***
- Детектив Блэйк, собирайтесь, вызов по Уолзер стрит. Я, отложив кружку такого любимого мною напитка как кофе, подалась вперёд, ощущая странный взгляд за спиной. О да, это был детектив Миллер, кто бы сомневался. Иногда он так сильно прожигает мою спину взглядом, что я думаю: «А не убила ли я его в прошлой жизни?» Хотя, может и в этой. Об этой-то я ничего не помню. На улице, между тем, стояла отличная погода. Наверное, мне стоило бы поберечь нервы, и перестать так сильно переживать о том, что никогда уже не произойдёт. Честно говоря, в мою голову часто лезли глупые мысли. Я к ним привыкла. И хоть, по мнению окружающих, я выглядела через чур спокойно и хладнокровно (а почему бы и нет, если профессия обязывает), внутри меня тесно копошились демоны, не давая привести мысли в порядок. Я слишком быстро привыкла к навещающим меня кошмарам или просто странным снам. Они каждый раз были разные, но могли прямо указать на моё прошлое. Моя соседка по квартире Линда постоянно говорит, что нужно начать ходить на сеансы психотерапии, но у меня нет на это времени. По сути, у меня ни на что нет времени. Только работа, душ и снова участок полиции. У меня нет времени думать и рассуждать. Мне нужно работать и зарабатывать деньги, чётко и верно подымаясь вверх по карьерной лестнице. Вот чёрт, я где-то слышала эти слов. Но где? В глазах снова появились чёрные точки. Машину вынесло на обочину, так как, зная свой организм, я вовремя успела вывернуть руль. Чёрные точки ещё долго плясали перед глазами, а потом меня начала накрывать пустота. Такая же беспощадная, как и тогда, когда я в первый раз открыла глаза, созерцая белый потолок. На миг стало страшно. Сквозь липкую чёрную жижу, которая, казалось, покрыла не только мой мозг, но и все части тела, включая обоняние, осязание, слух, восприимчивость к внешнему миру, я услышала чей-то едва различимый голос, а потом нечто неприятно пахнущее. Ах да, всё понятно. Работая в полиции, было бы глупо не знать, что эта зловонная штука называется нашатырный спирт. Внутри себя я усмехнулась, а пару почти не чувствуемых ударов по щекам помогли проясниться миру. Прямо передо мной стоял детектив Миллер, глядя на меня пронзительными зелёными глазами. Я испуганно вжалась в сидение автомобиля, так как от этого взгляда захотелось спрятаться. Он склонил голову сначала влево, потом вправо, а после выдал то, от чего мне в очередной раз захотелось его убить: - Хорош булки отсиживать, - он усмехнулся как-то чересчур злобно, а в голосе прослеживалось цепкое ехидство. – Дело по Уолезер Стрит поручили и мне, а раз мы напарники, то я не дам Вам прохлаждаться в тени деревьев, детектив Кира Блэйк. Я вздрогнула. Этот напыщенный индюк никогда не называл меня по имени, но что-то в его интонации было до боли знакомое. Я неспешно встала, специально громко фыркнув, и, поблагодарив врачей за помощь, поправила кожаную куртку. Солнце всё так же светило, будто ничего и не произошло. Тем временем, мой ассистент резко вырулил и, немного неуклюже выбравшись из машины, подбежал ко мне, протягивая бутылку с водой и пакет с сандвичами. - Кира, ты как? – он выглядел запыхавшимся и жутко взволнованным. – Всё в порядке? А я тебе говорил, это потому что ты целый день хлыщешь свой кофе и ночами сидишь около компьютера. И вообще, кто ложится спать в пять утра, скажи-ка мн… - Без фамильярностей, ассистент Смит, - я подняла руку вверх, остановив его жестом. – Только меня касается вопрос моего питания и провождения рабочего, а так же свободного времени. Он кивнул, просто протянув мне прозрачную бутылку и бумажный пакет. Я вопросительно подняла бровь, отвернувшись. Тоже мне, нашёлся тут. Думает, что я так просто возьму и приму его подачки. Сама о себе позабочусь. Я развернулась и пошла к машине. Ну и пусть я буду выглядеть бесчувственной стервой, пусть! Это лучше, чем давать кому-то возможность узреть мою способность к возможному влиянию и воздействию. Никогда не беру что-то с рук. Я не котёнок подзаборный. И я вообще никогда ни у кого и ничего не беру. Будь-то хоть мать родная, которую я, кстати говоря, вообще не помню. Не взяла бы. Это лишь брешь, которую стоит побыстрее закрыть, во избежание каких-либо