тебя не касается. Скажи лучше, как тебе удалось выжить после заклятия «шторма»?       — У тебя свои секреты, у меня свои, — маленькая волшебница удивилась собственной дерзости. Дункхард ещё храбрилась, но в душе уже отчаялась. Всё плохо. Всё очень плохо. Мерлин далеко, он не знает, в какую Сандриэль угодила переделку. Сама из заколдованных колодок она не выберется, на освобождающую магию узницы обручи реагировали огнём, на любую другую, тайно опробованную, — сжатием. И трудно было сказать, что из этого хуже.       Рагнелл усмехнулась.       — Что ж… может и так. Но исток твоей силы перестал быть для меня загадкой. Эй, Бенедигврам!       Предводитель армии тут же вошёл в шатёр и стал перед повелительницей.       — Она останется здесь, приставь к шатру охрану. Разведите огонь, подоткните все щели шкурами. Пускай потушится. Но главное, галл, не давай ей пить. Ни под каким видом, ни воды, ни вина, ничего! Если она получит хоть каплю… — колдунья оглянулась и многозначительно посмотрела на Сандриэль. — Клянусь столпами подземного мира, я сцежу в её глотку всю твою кровь. Понял?       Галл хрипло гаркнул:       — Слушаюсь, моя госпожа.       — Вот и славно, — чарующе улыбнулась ведьма и уже собралась уйти, но варвар вновь обратился к ней.       — Госпожа. К вам посланец Камелота.       — Что такое? Артур уже просит пощады?       — Мы не знаем, госпожа. Он заявил, что или поговорит с вами лично, или умрёт.       — Так отчего же ты его не убил?       — Мы хотели, но он предъявил это.       Бенедигврам раскрыл кулак, в котором лежал медальон, изображающий древний тройственный символ друидов.       — Так-так… Ну идём.       Рагнелл покрутила латунную вещицу в пальцах, осклабилась и, мурлыча что-то невразумительное, последовала за варваром. Сандриэль осталась одна.