***
Тринадцатое августа наступает неожиданно. Когда Марко смотрит на эту дату, всплывшую на экране телефона, по телу пробегает холодок. Роберт Левандовски возвращается в Дортмунд. Не видеть, не замечать, не думать. Смотреть сквозь того, кто несколько месяцев назад взглядом прожёг до основания, а теперь играет против. Не дрогнуть. Роберт Левандовски должен был научить Марко истинному равнодушию. Ройсу до безумия сложно быть спокойным. А ещё он благодарит всевышнего за то, что высшие силы оттянули тот матч, в котором они с Робертом сойдутся друг против друга. Может быть, в ноябре будет гораздо легче собраться с мыслями и настраиваться на игру. Сейчас — нет, извольте, даже и поле-то перейти и занять свое место на скамейке запасных трудновато. Марио кажется Марко настоящим спасителем, он сразу же ловит Ройса в центральном круге и заводит непринужденную беседу. Моментально обстановка становится более расслабленной, Гётце умеет одним своим видом снимать напряжение, которое словно витает в воздухе. А ведь ему гораздо тяжелее, думает Марко. Слишком много людей, мечтающих увидеть его горящим в адском пламени, собралось на квадратный метр стадиона. Улыбка не сходит с лица Ройса. До определенного момента. – Не оборачивайся, - все так же спокойно бросает Гётце. Он не станет предупреждать напрасно. Параллельные прямые не пересекаются и в этот раз. Всё идет по раскладу Марко. Сам матч он смотрит в компании новоиспеченного чемпиона мира Матса Хуммельса, который располагается по правую руку, и бедного страдальца не выходящего на поле уже почти год Илкая Гюндогана, сидящего слева. Они перекидываются фразами, обсуждая происходящее на поле. Вроде бы и ничего не изменилось, Матс такой же спокойный и рассудительный, но на нем чувствуется своеобразный золотой бразильский отпечаток, и от этого Марко становится немного не по себе. Не обращать внимания на Роберта Левандовски никак нельзя, на него возлагается слишком много баварских надежд. У триумфаторов прошлого сезона игра идет из рук вон плохо, хозяева словно всегда на шаг впереди, они на метр ближе, на секунду раньше, на мысль быстрее. Двумя точными ударами Мхитаряна и Обамеянга Боруссия нокаутирует Баварию. Потери у Баварии серьезнее, но это не покрывает их бездействие. Желание победить зашкаливает, оно ощущается в воздухе. Нужно во что бы то ни стало выиграть первый матч нового сезона у тех, кому проиграли последний матч прошлого. Роберт Левандовски откровенно проваливает свою настоящую дебютную игру за Баварию. Это особенно ярко смотрится в сравнении — новая девятка Боруссии старается изо всех сил, прыгает выше головы, лишь бы принести пользу команде. Они находятся далеко друг от друга по ментальности, как полюса Земли, они различны по всем параметрам. Роберт Левандовски проигрывает. И в глубине души Марко очень рад этому. Финальный свисток судьи извещает о победе черно-жёлтых. Ройс, не принимавший в матче никакого участия и не сделавший для выигрыша ровным счётом ничего, спешит ретироваться в подтрибунные помещения. Мимолётно он успевает ответить на вопросы журналистов, перекинуться парой слов с коллегами по сборной. Баварцы почти сразу же покидают поле, не в состоянии наблюдать за торжеством Боруссии. Совершенно того не желая, Марко сталкивается с сероглазым эталоном безразличия. Коридор плохо освещен, но от стеклянного взгляда все равно не уйти. Ройс парализован им. Левандовски также стоит без движения. Ничто не заставит Роберта отойти от намеченного плана. Он смотрит на Марко с холодом, как в день их последней близости, и ни одна мышца на его лице не дрогнет. Он только что проиграл свой первый матч с новым клубом — но оправдания кажутся неоспоримыми. Да чего стоит эта железяка, которая разыгрывается в неофициальной встрече? Как говорят в прессе, это всего лишь «самый главный товарищеский матч» перед началом настоящих футбольных баталий. Команда с трофеем шумно возвращается в раздевалку, свет в коридоре врубается на полную мощность. Рядом с Марко останавливается Чиро, он трясет его за плечо и поздравляет с победой, заставляя того сдвинуться с места. Левандовски не дрогнет, даже если Ройс сейчас прижмёт Иммобиле к стенке и со страстью поцелует его на глазах поляка. Лёд бьют льдом. В подтрибунном помещении стадиона «Сигнал Идуна Парк» проходят мимо друг друга два айсберга. И ещё неизвестно теперь, кто из них холоднее.***
Quando orgolio si nascondo dietro un bacio o forse è solo a paura di tornare insieme? Zero Assoluto – Perdermi Сколько гордости скрывается за поцелуем, Хотя, возможно, это лишь страх быть вместе.
