Про истинное назначение Кутузки.

Томас сидит, обняв колени руками. Было холодно, земля казалась ледяной и влажной, и положение, в котором он находился, не намного лучше Гривера, преследующего его в узких стенах Лабиринта. Выдыхаемый им воздух превращался в клубочки пара, и он сидел, словно зверь какой-то, загнанно озираясь по сторонам, ожидая рассвета – когда, наконец, выпустят из клетки. Слышится шорох, затем – громкие шаги, плохо скрываемые замёрзшей, покрывшейся инеем, травой. Сначала Томас думает на Галли – наверняка поиздеваться пришёл, урод такой. Затем – на Чака, может, снова еды принёс, или горячего напитка какого – чтобы новоиспечённый друг в этой дыре не заледенел. Слабый свет почти потухшего костра, доходивший до Кутузки, помог ему разглядеть подошедшего: блондинистые волосы отражали доходивший свет золотым свечением, и Ньют, вот правда, был похож на ангела. И вовсе не потому, что держал в руках бутыль с дымящимся напитком. Блондин осторожно присаживается на корточки, упираясь коленями во влажную землю, пачкая и без того заляпанные штаны. Хмурится немного, Томас скорее догадывается об этом, нежели видит. А затем юноша осторожно ставит бутыль на землю, и, с сосредоточенным выражением лица, принимается колдовать над замком Кутузки, открывая клетку. Спрыгивает, едва на ноги Томасу не приземлившись, и, забрав бутыль, закрывает решётку как ни в чём не бывало. Неловко пихает стекляшку в томасовы заледеневшие пальцы, и садится рядом, растолкав брюнета. - Спасибо, - выдавливает Томас, греясь о разгорячённое кипятком стекло. Он не ожидал, что его ночным гостем станет Ньют, но его компания, брюнет понял только сейчас, была лучшей из всех возможных. - Не за что. Если б в Лабиринт не бегал, то не пришлось бы тут ночевать, - бурчит Ньют, и его голос звучит приглушенно. - Всё ещё злишься? – удивляется Томас, - Это, правда, не худшее, что я мог совершить. - Да, - неожиданно соглашается юноша, - Ты мог сдохнуть. - Не сдох же, - брюнет отмечает нотки раздражения в собственном голосе, а затем залпом отпивает сразу половину воды из бутыля. Горячая жидкость обжигает горло, будоражит грудную клетку огнём, и опускается в живот, наполнив его теплом. Томас почувствовал себя живым. Ньют молчит – злится, тут и догадаться можно. Томас вздыхает. Наверное, он просто идиот, раз не видит своей вины в совершённом поступке. Или у глэйдеров мозги наизнанку. - Эй, - юноша приподнимается, и, кое-как, едва не расплескав всю жидкость, просовывает стекляшку сквозь деревянные прутья, затем возвращаясь на место, - Иди сюда. Он неуклюже, грубо совсем, притягивает Ньюта к себе, вжимая его в своё тело – заставляя почувствовать собственное тепло. Может, блондин просто всё ещё не верил в то, что всё обошлось? - Ты идиот, Томми, - качает головой Ньют, обхватывая Томаса всеми конечностями – он теперь сидит у него на коленях, уткнувшись ледяным носом в тёплую шею брюнета. - Таким, как я, обычно и везёт, - усмехается юноша, поглаживая блондина по спине. - Да, и ты ясно дал нам это понять, выжив в Лабиринте ночью. - Ты говоришь это так, словно это плохо. Ньют дёрнул Томаса за волосы на затылке больно и ощутимо, может, с каким-то садистским удовольствием. - Плохо то, что ты такой тугодум. Томас в отместку ощутимо проводит ладонью по выступающим позвонкам, не останавливаясь на пояснице, а ведя ниже, то ли намеренно, то ли забывшись. И вот их маленькая игра превращается в жесткую прелюдию. Грубые, шершавые ладони водят по нежной коже щёк и шеи, путаясь, и неловко сталкиваясь иногда. Губы властно сминают губы, и они впервые целуются, да так яростно, соревнуясь, что уже спустя пару минут пытаются