Д(огонялки)

- И как вам только не стыдно! – Ди шипит, как рассерженный цутиноко. – Правильно говорят, что у американцев нет не только стыда и совести, но даже и элементарного такта! – гневный Ди круто сгибает тонкие, точно китайской тушью наведенные брови, и ярко-малиновые с золотом коготки его хищно двигаются по рукаву, пока еще собственному, пока еще он держит себя в руках, скрестив руки на груди, но ясно видится, что еще чуть-чуть – и когти вонзятся, с треском раздирая в клочья кожу и ткань… и вряд ли этой тканью будет изумрудный китайский шелк. – Вы прекрасно понимаете, до какой степени я сейчас занят, и сколько покупателей проходит через этот магазин в эти дни, когда все ищут рождественские подарки, и вот сейчас, именно сейчас, когда вот уже который день я настолько завален работой, что за целый день не нахожу времени спокойно сесть и выпить чаю, именно сейчас вы вот уже четыре дня не показываетесь здесь, заставляя меня отвлекаться от работы и тратить время на то, чтобы думать о вас! Это хорошо, что Оркотт сидит на диване, и ниже дивана не упадешь. Потрясающая китайская логика, или какая уж там, зоомагазинческая. Или вообще персональная логика графа Ди. - А что ж, ты думаешь, - переходит Оркотт в контрнаступление, - это ты один такой тут вкалываешь, а все жулье досрочно ушло на рождественские каникулы? К твоему сведению, сейчас во всяких там торговых центрах такая толкучка и столько народу с деньгами, что только держись! У нас в участке не протолкнуться – таскают и таскают заявления, не успеваешь регистрировать, а при этом всех этих чертовых карманников надо еще и ловить! - То есть, если я правильно понимаю вас, детектив, - голос Ди холоден, как лед, куда там, в сто тысяч раз холоднее того льда, который намерз сосульками на леоновом воротнике и внизу на штанах, и уже начинает подтаивать грязноватыми каплями, - если я правильно вас понимаю, преступники для вас важнее достойных людей? Падать Леону некуда, поэтому он подскакивает: - Ну, знаешь ли! - О, простите! Тогда, значит, среди потерпевших много хорошеньких?.. Леон мычит что-то невнятное… -…с третьим размером? Детектив Оркотт плюхается обратно на мягкий диван. И внаглую заявляет: - Между прочим, вчера была одна даже с пятым… Выписанные тушью брови ползут вверх, лиловый глаз, широко распахнувшись, темнеет, а в золотистом загорается подозрительный огонек… Блямкает дверной колокольчик, и детектив Оркотт так и не успевает договорить, что весом около 180 фунтов, предположительный возраст 50-55 лет. В магазин стремительно проскакивает оборванный и растрепанный пацан лет десяти, этакий Гекльберри Финн, на бегу с его непонятных одежек и обвислой, не по размеру, шляпы шмякаются на пол ошметки белого снега. Пацан шементом исчезает в глубине магазинчика. Леон привстает с дивана, машинально нащупывая свой значок. Если честно, все это ему чертовски не нравится. Какой-то у этого у всего чрезвычайно знакомый душок. Но Ди ничего не говорит и не возражает против столь наглого вторжения, разве что огорченно качает головой при виде мокрых и грязных следов на полу. Так что Оркотту вроде бы и неуместно что-либо предпринимать. И тем не менее определенно здесь что-то не так. Последний недавно принятый патрульный в форме понял бы, что что-то не так, не только что детектив. Но... Ди следом за мальчишкой скрывается в глубине магазина. До слуха детектива доносится его укоризненный голос: "Гекки, как ты мог! Я же просил тебя не выкидывать подобных штучек!" Что отвечает мальчишка, не разобрать, но что-то отвечает, и граф выговаривает ему что-то на своем колокольчиковом чирикающем китайском, выговаривает длинно, но чем дальше, тем менее строго, под конец уже чуть ли не утешающе. Затем граф снова появляется перед Леоном. Надо бы продолжать ссориться, и Ди явно хочется продолжить, но он отчего-то мнется, похоже, видит, что детектив собирается высказаться насчет беспризорника, и, отвлекая его внимание, говорит: - Не выпить ли нам чаю? Впрочем, попить чаю им не дают. Снова блямкает колокольчик. На этот раз - девочка лет одиннадцати-двенадцати, в вязаной шапочке с розовым пушистым помпончикам и с одной-единственной рукавичкой с собачкой. - Добрый вечер, сэр, - очень вежливо говорит девочка. - Ой, а у вас тут зоомагазин? Девочка шмыгает