неприятностей. Я тяжело вздохнула и села за руль, пытаясь найти ключ, чтобы завести мою бедную и многострадальную машину. Вот кого я на самом деле жалела. Внезапно, меня резко выдернули за руку, заставив чуть ли не проехаться носом по земле. Я с дикой ненавистью уставилась на этого смертного. И как вы думаете, кто же это был? Ну, конечно же, детектив Миллер. Он так насмешливо на меня «пялился», что мне хотелось выбить ему какой-нибудь зеленый глаз, заставив носить повязку. Я представила детектива с повязкой, но вместо злорадства, почувствовала лишь внутреннее беспокойство, схватившись за любимый кулон. Он перевёл свой взгляд с моего лица, на кулак, сомкнувшийся в районе шеи, и тут у него зазвонил телефон. Из тонкого корпуса послышалось «Привет, папочка, а ты заберешь меня сегодня пораньше?» и я почувствовала, как у меня подкосились коленки. Что это? Какое-то странное проявление эмоций на обычный детский голос, учитывая, что я ненавижу детей. Миллер слишком резко бросил мою руку, и удержаться на ногах мне помогло лишь осознание того, что мои ногти издают мерзкий скрипящий звук, тем самым скользя по крыше машины. Я выровнялась, села за руль быстро уехала. Слишком много мыслей. Их нужно было хоть как-то развеять.***
- Это принадлежало вашей дочери?- глядя на вещественное доказательство женщина вытерла слёзы, глухо заскулив, а я холодно посмотрела ей в глаза. - Эксперт сказал, что смерть наступила между 5-6 утра, - спокойно и безукоризненно отрапортовала. – Вам ничего не говорит это украшение? – мне пришлось снова обратиться к всхлипывающей женщине, которая повторила прошлый отрицательный жест. - Эта кровь… Она принадлежала моей дочери? Что с ней сделали? - Сначала её изнасиловали, а после, по словам эксперта, нанесли шестнадцать ножевых ранений. Не желаете опознать труп? – я кивнула на качалку с силуэтом, закутанным в чёрный полиэтиленовый мешок. Женщина медленно подошла и, приоткрыв черный материал, упала в обморок. Все они такие слабые. Я фыркнула. О, снова чувствую себя так, будто сама её убила. Но смысл сочувствовать мёртвым? Какой смысл бояться мёртвых? Бояться ведь нужно живых. - Займись матерью пострадавшей, я хочу узнать мнение эксперта, по поводу этой полоски на шее. Вполне возможно, что её задушили или, по крайней мере, пытались это сделать. Ассистент Ричардс кивнул, а я пошла прямо по коридору. Вполне возможно, мне удастся найти пару вещественных доказательств.***
Я открыла глаза и упёрлась взглядом в чёрный потолок. Моргнула. Ничего не изменилось. Тяжело вздохнув, прошлась босыми ногами по деревянному полу, захватив папку с информацией о найденных «вещдоках», заварила кофе и уселась за кухонным столом. Часы показывали четыре часа утра. Стоило бы упомянуть, что спать я легла в два часа ночи. Итак, что же касается таких подъёмов, то они происходят всё чаще и чаще, а сны запоминаются всё реже. Иногда всплывает леденящая кровь мысль о том, что я когда-нибудь снова проснусь на операционном столе, с очередным перекрытым потоком информации. Я сглотнула. Вот это решительно то, что заставляет меня испытывать эмоции. Бояться. Верить, да. Верить, что такого больше никогда не произойдёт и всё вернётся в круги свои. О да, хладнокровная, серьёзная и смелая детектив Кира Блейк. Уголки губ приподнялись в ухмылке. Да эта хладнокровность лишь маска. Внутри самоуверенной эгоистичной стервы, сидит лишь маленькая и запуганная девочка, которая прижимается лбом к собственным коленкам и плачет. Плачет. А я не умею плакать. Детектив Блэйк плакать-то не умеет. Это я поняла, когда была на задержании очередного преступника. Получив неплохой удар под дых и разбитую голову, я не плакала. Хотела. Но могла. Слёз не было. Пугало ли это? Доставляло превосходство. Мысли о превосходстве. Но на моей памяти, которая ограничивалась последними двумя годами жизни и смутными отрывками из детства, я никогда не плакала. Возможно, так и было, Дьявол его разбери. Для детектива это замечательное качество. Для того, кому важна лишь поимка преступника. Для робота. То есть, для меня. В моем мире было лишь скомканное «ничего». И чрезвычайно белый, слепящий глаза потолок. Наверное, так будет всегда. Неминуемо будет.