Империя прилагается

      Эльга.       Большой Императорский прием… Через час. Ужас! Я боюсь! Конечно, мы с Артуром за три дня «по косточкам» уже раз десять все разобрали. Но он все равно смотрел на меня со скрытым подозрением, которое я разделяла целиком и полностью. Кто ж меня знает – вдруг от волнения все перепутаю. Да еще это жуткое платье, похожее на римскую тогу. И как только они в нем ходят! Ужасно длинное, когда идешь, наступаешь на передний край. И дурацкие сандалики из золотистой кожи со стразиками (наверняка что-то зашибись какое дорогое), которые мне совершенно не идут – у меня ногти на ногах некрасивые! И еще куча тяжелых украшений (к концу приема я под их тяжестью просто рухну) очень стесняет движение. Когда я попробовала уменьшить их количество, Артур зашипел рассерженным котом и потребовал вернуть все на место. И, чтобы меня добить – не иначе – вместо малого коронобруча, к которому я уже привыкла, тяжелое сверкающее сооружение, имитирующее восходящее солнце. В нем я выглядела, как пугало, но кого это волнует? И цвет самого платья мне тоже категорически не нравился – ненавижу фиолетовый! Когда я все это высказала Артуру, он посмотрел на меня очень строго и после традиционного «не капризничай» добавил – «так надо!» Конечно, я смирилась. А что мне еще остается? За неделю до приема, потратив целый день, мы определились со списками почетных гостей. Прочие приглашения Артур взял на себя (как, подозреваю, и большую часть работы). А по поводу личных гостей Императрицы всех собравшихся будет ждать сюрприз моего изготовления. Дело в том, что после официального открытия приема будет оглашена подготовленная нами амнистия для той забавной троицы. Вот их я и решила пригласить в «личные гости». А отчего бы нет?! Они ничем не хуже, чем все остальные. Потом, если честно, мне импонировал тот факт, что эти люди были осуждены за лояльное отношение к рабам. Теперь я злорадно и даже с некоторым нетерпением ожидала момента, когда смогу объявить это свое решение. Очень хотелось увидеть выражение лиц некоторых экземпляров – особенно Председателя Малого Императорского Совета. Надеюсь, он не считает, что входит в круг моих приоритетов? Еще следовало посмотреть на того человека, которого так боится Ян. По его словам, этот тип в свое время покушался на мою руку и сердце. Странно, чем его прочий-то ливер не устроил? К тому же, врагов нужно знать в лицо. Одно покушение он мне уже устроил – что дальше? Может, самой на него «покуситься»? Подсадить в бокальчик того же лорха… Что-то я размечталась. Артур выразительно постукивал по циферблату настольных часов, намекая, что время медитаций перед зеркалом подошло к концу.       – Пора? – испуганно пискнула я.       – Пора. И заканчивай беспокоиться. Бояться нужно не тебе, а окружающим. Ты же обладаешь абсолютной властью и даже не обязана объяснять свои решения. Достаточно простого «хочу». И помни, я не на виду, но рядом.       Потом он аккуратно, чтобы не повредить украшения, обнял меня и шепнул на ухо:       – Удачи, девочка.       Артур подмигнул и вышел из комнаты, предлагая следовать за собой. Я все же очень волновалась, и потому почти не помню, как мы дошли до Большого Солнечного зала. Солнечным он назывался потому, что представлял собой идеальный круг, в стороны от которого расходились лучи коридоров. На входе из каждого коридора стоял церемонемейстер, который объявлял прибывших. Я искренне позавидовала памяти мужиков. Мне б такую! Но Артур подсказал, что если не помню имени и звания очередного дворянина, можно откровенно «быковать» и обзывать всех «милейшими» и «любезнейшими».       