Первый раз (Забытая встреча)

Неслышной тенью Алиса скользнула в комнату Паши и остановилась унять волнение. В лунном свете зрение различило морские снасти по всей комнате. Ну да, это часто встречается в комнатах мальчиков. А иногда даже и девочек. Для развития ловкости ребёнка. Чего тут только не было. Словно это тренажёрный зал для будущих юнг. Хорошо, что она заметила снасти вовремя. Не хватало ещё запутаться в этом чудесном снаряжении и загреметь, нарушая тишину дома и пугая хозяев: как-никак шум в комнате РЕБЁНКА. Пока ещё разберутся, что к чему — страха натерпятся. Пришлось бы тогда раскрыть своё присутствие, чтобы хозяева не выдумывали страшные объяснения шуму в детской. Да ещё и ребёнка могла бы напугать со сна. «Может, кто-нибудь оби-дит-ся, но я право не шучу: испугать, во сне привидеться — совершенно не хочу!» Потом пришлось бы ещё и в будущем объясняться с его родными. Что она делала в комнате ребёнка ночью. Одну такую вот любительницу бывать в спальнях маленьких графов обвинили даже в проблемах ребёнка и, не долго думая, расправились с ней… А вот и его кроватка в форме кораблика. Алиса тихо-тихо со всей аккуратностью примостилась рядом на детский стульчик и стала молча любоваться ребёнком. Какой же он маленький ещё. Может же она просто посмотреть на него? Смотреть на его фотографии — это конечно же прекрасно. И общаться со взрослым ровесником тоже — лучше не бывает. А ей хочется увидеть его маленького. И не только на фотографии. Ну вот такой каприз у неё. Разве это предосудительно? Алиса считала, что нет. Хотя всё равно ощущала неловкость от своего поступка. От того, что тайком навестила. Как это называется? Даже Паше-взрослому пока ничего не сказала об этом визите. Потом скажет. Может быть. Когда-нибудь. А как прикажете объяснить ему её поступок? Ей захотелось повидаться с ребёнком? Хотя Паша наверное не был бы против. Да, она не удержалась и решила снова навестить Пашу-маленького. Ребёнок повернулся во сне… снова затих. Проснётся или нет?.. Да! Всё же да. Его глаза открылись. Их взгляды встретились. Она тихо с улыбкой говорит ему «Тсс». Его взгляд вспыхивает узнаванием, удивлением и радостью. Он резко садится в своей кроватке. Секунду помедлив, бросается ей на шею и крепко-крепко её обнимает — не зря снасти по всей комнате, от них явная польза. Отодвинувшись через минуту, спрашивает с надеждой: — Ты мне снишься? -… Да, малыш. Я тебе снюсь. — Спасибо! Я так этого хотел! Я загадывал, что, если буду слушаться маму, то ты мне приснишься. — Хорошо. Ты молодец. Я тоже очень рада присниться тебе. — Ты по мне скучала? — Очень. — И я тоже по тебе скучал… Ты всегда будешь мне сниться? -… Буду. Но иногда. Не всегда. — Ну ладно. Пусть будет иногда. — Но я часто буду с тобой рядом. — Правда? — Да. Но ты не будешь знать, где я. — Хорошо. Ты главное будь рядом. Он снова начинает засыпать, убаюканный ею. Убедившись, что Паша крепко спит, она аккуратно кладёт его обратно в кроватку и ещё какое-то время смотрит на него. Вот кто настоящий ангел-то… Вот как, значит, получилось, что она снилась Паше в его детстве. А может ещё и на самом деле снилась. Паша сам подсказал ей идею, как она может встретиться с ним маленьким снова, когда рассказал ей, что после первой встречи никогда не встречал своего «ангела-хранителя» (пока в этого ангела не превратилась с возрастом его подружка-ровесница, к его полному восторгу и изумлению), кроме как во снах. Вот этим Алиса и рискнула воспользоваться. Нехорошо, конечно, врать, да ещё и ребёнку. Но он же сам говорил, что был в восторге от этих встреч «во снах». Вот и надо, значит, ему «присниться». Не обманывать же ожидания ребёнка. Тем более что он старается хорошо себя вести, чтобы она ему приснилась. А приснится ли она ему на самом деле — это ещё неизвестно. Взглянув на ребёнка ещё раз, Алиса со вздохом поднялась и стала осторожно пробираться через снасти к окну. Эта ночь хорошо подходила для таких путешествий, как это. Потому что совсем не было облачности, которая могла бы заслонить