9
9 января 2015 г. в 17:08
Репетиции выматывали меня, наверное, больше, чем домашние задания или мелкие неполадки на потоке вроде споров из-за дежурств или выходок самых знатных и гордых из однокурсников.
Со всем можно было мириться, но не с необходимостью играть влюбленного, и играть с Отто, к которому я испытывал чувства самые странные и разнообразные - от сочувствия и уважения до какого-то подсознательного страха.
С Эрихом я тоже общался довольно часто и тоже по необходимости: он понравился Вилли, и мой друг приглашал его к нам в комнату - то вместе сделать амаи и нео-пиджин, то просто поболтать. Правда, если в редкие свободные минуты были эти дружеские разговоры, общались в основном Эрих и Вилли, я молчал, только изредка поддакивая или вставляя в разговор пару-тройку общих реплик.
Мне больше нравилось быть наблюдателем.
Это напоминало азартную игру. Вот Вилли увлеченно рассказывает о том, как прошло занятие на хобби-курсе, спрашивает Эриха о его дополнительных занятиях. С искренним интересом выслушивает ответ, вспоминает какую-то мелочь из детства, осторожно спрашивает какие-то подробности из школьной жизни Эриха - то, что можно рассказать, не опасаясь. Односложный ответ. Новые вопросы, заданные с искренним интересом и увлеченностью...
Некая замена картам, которые в школе были запрещены.
Конечно, Эрих все равно рассказывал мало. Ходил вокруг да около.
И это все больше заставляло меня задуматься. Что-то в его с братом жизни не так.
Когда пришла пора финального выступления, мне приходилось собирать в кулак всю свою силу воли и храбрость.
Одно дело - репетиции, а другое - играть на сцене, перед публикой...
Перед Тони и Фердинандом.
А еще и камеры, на которые всё записывается "для истории" и чтобы похвастаться перед родителями.
Похвастаюсь, как же! Скорее позора не оберусь.
Конечно, на кружке мне говорили, что роль я понял, что у меня отлично получается. И всё равно было стыдно...
В первом акте у меня было мало слов, и, пока остальные блистали, исполняя роли придворных интриганов, я немного пришел в себя. Следующие эпизоды я отыграл гладко - как учили, но к моменту "признания" паника вернулась снова.
Мой голос дрожал. По коже шли мурашки от того, как Отто держал меня за руку. В его взгляде я видел всё то же неподдельное отчаяние.
Что мы делаем? Что с нами происходит?!
Мне казалось, что я вот-вот забуду текст, скажу что-то не то и мы всё завалим.