Церемонемейстер «нашего» коридора гордо приосанился и проорал:       – Ее Императорское Величество…       Минут пять я, с бесстрастным лицом выпрямив спину, слушала Императорские титулы, понимая, что мне все это ни в жизнь не запомнить. Наконец, мужик выдохся, и я не спеша (ха, попробовал бы кто-то в этом шмотье и бижутерии поспешить!) вплыла в зал. Народу было – завались! Навскидку – человек восемьсот. Причем всем им не было тесно. По дурацкому расположению зала трон находился на высоком постаменте в центре. Шесть ступенек в длинном платье и с неудобной обувью потребовали полной самоотдачи. Убила бы модельера (лорха ему в печенку!). Но я справилась! Сказалось природное упрямство и врожденная позиция «красота требует жертв» (хотя, в моем случае скорее «страшная сила» с упором на «страшная»). Но моя жуткая тушка вполне устроила своим экзотическим видом собравшихся. Я уселась – хвала заботам Артура и подушкам – вполне удобно. Вокруг трона была довольно большая площадка. Из ликбеза для Императриц я уже знала, что она предназначена для личных гостей, которые должны расположиться вокруг трона, где и находятся всю официальную часть приема, а именно два часа. Дурацкие правила предписывали им все это время стоять, так как сидеть в присутствии Императрицы ну никак низ-з-з-зя.       – Господа, я счастлива приветствовать вас в зале Солнца по случаю ежегодного Большого Императорского Приема в честь дня Солнцестояния, – бесстрастно, негромко, медленно, как было заучено и не раз отрепетировано, произнесла я. В руке у меня был свиток, перевитый вышитой золотой лентой с пышными кистями, в который занесен список почетных гостей Императрицы. Его нужно передать Председателю малого Совета для оглашения. Самой Императрице так много говорить не полагалось. Потому я продолжила:       – Председатель малого Императорского Совета, поднимитесь.       Ненавижу гаденыша! Я, несмотря на предыдущую отповедь Артура, приготовила ему еще один моральный пинок. В конце концов, Артурчик сам разрешил мне «быковать»! Неприятный мне тип уже поднимался, я с каменной мордой лица протянула ему свиток и (вот незадача то! Ох! Ах!) «уронила» его, да так «неудачно», что бумаженция весело скатилась с верхней на нижнюю ступеньку. Председатель побагровел, а затем побелел (как бы удар не хватил болезного), но, сдержано поклонившись, шустро отправился подбирать свиток. В зале раздалось оживленное шелестение – народ смаковал происшествие. Я удовлетворенно дождалась окончания устроенной мной физкультминутки, с изумлением отметив в глазах моей «игрушки» нешуточный страх. С чего бы это? На мой взгляд, вполне невинная проделка. Но список он зачитал хорошо поставленным уверенным голосом. А теперь, господа, самое интересное. Я внутренне собралась, напоминая самой себе готовую к броску кобру. Каждый прием по учрежденному десять лет назад прежней Императрицей обычаю отличался замысловатой казнью неугодных короне дворян. В этом году все ожидали, как отправится в иной мир уже известная мне троица. Из краткого экскурса (от него меня чуть не стошнило) следовало огромное разнообразие садистских развлечений. Интересно, кто может от подобного получать удовольствие? А ведь в зале довольно много женщин. Из правого третьего от трона коридора вверх по лучам донеслось звяканье цепей. По традиции «злобные изменники» были в ручных кандалах. Конвой из шести охранников и трех осужденных (да, я все же подписала указы о казни, ведь потом будет амнистия) медленно приблизился к трону. Несмотря на предварительные приготовления, выглядели все трое неважно: темные круги под глазами, сходящие синяки и ссадины на лицах явно говорили о том, что гуманное отношение тут и рядом не стояло. Нужно будет после приема вплотную заняться некоторыми традициями. Особенно манерой вести допрос подозреваемых. Придется Марку осваивать новые методы. Между тем, конвой остановился в пяти шагах от трона, и я получила возможность поближе рассмотреть своих личных гостей.       Самый молодой – парень не старше двадцати двух лет – на скуле ссадина, стоит чуть пошатываясь, но взгляд исподлобья упрямый, с вызовом. Это – Ричард – тот, который имеет претензии к мраморным статуям. Единственный наследник уважаемой аристократической семьи. Ко мне на прием пытались прорваться его мать и тетка, но я их не приняла. Ясно, что собирались за него просить, а я не могла открыть карты раньше положенного срока. Лично мне Ричард понравился, хотя Артур отзывался о нем, как о несдержанном и импульсивном молокососе.       Второй – серьезный мужчина лет сорока. Впрочем, возраст выдает только седина на висках. Это граф Бальтазар Ноэл. Именно он переправлял беглецов и выделял им транспорт. Я не вижу его глаз, он смотрит в пол. Жаль, так хотелось бы понять, кто передо мной, что он думает, что чувствует.       