Сказка

Жил да был император Всея, или всЕ я, как вам удобней. Правил он землями от верхних холмов, до нижних оврагов, ну и маленьким леском между ними. И сам собою напоминал он земли свои - то холм, то овраг, то щетина лесом раскинется, да беззубый рот укроет. Стар император всея был. Ходил с трудом, да и не ходил он по большей части. Были у императора в подчинении три волка черных, что караулили каждый свой удел, и каждый в свой срок являлись к императору на доклад о покое поведать, да о нарушителях его. А таких было не много ибо всяк за границами знал, что не дружелюбен император всея, да норовом крут. Бывало дело от скуки серчать начинал, да скипетром своим из буянь-дерева стены охаживать, подайте мол мне девицу красную, чтоб сказки складывала, да красотой радовала. Так где ж сыщешь такую, когда уж давно опустело всея королевство? Император то сидит бирюк бирюком на троне своем, и ведать не ведает о делах государственных. Да и к чему? Уж на склоне лет и подзабыл он, что один остался. Сам себя беседою развлечет, наестся с блюда волшебного яств изысканных, да и спать ляжет. А во сне, уж лет как сто видит он все тоже: дуб одинокий, что кроной небо подпирает, и деву красоты не виданной, что локонами к нему привязана. И всякий раз влекомый к ней, старец запинается о бороду свою и падает ничком, а подняться более не может. И вот в один из дней, упав у векового дуба и поднявшись со своей кровати, император всея задумался, что бывало с ним не часто. Мучил старца вопрос, что может значить сон сей? Либо смерть он кличет, либо от нее спасение предлагает. Думал император, думал, потом поел и стал снова думать. Хоть и стар он был, но всей своей скукоженой душонкой вожделел деву у дуба томящуюся. Как на яву видел он стан ее гибкий, глаза небесной синевы, губы рубиновые и локоны золотые, что, запутавшись в ветвях, удерживали несчастную. Взглянул старик на бороду свою длинную и решил, раз она всякий раз его лишает равновесия, отрежу ее и дело с концом. Нашел он инструмент подходящий (меч, что пылился под троном битвы не зная) да и отсек себе бороду, вздохнул пару раз, тоскуя по утраченному и спать завалился. И снова дева в сон его пришла и снова взглядом поманила и вот на том же самом месте, где луг у древа зарастал цветами, старик вновь рухнул о бороду свою запнувшись, аль сон и явь не совместимы, аль перепутались совсем, но выпрыгнув с густого луга в свои привычные палаты, император всея обнаружил свою бороду в том состоянии что прервал его меч - длинную, по полу волочащуюся. Вздохнул император, потом поел и на трон с ногами забрался. Понял он, что пока годы сгибают его плечи к земле не пересечет он луг заветный и не освободит деву красную из плена. Не ведал он как время обратить назад, но горячо желал найти свою Галатею, дразнящую его во снах и потому решил, что земли все какие есть на свете он вверх ногами перевернет, но отыщет пленницу. Затем взглянув на свое тело изъеденное старческой немощью вспомнил о слугах своих верных, волках черных. Уж они то волю его исполнят и найдут ту что во снах таится. А время меж тем как раз подходило к докладу. Первым ко двору явится надлежало волку, что овраги дозором обходил. Тропками узкими, вдоль речки быстрой, спешил в императорский удел первый наблюдатель, что слыл самым гибким и изворотливым знатоком каждого оврага Всея Королевства. И вот расступились кусты да заросли пред хищным взором глаз волчьих и явили ему Замок на кручине зависший, ветхий как и единственный обитатель его. В который раз посетовав на судьбу, волшебством привязавшую его к этой унылой земле, волк, которого звали Яр, ступил в императорские палаты, докладывать своему хозяину. - Я слушаю тебя мой верный страж, - Промямлил старик на троне пережевывая особенно жесткий финик, - Не случилось ли беды какой не вторглись ли в земли мои враги бессовестные? - Нет, Всея повелитель, тихо в государстве вашем. Ни колос не дрогнул, ни мышь не пробежала. - Стало быть доблестно стражу свою несешь ты, - Император Всея потянулся на троне да взор тоскливый устремил на вестника, - Скушно мне, Яр, тоскою я томим аки вол в пустыне. Склонил волк голову набок, слушая речь не привычную императора своего. В самом мрачном и бесплодном королевстве еще не бывало, чтобы император в тоску впадал, а тут старец растекся по трону своему, того и гляди на Луну взвоет. - Скажи мне, страж мой, не видал ли ты в овражьих дебрях люд мирской, али торговцев каких? - Нет, Всея император, давно уже не ступала нога странников на земли Вашего величества, пусто Всея королевство, коль не скажут обратного братья мои с гор и лесов. Задумался старец и, как часто с ним случалось, задремал. Очнувшись от дремы внезапно и подняв глаза к волку, Всея покряхтел и про замысел свой вспомнил: - Уж коли стража твоя не в бремя тебе, коли не рыщет супостат околь границ моих, велю тебе, Яр страж оврагов, земли соседние посетить, тропы их узкие изучить, да выведать средь народа какой встретишь о деве что красотою звезды затмевает, чьи локоны светлее солнца, стан гибкий словно ива, а взор очей с небесной синевой поспорит. Что выведать сумеешь, в миг доложишь. На сем окончив свою речь, император вновь к блюду потянулся, а Яр, страж оврагов, не в силах презреть наказ прямой, покорно голову склонив, покинул царские палаты, услышав лишь во след: - На путь и поиск тебе семь полных лун даю.