звёздный свет. А это (наличие чистого звёздного света) давало возможность делать то, что она делает, без использования машин. То есть осуществлять безмашинный способ перемещений во времени, как назвал его Ричард (да здравствуете его светлый гениальный ум). «И я, кажется, знаю, кто окажется в числе первоиспытателей способа», — добавил Ричард. Знал ли он, что этой ремаркой подталкивает её к мысли попробовать переместиться, даже если не на неё намекал? Вот она и попробовала. Вот у неё и получилось. Ричард пока не знает об этом. И даже Паша не знает. Она обязательно им об этом расскажет. Наверное. И докажет, если понадобится. Если получится. Почему она пока не рассказывает? Трудно сказать. Ей самой не до конца верится, что она это делает. Это как научиться делать особо трудный элемент в гимнастике или фигурном катании — всё получается, но самой не верится, что получается. И, пока не привыкнешь к тому, что надёжно владеешь элементом — лучше никому и не говорить о том, что получался. А ещё — странное дело — она немного… боится рассказывать. Неизвестно, как они на это отреагируют. Не изменится ли их отношение к ней: не отдалит ли её от них её новое умение. А то слишком уж оно какое-то… нечеловеческое, что ли. За гранью человеческого, за рамками… Особенно не хотелось отдаляться от Паши. Признаться, она немного боялась, что новое умение превратило её во что-то странное. Хотя в чём заключается эта странность — трудно понять. Она же сама не ожидала, что у неё всё получится, когда решилась попробовать. Она же действовала совершенно по наитию. Никакой науки. «Никакой школы», как сказала однажды Марта Эрастовна. Просто слова Ричарда не выходили у неё из памяти, она постоянно к ним возвращалась в мыслях. Они отозвались смутным ощущением, что она и раньше что-то подобное предполагала про возможность безмашинного перемещения. Но не думала об этом. И вот однажды она поймала в очередной раз какой-то особенный кураж: нахлынула ощущение, что она всё может. Вообще ВСЁ. И она решилась: настроила себя каким-то определённым, но найденным по наитию способом. Добавила «если это ничему не навредит — пусть это получится». И получилось. ПОЛУЧИЛОСЬ. ЭТО. Как? Почему? Она не знала. Знать такие вещи, объяснять их — это удел и забота Ричарда. А она просто знает, как себя нужно настроить. И как поймать кураж… Это так же, как она не учила в деталях биомеханику. Она не знает, какие уравнения описывают тройной лутц или сальхов. Она просто умеет их делать. Стабильно. Она знает свои ощущения в теле и в душе, связанные с этими прыжками. А теперь вот и прыжки во времени умеет делать. И знает свои ощущения при этом. Знает, как не промахнуться. Как не «недокрутить». Вкрутиться в звёздный свет… Вот что она делает во время прыжка во времени. А потом — совсем как в машине — ощущение, что летит с бесконечной высоты… Тогда же она почему-то ясно почувствовала, что обязательно нужен как можно более чистый звёздный свет, совершенно ясное небо. И ночь. А ещё полная ясность в душе. Незамутнённость сознания. Чистая ясная поверхность, как у озера в безветренную погоду. Никакой ряби. Ни малейшего сквознячка. Ясность, спокойствие, безмятежность, самообладание. Сочетание ясности неба с ясностью души. «Звездное небо надо мной и моральный закон во мне». Стоит подумать над этой взаимосвязью и почему эта связь помогает перемещаться во времени… «Если придётся сбегать из прошлого с помощью безмашинного перемещения, то придётся где-то прятаться до наступления ночи, причём ясной ночи», — улыбнулась Алиса. Но всё равно это куда как лучше, чем вообще никак. И ещё она знала, что, натренировав навык хронопрыжков (хроноакселей), наверняка сможет перемещаться не в одиночку. А ещё и прихватить с собой кого-то! Если при этом сможет держать его хотя бы за руку. Но лучше за талию. Чем крепче — тем лучше. Вот если она так и протянет с признанием Паше в обретении нового таланта — то может всё закончиться тем, что о таланте этом он узнает прямо на деле, в полевых условиях. Значит, так тому и быть.