Последний – барон Волант Мируэл. Собственно, укрывал рабов. Говорят, когда его приехали арестовывать, дом барона пришлось брать приступом, вся прислуга и рабы взялись за подручное оружие. Только приказ барона, желавшего избежать кровопролития, заставил их уступить. Одно это многое говорит о человеке. Он не боится – в серых глазах только усталость и мысль «скорее бы». Ничего, господин барон, я не заставлю вас долго ждать. Киваю Председателю Малого Совета. Он с важностью зачитывает Императорский указ о признании вины всех троих и гордо провозглашает, сделав в конце эффектную паузу:        «Приговариваются к смертной казни путем постепенного усекновения». Вот, значит, что они в своем Совете выбрали – разрезать бедолаг по кусочкам. Ой, ну даже как-то неудобно портить людям такой праздник! Ричард заметно побледнел. Ничего, мальчик, мерзкий дядя не сделает тебе больно. И я, нарушая все существовавшие до этого дня традиции, встаю. В зале – тишина, на лице Председателя – растерянность и недоумение. Я же достаю из рукава свернутый в тонкую трубочку лист с королевской печатью и лично, негромко, медленно и с наслаждением зачитываю Указ о полной амнистии. Почему полной? А это значит, что этим троим не только оставят жизнь, но и вернут все конфискованные земли и имущество, что особо подчеркивается текстом Указа. Дочитав, я передаю документ Председателю. Он, не мешкая, почти выхватывает бумагу и быстро пробегает глазами текст. Я чуть изгибаю бровь:       – Что-то не так, любезный?       – Нет-нет, Ваше Величество, все в полном порядке, – поспешно отвечает он.       – Снимите с господ кандалы, – распоряжаюсь я.       Охрана предупреждена, потому все происходит очень быстро. Я недовольно хмурюсь – руки под кандалами сбиты в кровь. Безобразие! С этим тоже нужно будет разбираться. Но мое неудовольствие, кажется, понято неверно. Начальник охраны испуганно отдает приказ, и конвой в неприличной поспешности покидает зал. Среди гостей – приглушенный шепоток – обсуждают. Это нормально, не стоит прерывать. Я даю им ровно три минуты на «поделиться впечатлениями». Сама в это время наблюдаю за забавной реакцией жертв амнистии. Удивлены, растеряны. Но радости не заметно, видимо, не уверены до конца, что это серьезно. Наконец, граф Бальтазар делает несколько шагов вперед и опускается на колени у первой ступени трона. Чуть помедлив, к нему присоединяются товарищи по несчастью. Хотя, это как посмотреть – по-моему, им еще повезло.       – Ваше Величество, – голос у него срывается, все же волнуется человек, -, я … мы благодарим Вас за оказанную милость. От имени своего рода уверяю Вас в полной преданности короне.       – От имени своего рода уверяю Вас в преданности короне.       – От имени… от своего имени (это Ричард) уверяю Вас в преданности Империи, – с вызовом говорит он и отчаянным взглядом смотрит мне в глаза. Я только улыбаюсь про себя: «Да как хочешь, мальчик. Лично мне ничего от тебя вовсе не надо. Империи, так Империи». Вслух же говорю совсем другое:       – Встаньте, господа. В вашей преданности у меня нет сомнений. Поэтому, – делаю паузу: – граф Бальтазар Ноэл, барон Волант Мируэл, наследник рода Холуэл виконт Ричард – объявляются личными гостями Императрицы. Прошу вас занять свои места, господа.       Нужно отдать должное выдержке этих троих: сдержано поклонившись, они поднялись к трону и встали слева от меня так, будто именно за этим пришли в зал приема. Невольно позавидовала – мне вряд ли удастся хоть когда–нибудь в обозримом будущем выглядеть настолько достойно. Даже как-то неудобно при них сидеть, честное слово! Но я не была бы собой – нужно же какую –нибудь бомбочку запустить, чтобы вдребезги разнести самомнение всей этой толпы разряженных кукол. И я «рванула»:       – Ах, да, я запамятовала и не назвала имя последнего личного гостя.       Зал снова замер, а на мордочке милейшего Председателя Малого Совета отразилось удовлетворение и уверенность – видимо, сей достойный недоумок считал этим человеком себя. С особым удовольствием приторно улыбаясь я провозгласила:       – Артур Баруэл, – сделала паузу, – личный раб Императрицы.       