Но неизменно ее ладони...

Пора студенчества озорного: Прогулы лекций, мосты, кафешки. Зубрить за чаем наук основы, Стараясь быстро заполнить бреши В познаньях скудных (экзамен завтра!), Глотком поспешным ошпарить горло. Я был таким же. Давно. Когда-то - Как сокол, гол, но красив и молод. Твердят: студенчество - беззаботность, Мол, лучших лет не бывает вовсе: За пьянки вечером по субботам Никто потом ничего не спросит. Студент! - все ясно! - гуди, пока что Не знаешь жизни, проблем реальных. Но я был тем, кто усердно пашет, Пока другие вовсю гуляют. Я не чурался работы тяжкой. Таскал мешками цемент на стройке. ...Порой бывало безумно страшно, Что утром просто не встану с койки. Но были руки теплее солнца, Что прикасались к плечам дрожащим. Такое в жизни лишь раз дается. Моя награда. Моя удача. Я просыпался в поту холодном, Но неизменно ее ладони Меня лечили: она и сонной Могла избавить меня от боли: Прижаться крепче, в меня вминая Родной изгиб - и души, и тела... Она - святая. Она святая, Когда так долго меня терпела. Я был ужасным. Срывался часто. Признаться стыдно - кричал до хрипа, И лишь теперь мне предельно ясно, Что я не лучше, чем сам Агриппа*: В моей душе, очевидно, дьявол Взрастил сочащийся ядом корень, Когда, не слыша ее "Не надо", Хлестнул наотмашь ее спокойно. Она прощала - не раз, не десять... Потом исчезла и не вернулась. Сказать, пожалуй, предельно честно: Во мне ни грамма не всколыхнулось. Дела важнее. Работа, деньги - Я поднимался усердно в гору И о нежданном ее побеге Забыл быстрее, чем просто "скоро". Пришло признание и богатство. Остался голод в далеком прошлом. Все чаще стали в меня влюбляться. С тех пор я не был ни разу брошен. Калейдоскопом мелькали лица: Одно другого милей и краше... Вот только стали все чаще сниться Ее родные ладони: чаша, Где плещет искрой вода живая, Испить хоть каплю - и быть счастливым, Но даже спящий, я понимаю: Совсем другие со мной изгибы, Совсем другие со мной ладони... (так мне и надо, так мне и надо!) Я просыпаюсь в поту холодном. И неизменно... ее нет рядом.