– Я немецкий плохо, но я учить. Ты мне помогать? Чиро читает по бумажке. Сам фразу составлял. Старался. Произношение пока хромает, но за попытку человека нужно похвалить. Марко улыбается, не до конца понимая, почему Иммобиле обратился именно к нему. Ройс, наверное, является последним знатоком итальянского в команде. Раз уж и приходится просить кого-то помочь — время активизироваться старожилам Келю и Вайде, новоиспеченному капитану Матсу, наконец. Точно не ему. Да и чему он может научить? Чиро стоит перед ним в раздевалке и ждет ответа, обаятельно хлопая белёсыми ресницами. Что стоит отказать? Одно сладкое слово «нет». – Да, конечно, - соглашается Марко. Иммобиле расплывается в улыбке во все свои тридцать два, одаривая его щедрым итальянским "Grazie!". «Пока окончательно не восстановился, нужно же чем-то занимать себя...» - отмахивается от роя мыслей Марко. Оправдывается. По пути с тренировки домой проезжая книжный магазин, Марко останавливает машину. А почему бы и нет... Двадцать минут спустя он выходит с большим пакетом различных пособий по изучению родного ему языка и увесистым итальянско-немецким словарем. Мало ли, понадобится, если он не сможет понять своего внезапно появившегося ученика. Марко плохо представляет себе их будущие занятия — задатков ни учителя, ни наставника он в себе не находит, полагаясь на совершенно не свойственное немцу «как-нибудь да выплывем». Они договариваются встретиться у Марко дома, он мотивирует это тем, что ничего не будет отвлекать их от работы. В этот момент он ловит себя на мысли, будто кто-то посторонний вселился в Марко Ройса и теперь принимает за него решения. Стал бы он вот так помогать новичку, которого он едва понимает, с изучением языка месяца три назад? Марко предпочитает об этом не задумываться. Неизвестность же притягивает сильнее всего. Когда Марко распахивает двери своего дома перед званым гостем, на серьезный лад никак не получается настроиться. С первой же секунды общение портит, а, возможно, и создает ничто иное, как еда. – Я подумал, что просто так прийти будет плохо. Обама сказал, что в "Ла-Роме" неплохо готовят пиццу. – Это единственное место, где заказ приняли по-итальянски? Многозначительной улыбки хватает для утвердительного ответа. Чиро чувствует себя скованным только первые минут пять. По истечении этого времени в его голове словно выключается стеснения. К тому же, еда остается прекрасным способом сближения, а пиццу в Ла-Роме готовят и вправду вкусно. Только как Чиро удалось угадать любимый сорт Марко, остается для последнего загадкой. – Ты только не бойся, немецкий не такой страшный, как кажется, - предупреждает Марко, доставая с полки купленные заранее словари и учебники. – А чего бояться? Я не боюсь, - во фразе Чиро угадываются эминемовские интонации. Шутка за шуткой обстановка становится более дружеской, Ройс удивляется способности Иммобиле располагать к себе людей. Пицца потихоньку съедается, а Марко, постепенно орудуя маркером, ножницами и словарем, открывает мир немецкого футбола. Карточки меняются на фрукты из корзины, с ними учить слова гораздо легче. – Мне кажется, или всё это ты должен был выучить на сборах? Вопрос так и остается риторическим. – Представь, это ты, - Марко ставит в центр стола зелёное яблоко, - ты нападающий. Ты Stürmer. Твоя задача — забить гол. – Tor machen, - подхватывает ученик, вспоминая из заученного. – Отлично. Против тебя играет Матс, - к яблоку приближается мандарин, - он кто? Он защитник или же Abwehr. Рядом с каждым воображаемым футболистом появляется соответствующая карточка. Следующим фруктом на воображаемом футбольном поле скатерти появляется банан. – Я играю под тобой, - на этой фразе Иммобиле еле слышно кашляет, и Ройс ловит его взгляд на себе, - я полузащитник. Я