Отпускаю...

      Солнце мягко касалось медовыми лучами каменной кладки в просвете окна, нежно проникая мягким предзакатным светом до темных стен, раскрашивая в бронзовый цвет привычную к теплу и ветрам кожу на хрупких плечах. Летний ветер словно уснул этим мягким, словно золотой птичий пух, вечером. Косо пролегавшие над ровной переносицей кончики светло-русых волос не могли скрыть необычно отстраненного взгляда задумчивой женщины. Как сильно ей не хватало леса! Увидит ли она родные кроны когда-нибудь еще? Скоро она даже не сможет вернуться к своему родному холму с могилами сородичей — туда, где среди диких свободных животных, неотесанных ничьей рукой камней и пока не осыпавшейся до начала осени листвы лежат кости её народа.       Через четыре дня они уедут: она, не ставшая надеждой и опорой клана, грубый рыжий пьяница, и Командор со своими рожденными от двух Стражей детьми. Точнее, умершего после смертельного прыжка и так внезапно ушедшего из Ордена. А её лес так и будет расти без нее. Там будут идти любящие свою Андрасте паломники и их будут грабить шемленские разбойники, будут кочевать случайные путники и ее народ. Тот, что остался без нее из-за подлости разумного порождения тьмы. Из окна ей не увидеть родных деревьев и чащи, но тут хорошо думать одной. И сожалеть о потерянной Серанни, за которую можно и умереть. Зачем она послушала девушку, выросшую без семьи? Ведь сейчас ей не найти никого кто знает о сестренке. Она должна была ей помочь! Но тогда она еще надеялась, что Солона выполнит свое обещание, данное в тронном зале этой огромной, словно заросший хвойными деревьями холм, башни. Она просила прощения, снарядила не одну экспедицию ради подруги, но тщетно. Лучше бы Архитектор был жив! У нее был бы шанс вернуть сестру… Или хотя бы увидеть её…       Раздалось тихое шуршание крыльев, а узкой ладони внезапно коснулась широкая тень. Долийка нехотя и слишком грустно для такой всегда раздраженой себя обернулась. Даже с нескольких шагов было видно, как в её болотных глазах плещется тоска и понимание неизбежной разлуки. Магесса смотрела на нее с состраданием, словно не решаясь просить прощения за такую внезапную боль. Мягкие теплые лучи высветили её такую хрупкую для человеческой женщины фигуру.        — Веланна, иди. Сегодня у тебя есть вечер на отдых. И два дня на Лес. Я отпускаю