отдышаться. Томас кусает Ньюта за подбородок, одновременно пытаясь победить хитро завязанный шнурок на штанах блондина, в то время как сам Ньют бестолково дёргает кофту брюнета, пытаясь её скорее разорвать, нежели снять. Вы когда-нибудь чувствовали острый прилив желания к человеку, которого только встретили? Томас чувствовал. Вместе с тем, он словно знал, что это не первая их встреча с Ньютом. И, о Боже, как вообще можно о чём-то думать, когда блондин, оторвавшись, снимает с себя рубашку? Рубаха Томаса уже валялась на земле, пропитываясь влагой и грязью. Ну и чёрт с ней. - Я думал, - ехидно улыбаясь, начал Том, - Что у Кутузки несколько другое предназначение. - Я думаю, ты останешься тут дрочить в одиночестве, если не заткнёшься, - умело парирует Ньют, царапая живот Томаса, потираясь задницей о бугорок на штанах брюнета. Том усмехается, кусает нежную кожу на шее Ньюта, оттягивая её зубами – метку оставляя, собственник такой. Нагло обхватывает длиннющими пальцами задницу блондина, чуть приподнимая его. - Сними штаны, - требует он, проходясь руками по торчащим рёбрам юноши. Ньюту приходится встать, да ещё и согнуться в три погибели – Кутузка совсем не рассчитана для таких случаев, как секс, и он неловко, но достаточно быстро разбирается с мешающей деталью, вновь занимая своё законное место у Тома на коленях, который успел приспустить штаны – подготовился. - Придётся на сухую, - замечает брюнет, цепляясь пальцами за лопатки Ньюта, а затем медленно опустил руки на самую упругую часть блондина, жадно сминая ягодицы. Ньют лишь закатывает глаза, отводя руку назад. Находит член юноши и медленно проводит по нему, собирая естественную смазку. Надавливает на головку, выдавливая немного, и осторожно, наугад тычась пальцами, смазывает края ануса. - Давай уже. Только медленно, - он устраивает руки на шее Томаса, носом утыкается ему в плечо и, зажмурившись, пытается расслабиться. Том послушно приподнимает бёдра, осторожно направляя член, и начинает медленно входить, сантиметр за сантиметром наполняя Ньюта собой. Наконец, войдя до конца, он останавливается, и нежно поглаживает блондина по спине. Целует его плечи с выступающими косточками, ведёт губами по шее, и, наконец, утягивает Ньюта в долгий поцелуй, потихоньку начиная двигаться. Блондин стонет ему в рот, жмурясь, и это лучшее, что Томас слышал. Он ускоряет движения, стоны постепенно заполняют Кутузку, и они словно с катушек слетают – движения становятся резче, короткие ноготки Ньюта царапают спину Томаса, а их губы, кажется, уже все в ранках от жадных поцелуев. Всё заканчивается неожиданно быстро, но феерично приятно, да так, что они ещё долго пытаются привести себя в порядок. Под утро Томас и Ньют оба одеты, относительно прилично выглядят и донельзя довольны. Они целуются до тех пор, пока солнце не окрашивает небо в оранжевые цвета. - Мне пора. Скоро все проснутся, - говорит Ньют, и его невозможно серьезно воспринимать, потому что губы его наполнились кровью и распухли, да и искусаны к тому же, из-за чего кажутся ещё краснее. - Ты привлекаешь внимание, - замечает Томас. - Только твоё, - качает головой Ньют, усмехаясь, - Хотя твои засосы даже Гриверы заметят. Сквозь Лабиринт. - Это чтобы к тебе никто не лез, пока мы с Минхо будем выход искать. - И что я скажу остальным? Они не настолько тупицы, всё поймут. - Скажи, что объяснял мне, для чего на самом деле нужна Кутузка, - подмигнул ему Томас, улыбаясь. - Мне, наверное, по ошибке оставили мозг, - закатывает глаза блондин, выбираясь из клетки. А Томас не смог сдержать идиотской улыбки. Теперь у него есть новый стимул искать выход. Теперь у него есть Ньют, его Ньют.