Mittelfeld. Я даю тебе пас, ты обходишь защитника и делаешь удар. Допустим, удар не вышел. Вратарь, то есть Torwart, его ловит. Ты запоминаешь, или я зря распинаюсь? Чиро повторяет всё только что услышанное. «Ещё бы ты потом по тридцать раз не переспрашивал...» - вздыхает Марко и продолжает урок. Постепенно он теряет счёт времени, увлекаясь процессом. Попутно к футбольным терминам приплетаются какие-то бытовые фразы, и контроль над ситуацией медленно уплывает из рук Ройса. В какой-то момент он замечает, что Чиро сидит слишком близко, а их локти то и дело задевают друг друга. «Учатся» они давно, пора бы уже произносить фразу: «Вот и позанимались»... А потом Чиро решается на шаг, запутывающий Марко ещё больше. Он просто берёт и целует его. Крепко прижимается губами к его губам, а тот и поделать ничего не может с таким напором. Сопротивляется поначалу, но выходит откровенно плохо. Робко отвечает, позволяя вовлечь себя в действо. Рука Чиро ложится на затылок Марко, Иммобиле медленно поглаживает его по волосам. «Очнись, очнись, очнись!» - громко кричит внутри совесть Ройса. Но как тут очнуться, когда итальянец старается показать себя во всей красе, целует мягко, постепенно растягивая удовольствие, Марко чувствует, как он улыбается в губы. Роберт никогда так не улыбался. У него поцелуи приходилось чуть ли не выпрашивать. Марко вздрагивает и резко отстраняется от Чиро, отталкивая его одной рукой в грудь, отводит взгляд в сторону, пытаясь собраться с мыслями и сосредоточиться. – Тебе лучше уйти. «Чувства не могут возникнуть так быстро. Хотя... кому я вру, могут. Ещё как могут. Я тому живой пример. Только им нельзя поддаваться. Никак нельзя. Большего кошмара я не переживу». – Марко, я не... – Ты не услышал меня? Пожалуйста, уйди, - каждое слово отрезает будто бы бритвой. До Марко доходит осознание того, что немецкий был Чиро вовсе не нужен. Ройс проводит тыльной стороной ладони по губам в тот момент, когда хлопает входная дверь. Иммобиле ушел, ничего не спрашивая. Начали за здравие, а закончили... Марко кажется, что в доме невообразимо душно, он бегает по комнатам и распахивает окна, одно на кухне, два в гостиной, в спальне. Пробует набрать полные легкие воздуха, но не получается. Польский образ не дает вздохнуть, до чего истерика дошла. Ройсу кажется, будто Левандовски стоит за его спиной, пришёл, чтобы вновь посмеяться. Марко зажмуривается, и в его памяти всплывает взгляд Роберта. В серых глазах очень легко было прятать ложь. Марко знает, что глаза у Левандовски никакие не голубые, а именно серые. Он может кого угодно переспорить в этом вопросе, слишком долго в них смотрел, только вот спорить никто не хочет. Сейчас предмет его мыслей обманывает кого-то другого, может быть, даже Гётце. А тот покупается на серебристые глаза-хамелеоны, даже не подозревая, как эта изменчивость опасна. От духоты нигде не спрятаться. Она повсюду, она и в доме, и на улице. Она заполонила этот маленький город, который Роберт поспешил покинуть. Но грозу она не предвещает. Разве что в отдельно существующем человеке. – Уйди, - говорит он чуть слышно, и по пустому дому проносится эхо. Или ему снова это кажется. – Уйди, - говорил он совершенно не Чиро. Иммобиле ни в чём не виноват. Снова нет виноватых. Снова всё дело в Марко. Принять неизбежный уход Левандовски было не так сложно. Сложно теперь отпустить его самому. Не дрогнул же, увидев неделю назад перед собой свой любимый кошмар. Так почему же снова все болит? Новая девятка бередит старые раны. Новые чувства сожгут Марко. А чему сгорать, если только пепел остался? По второму кругу его не уничтожишь, как не будешь стараться. «Пора завязывать с безумием», - заключает Марко в мыслях. - «Завязывать окончательно. Чемпионат стартует через неделю».