носом, и в ее большущих голубых глазах вдруг появляются слезы. Ди всплескивает изумрудными рукавами, участливо принимается хлопотать вокруг, по отработанной схеме чаю-конфетку-что случилось-еще чаю-не огорчайтесь, у нас вам помогут-печеньку-и чаю, и девочка, все еще время от времени всхлипывая, прихлебывая чай, рассказывает. Она так хотела собаку, а мама не разрешала, а папа к рождеству подарил ей двадцать долларов, и мама тоже все-таки согласилась, а двадцатка была у нее в варежке, и вдруг какой-то пацан выдернул у нее варежку и удрал, и она за ним бежала, но так и не догнала, но ей показалось, что он забежал сюда, а в варежке были деньги, и вот... Детектив Оркотт кидает на графа многозначительный взгляд. Все-таки чутье полицейского его не подвело! С маленькой клиенткой пускай Ди разбирается сам, но потом, когда она уйдет, мальчишку он заберет с собой, хотя бы для этого ему пришлось перевернуть вверх ногами весь магазин. Ладно, не в том дело, что наверняка голодный пацан свистнул какие-то там несчастные двадцать баксов, но для того и существуют социальные службы, сдаст пацана им на руки, малец хоть Рождество встретит нормально, в тепле и как полагается. - И вот... теперь... - девочка отчаянно всхлипывает и закрывает руками зареванное личико, не выпуская из руки надкушенной забытой конфеты, - теперь у меня никогда-никогда не будет соба-а-ки-и-и... - Ну что вы, мисс, - мягко возражает граф и поднимется со своего места. - У человека должна быть собака. Фраза кажется Леону смутно знакомой… то ли из какой-то детской книжки, то ли из мультика… Граф уходит и почти тотчас же возвращается. На руках у него – щенок, месяцев где-то пяти, лохматый, нечесаный, обсыхающий от оттаявшего снега, помесь кого-то с дворняжкой, наверное, какого-нибудь из терьеров, во всяком случае, у него над мордахой терьерья челочка, что вместе с ушами удивительно напоминает обвислые поля слишком большой, не по размеру, шляпы. - Ну что, Гекки, ты точно больше не будешь? Я могу на тебя положиться? – на полном серьезе спрашивает Ди собаку. Щенок в ответ тонко прискуливает, глядя на Ди умильными карими глазами, и изо всей силы крутит коротким хвостом, точно пес-хвостолет. Ди кивает, и теперь обращается к девочке: - Его зовут Гекки. Надеюсь, он вам понравится, он немного проказник, но, поверьте, он хороший, и хотя и поступил сегодня нехорошо, но это только потому, что ему очень хотелось, чтобы именно вы были его хозяйкой, и он постарался привести вас сюда. Девочка смотрит огромными голубыми глазищами, и в них опять дрожат слезы, но теперь, должно быть, от счастья. Она, чуть-чуть робея, протягивает руки… и принимает в них теплое собачье тельце. Говорит: - Здравствуй, Гекки. И вдруг прижимает щенка к груди, обеими руками, крепко-накрепко, зажмурившись от беспредельного детского счастья. Гекки ярко-розовым языком радостно лижет ее соленые от слез щеки. Ди незаметно подмигивает детективу и сует в карман девчоночьего пальто малость помусоленную рукавичку с собачкой. За девочкой и собакой закрывается дверь. Ди вздыхает, скорбно глядя на грязные лужицы на полу. С детектива с его одиннадцатым с половиной размером талого снегу натекло вдвое больше, чем с обоих детей, вместе взятых. Леон, смущенно прокашлявшись, говорит, отвлекая внимание графа: - Слушай, Ди… а чай-то мы пить будем? А можно тот, ну, который в прошлый раз? Ди возмущенно фыркает, готовясь выпустить малиновые коготки: - К вашему сведению, детектив, здесь не кафе! - Ну нет так нет, - покладисто соглашается детектив. – Тогда незачем и открывать… - Ой, нет, нет, как это, почему это незачем! – оживляется Ди. Щеки его розовеют, и в глазах загораются искорки, как в золотистом авантюрине. - Нет чая – нет к чаю, - невозмутимо констатирует детектив. - Вы… вы… детектив Оркотт, вы шантажист! - Ага, - честно соглашается Оркотт. И вручает графу коробку. Непрозрачная пластиковая коробочка - без опознавательных знаков. Малиновые с золотом коготки торопливо и ловко находят нужную щель, вонзаются в нее, нажимают… характерный треск раскрывающейся пластмассы… - Детектив Оркотт, вы… вы… вы чудо! В белом пластиковом контейнере, на белой-белой, как только что выпавший рождественский снег, толстой подстилке из сахарной пудры празднично рдеют ягоды свежей малины.