Кажется, кто-то из дамочек потерял сознание? Ха, нечего корсеты затягивать! Шум в зале превысил все возможные нормы приличия. А через толпу, разрезая ее на две части, словно горячий нож кусок масла, шел Артур. Это был совсем не тот немного ироничный, почти всегда чем-то недовольный человек – это шел аристократ, представитель древней семьи Империи. Он с необычайной грациозностью, не спеша поднялся к трону и кинул на меня отчаянный взгляд, в котором ясно читалось: «Убью мерзавку!». Я улыбнулась в ответ: «Я тоже тебя очень люблю, дорогой!» Но он все же воздержался от немедленных разборок – вот что значит воспитание! Я кивнула церемонемейстеру, и тот трижды жахнул каким-то разукрашенным дрыном по полу. Громыхнуло знатно, видимо, наконечник палки был из металла. А когда толпа вспомнила, где находится, и притихла, начал провозглашать имена почетных гостей. С ума сойти – как только запомнил! Все они с представителями своих семей подходили к трону и несли что-то прилично-ритуальное, на что я обязана была отвечать одно и то же: «Рада видеть вас, господа». Чуть не заснула – тридцать семей как-никак. Все это время я с тревогой посматривала на троицу, стоявшую у трона. Все же тюрьма – не курорт. Особые опасения внушал нездорово бледный Ричард, который время от времени слегка пошатывался. Как бы в обморок не грохнулся. Как мне докладывали, последние три дня он упрямо отказывался от еды. Видимо, ослаб. Но все обошлось. Представление последней семьи означало, что официальная часть приема подошла к окончанию, и я могу на время (около сорока минут) покинуть зал. Этикет требовал сменить шмотки и драгоценности. Аристократия все это время плясала по правилам и развлекалась болтовней друг с другом. Меня должны были сопровождать только личные гости. Потому со всей возможной в моем положении скоростью я покинула зал и умоляюще взглянула на Артура:       – Может, тайными тропами, а?       Он фыркнул.       – Ну не могу я больше все это барахло таскать!       – Ладно.       Он прошел немного вперед, шагнул в нишу за большую, в мой рост напольную вазу и, что-то нажав, сделал приглашающий жест:       – Прошу.       – После Вас, – вежливо уступил мне дорогу Бальтазар.       Я не заставила себя ждать и вошла в темный, узкий коридор, продвинувшись чуть вперед, уступая место идущим следом.       – Артур, куда?       – Прямо до первого поворота и налево.       Так, следуя его указаниям, мы минут через семь вошли в мой кабинет. Я с наслаждением стянула с головы тяжелую корону и скинула с шеи и пояса прочие «шедевры». Потом с наслаждением шмякнула тельце в кресло и вытянула ноги.       – Присаживайтесь, – вежливо предложила я своим гостям и добавила для Артура:       – Ну, давай, пили…       Он криво улыбнулся и неожиданно сказал:       – Не буду.       – Ого! – удивилась я. – Это еще почему? Я же все, что могла, испортила и кучу традиций «выкинула в пропасть»!       Он пожал плечами, и устало опустился на ковер у моего кресла, облокотившись на него спиной.       – Это да. Но с другой стороны, я что-то так и не смог припомнить ни одного закона и указа, который запрещал бы рабу быть личным гостем Императрицы.       – Да, таких документов нет, – подтвердил Бальтазар, решив вмешаться в нашу беседу. – И я искренне поздравляю Ваше Величество с удачным выбором в отношении этого человека.       – А в отношении вас, граф?       – Мне трудно непредвзято судить о себе, но надеюсь, что смогу быть Вам полезным.       – Спасибо, уважаемый. Вы мне искренне нравитесь, а в вашей возможной пользе я лично просто уверена. Артур был с вами близко знаком и дал о вас весьма лестные отзывы.       Бальтазар благодарно протянул Артуру руку и тот с достоинством ее пожал. Получился какой-то очень земной и знакомый жест. Я чуть печально улыбнулась: до Земли мне еще очень долго и далеко.       – Скажите, господа, вас лично не смущает социальный статус Артура? – уточнила я.       Бальтазар ответил, не задумываясь:       – Нисколько, Ваше Величество.       – Нет, – покачал головой барон. – Не имел чести быть знакомым лично, но наслышан. И о постигшем несчастье тоже.       – Разумеется, нет! – несколько резковато ответил Ричард.       – Вот и славно! Тогда, думаю, вы не будете возражать, если вас всех четверых я введу в состав Малого Императорского Совета?       – Думаю, выражу общую мысль, если скажу, что мы несколько удивлены Вашим предложением, – осторожно ответил Бальтазар.       – Ведь в Совете всего десять человек, – напомнил Волант.       – Я знаю, барон. Но, по-хорошему, мне нужно, чтобы шесть из десяти были моими людьми. Нужно с чего–то начинать.       – Начинать что? – аккуратно уточнил Бальтазар.       – Не знаю, как это выразить прилично, но если неприлично, то будет крайне нецензурно! Я имею в виду весь этот ни к черту не годящийся порядок!       – Вы говорите о?..       – Да, дорогой граф, всю политическую и социальную систему империи! Как, не боитесь такой вот задачи?       – Серьезное предложение.       – Можете подумать, уважаемые. Если откажетесь, пойму.       – Я согласен! – не сомневаясь, ответил Ричард.       – Пожалуй, я тоже, – кивнул Бальтазар.       Волант улыбнулся и развел руками:       – Поскольку мы с уважаемым Бальтазаром уже начали подобные изменения, то было бы глупо закапываться в сено, когда карт-бланш дает Императрица.       – А я не согласен! – вдруг неожиданно заявил Артур.       Вот от него я совсем не ожидала отказа и растерялась:       – Но почему?       Он серьезно посмотрел мне в глаза.       - Ты хоть понимаешь, avanta-mou, сколько врагов (и каких врагов!) появится у тебя, если в Малый Императорский Совет войдет раб?       – Нет, немножко не так, – поправила я его. – Не если, а когда. И не войдет, а возглавит Совет.       – Сумасшедшая, – как-то очень спокойно произнёс Артур.       – Знаешь, я устала бояться всяких там мифических врагов. Думаю, что самым правильным будет заставить бояться их самих.       – Страх не означает покорности.       – Я знаю, Артур, но мне нужна реальная власть. Нужно на кого-то опираться.       – Могу я вмешаться, Ваше Величество? – вежливо осведомился Волант.       – Конечно.       – А отчего бы вам не опереться на существующее подполье? У них вполне разветвленная структура. Они пусть не очень хорошо, но вооружены. Это вполне реальная сила.       – Подполье? – удивилась я. – Это еще что за зверь?       – Ну, назовите это «движением сопротивления», – пожал плечами Бальтазар.       – Все чудовастее и чудовастее, – констатировала я. – Оказывается, у нас есть сопротивленцы. Артур, дорогой, а почему я об этом ничего не знаю? – ласково уточнила я.       Он повернулся ко мне лицом и уселся, по-турецки скрестив ноги.       – Дело в том, дорогая (он тоже говорил зашибенно ласковым сахарным тоном), что лично для тебя они совершенно не опасны. Они помогают рабам, иногда прижимают в темном углу особо зарвавшихся владельцев школ рабов. Но и в мыслях не держат причинение вреда Императрице.       – Мило – мило! А вот отчего-то сдается мне, что некоторым из присутствующих в этой комнате, говоря о подполье, нужно употреблять местоимение «мы», а не «они». Разве я не права, господа?       – Вам не откажешь в наблюдательности и прозорливости, – вежливо склонил голову Бальтазар.       – Значит, господин барон, господин граф, а, может быть, и виконт? – но Ричард с сожалением покачал головой. – Через вас я могу наладить отношения с движением сопротивления и получить в их лице поддержку в решении ряда серьезных проблем Атлантиды?       – Вполне, Ваше Величество, – согласился граф.       – Но мы с Вами уже потратили довольно отпущенного на смену одежд времени. Думаю, мы продолжим этот разговор позднее. А сейчас, позвольте нам откланяться. Мы слишком долго не были дома.       – Конечно! Граф, барон, виконт, рада была познакомиться. Артур, будь любезен, распорядись относительно транспорта для моих гостей. Я думаю, им затруднительно будет без денег добираться пешком в свои дома.       Они вежливо поклонились и в сопровождении Артура покинули кабинет. Как хорошо все получается! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. В двери тихонько постучали.       – Войдите!       А, это служанка. Конечно, мне же надо переодеться. Видимо, она будет помогать. Девушка поклонилась и молча проскользнула мне за спину. Интересно, что ей там надо? Гардеробная в другой стороне! Я уже начала поворачиваться, чтобы задать ей этот вопрос, но не успела. Мокрая, пахнущая чем-то неприятным тряпка зажала мне рот и нос. Я попыталась отодвинуть неожиданно сильные руки, позвать на помощь, но в ушах противно зазвенело, и я потеряла сознание.